Читать интересную книгу Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

После смерти Александра его любовница Таида достигла положения царицы, став женой одного из полководцев Александра, а потом царя Египта Птолемея I. Мы уже упомянули о том, что она стала героиней комедии Менандра; однако фрагменты этого произведения настолько скудны, что мы с трудом можем восстановить его содержание. Сохранилась знаменитая строка из этой комедии, которую цитировали многие античные авторы и апостол Павел в Первом послании к коринфянам: «Дурное общение портит характер». Другие полагают, что это строка из Еврипида, и вполне возможно, что в комедии Менандра Таида ее просто цитировала. Однажды она выказала близкое знакомство с творчеством Еврипида, когда смело и остроумно ответила на какой-то грубый вопрос стихом из «Медеи». Когда, собираясь к любовнику, от которого обычно пахло потом, ее спросили, куда она направляется, она ответила: «Жить с Эгеем, сыном Пандиона». Смысл остроты заключается в подтексте и игре слов и сам по себе замечателен. У Еврипида Медея говорит, что собирается в Афины жить с царем Эгеем, то есть находиться под его защитой и покровительством. Однако Таида употребила выражение и в другом смысле, суть которого в том, что имя Эгей имеет корень aig, что по-гречески означает «козел», а козел неприятно пахнет.

Эта острота Таиды подводит нас к другим высказываниям гетер, что позволяет читателю присутствовать при беседах греческой золотой молодежи, часто использовавшей в разговорах игру слов. То, что гетеры были начитанны и знали классическую литературу, подтверждается и Овидием, наставником любви, который из-за этого отдает им предпочтение, сравнивая их с матронами его времени.

Во времена Деметрия Полиоркета одной из самых знаменитых афинских гетер была Ламия. Будучи флейтисткой, она сумела, благодаря своему искусству и популярности, нажить столь богатое состояние, что восстановила разрушенную картинную галерею для сикионцев (жителей Сикиона в Пелопоннесе в десяти милях от Коринфа). Такие пожертвования были нередки среди греческих гетер: например, как отмечает Полемон, Коттина поставила бронзовую статую быка в Спарте, и такие примеры во множестве приводят античные авторы.

Однажды Деметрий должен был направить послов к Лисимаху. Во время разговора с Лисимахом, после того как были улажены политические вопросы, послы заметили глубокие царапины на его руках и ногах. Лисимах ответил, что это следы его борьбы с тигром, с которым он вынужден был сразиться. Послы рассмеялись и заметили, что у их царя Деметрия также видны на шее следы от укусов опасного зверя, ламии.

Поклонник Гнатэи послал ей маленький сосуд с вином, отметив при этом, что вину – шестнадцать лет. «Для своего возраста он слишком мал», – парировала гетера.

В Афинах ходило множество остроумных высказываний Гнатэи, многие из которых более пикантны и остроумны на языке оригинала, а в переводе зачастую теряют смысл. Занятия Гнатэи унаследовала ее внучка Гнатэния. Однажды случилось, что известный чужестранец, почти девяностолетний старец, который приехал в Афины на праздник в честь Кроноса, увидел на улице Гнатэю с внучкой и спросил сколько стоит ее ночь. Гнатэя, вмиг оценившая состояние чужестранца по богатой одежде, запросила тысячу драхм. Старик решил, что это слишком, и предложил половину. «Хорошо, старец, – отвечала Гнатэя, – дай мне что ты хочешь; ведь все равно моей внучке, я уверена, ты дашь вдвое больше».

Царицы любви Лаида и Фрина. Было две гетеры по имени Лаида, и обе прославились в разных анекдотах и эпиграммах, при этом не подвергаясь оскорблениям. Старшая Лаида была родом из Коