Читать интересную книгу Лубянская ласточка - Борис Громов

Подъехав к площади Пенлеве, Джон, не мудрствуя, оставил машину на служебной стоянке университета – его, к счастью, там хорошо знали. Оттуда до музея рукой подать.

Самыми популярными экспонатами музея являются шесть гобеленов под общим названием «Дама с единорогом». Шесть загадочных сцен с участием прекрасной женщины, по обе стороны от которой стоят лев и единорог. Датированные концом пятнадцатого столетия гобелены потрясают своей сложностью и таинственной символикой. Вокруг дамы на земле, окрашенной в нежный красный цвет, сотканы тысячи мельчайших цветочков и фигурок птиц и животных. Причем каждая деталь имеет свою особенность и значение. Но что бы ни символизировали эти вытканные на материи рисунки, посетителю музея трудно оторвать от них взгляд. Эту магию каждый раз испытывал на себе и Борис.

Когда сели в автомобиль, Джон, прежде чем включить двигатель, на секунду задумался, а затем произнес:

– Ты знаешь, Борис, сюжет гобеленов или, скорее, изображенная на них прекрасная дама каким-то образом напоминает мне одну мою хорошую знакомую…

Борис удивленно взглянул на Джона, а внутренне напрягся, понимая, что вот он, наконец, результат почти полуторамесячного общения с Риттером, который, к счастью, был ему симпатичен.

– Тебе непременно следует сходить со мной в салон мадам Натали Легаре, и ты поймешь, что я имею в виду. К тому же у нее прекрасная коллекция живописи, русских икон да и самого разного антиквариата. Тебе будет интересно – гарантирую.

– Знаешь, Джон, я не уверен, что это удобно, – нерешительно произнес Борис.

– Удобно, удобно. Я тебя ей представлю. У мадам салон, светский салон. Там собирается цвет искусства, политики, дипломатии. И не только французы. Ты сможешь завязать весьма полезные знакомства. Ну как, идем?

Борис пожал плечами:

– Ну, если ты считаешь, что это интересно…

– Итак, в эту пятницу я веду тебя на улицу Мозар. О'кей?

– О'кей, – как можно спокойнее, но при этом ликуя в душе, произнес Борис.

Джон Риттер и Борис Петров застали мадам Легаре беседующей с господином, которого Джон видел здесь впервые. Борис же, взглянув на Мориса де Вольтена, отметил: «В жизни он выглядит привлекательнее, чем на фотографии». Любительский снимок Натали передала ему во время их встречи в Медонском лесу. Безусловно, фотография не могла отразить всю полноту мужского обаяния Мориса: некоторую ироничность, манеру говорить, низкий мужественный тембр голоса и достоинство, с которым он держался. Во всем его облике чувствовались сильный характер, решительность и внутренняя уверенность человека, знающего себе цену.

– Добрый вечер! Простите мадам, мсье, – Джон перевел взгляд с Натали и дружелюбно улыбнулся Морису де Вольтену, – позвольте представить вам моего коллегу по Секретариату ЮНЕСКО мистера Петрова.

Натали царственно протянула Борису руку:

– Очень рада видеть у себя друзей г-на Риттера. Вы, как я понимаю, не только коллеги, но и соотечественники?

– О нет, мадам Легаре! – запротестовал американец. – Мистер Петров из Советского Союза!

Борис тем временем внимательно, стараясь в меру приличия изобразить восхищение, смотрел на хозяйку. Такую Натали он еще не видел. Жемчужно-палевое платье струилось к полу, облегая точеную фигуру. Темно-каштановые густые волосы не скрывали длинную шею, на которой сверкало колье. Изящные сережки подчеркивали прелесть маленького ушка. Золотой браслет и кольцо с крупным камнем, ограненным бриллиантовой «розой», дополняли красоту смуглых женских рук. «Она действительно очень хороша», – подытожил свои наблюдения Петров.

Натали с интересом посмотрела на Бориса:

– Так вы – русский?

– Мадам, как уже сказал мистер Риттер, я – советский гражданин, живу в Москве. А в Париже работаю в ЮНЕСКО. Я много слышал о вас от моего приятеля. Джон сказал мне: «Ты не был в Париже, если не посетил салон на улице Мозар», и я вижу, что он оказался прав… – Борис улыбнулся, затем перевел взгляд на Мориса и протянул ему руку. – Борис Петров, очень рад. – Он прямо смотрел в глаза барону, пожимая его руку. Ответное рукопожатие – сильное, уверенное – подтверждало первое впечатление о французе.

– Морис, Морис де Вольтен. Рад встретить соотечественника мадам Легаре.

Морис протянул руку Джону, обменявшись с ним обязательными фразами политеса. Натали оживленно увлекла мужчин к столику с напитками:

– По-моему, нам следует выпить. – И, приняв от барона бокал с мартини, спросила Бориса: – А вы, значит, москвич?

– Да, хотя и не совсем. Родился в Ленинграде, но не прожил там и месяца – мое появление на свет родители регистрировали уже в Москве. С тех пор живу в районе Суворовского бульвара.

– Надо же!.. Я родилась и выросла на Арбате! И хотя, в отличие от вас, коренная москвичка, но считаю себя парижанкой и нигде в другом месте не желала бы жить. Я благодарю судьбу за то, что она предоставила мне шанс оказаться здесь. Мы, безусловно, еще поговорим сегодня. А сейчас извините меня. Я оставляю вас – должна встретить мсье Тибо. – И, грациозно повернувшись, Натали устремилась навстречу министру культуры Франции.

– Простите, г-н де Вольтен, я хочу познакомить моего друга еще кое с кем…

– Конечно, – кивнул барон.

Риттер узрел среди присутствующих японского писателя и потащил туда Петрова.

«Надо же, как некстати!» – подумал Борис.

«Интересно бы с ним подольше пообщаться», – подумал Морис, глядя вслед удаляющейся паре.

Большая зала быстро заполнялась гостями. Поговорив с японцем, Джон увлек коллегу в соседнюю комнату, где друзья уютно устроились в креслах у камина. Понемногу возле них образовался кружок из единомышленников Риттера – в предвкушении очередного увлекательного рассказа. Борис делал вид, что внимательно слушает, но взгляд его был устремлен в соседний зал. Там становилось все больше и больше народу, однако покидать Риттера и нырять в толпу гостей в одиночку ему было не с руки. Он ждал, пока Джон выговорится и захочет вновь наполнить бокал виски.

– …Эти древние культуры находятся на грани исчезновения… Требуется немедленное вмешательство мировой общественности! – Голос Джона становился все громче. – Я предложу мсье М'Боу[36] включить этот вопрос в повестку дня Межправительственного комитета. Надеюсь, я найду понимание у комиссии СССР по делам ЮНЕСКО… Как ты думаешь, Борис?

– Да, безусловно, Джон… Наш представитель, мсье Пирадов, уже неоднократно поднимал эту проблему. Но ты же прекрасно знаешь, что все решения Комитета должны приниматься при наличии консенсуса. Так что тебе сначала нужно заручиться поддержкой у твоих западных коллег, Джон…

Услышав краем уха последние фразы, какой-то толстенький лысеющий господин в строгой официальной тройке проявил к беседующим особый, хотя и хорошо скрываемый интерес. Его внимание привлекло упоминание комиссии СССР по делам ЮНЕСКО и тот факт, что сидящий к нему спиной рядом с шумным американцем человек, судя по всему, был из Советского Союза. Русский-то он русский, но зато как говорит по-английски! Произношение – будто бы он закончил Оксфорд! Толстяк внимательнее посмотрел на собеседника Риттера. Перед его глазами, как в кинопроекторе, замелькали десятки кадров с изображением паспортных фотографий. Стоп!

«Ну да, конечно, это Борис Петров, международный чиновник, сотрудник Секретариата ЮНЕСКО. Сектор образования. Второй двухгодичный контракт заканчивается в следующем году». Информация из досье Петрова, с которым толстяк в свое время знакомился по долгу службы, отпечаталась в его мозгу вслед за фото. Аккуратные синие папки учетов стояли ровными рядами в железном несгораемом стеллаже в комнате, расположенной рядом с его кабинетом в Доме[37] на рю де Сассю. И что же это значит? А то, что по внутренним советским правилам Петров может находиться во Франции в лучшем случае еще два-три года. Мозг толстяка выносил на поверхность памяти все больше и больше информации… В соответствии с их табелем о рангах должность Петрова в ЮНЕСКО приравнена к должности второго секретаря посольства… Дальше… Рутинная проверка ДСТ, включающая сводки бригад наружного наблюдения за передвижениями и контактами Петрова, не дала никаких результатов. Агентурой никакой подозрительной активности с его стороны также не отмечалось. Короче, данных о причастности Петрова к КГБ или ГРУ в досье ДСТ не имеется. «Хотя это ровным счетом ничего не значит», – заключил толстяк.

Все это за какие-то доли секунды промелькнуло у него в голове. Что и говорить, Анри Беко, начальник секции ДСТ, занимающейся советскими организациями во Франции, отличался воистину феноменальной памятью. Коллеги, посмеиваясь, утверждали, что Беко знает наизусть содержание досье каждого из почти восьмисот советских граждан во Франции: работающих в посольстве, консульствах, торговых представительствах, Аэрофлоте, Морфлоте и еще в полудюжине более мелких организаций.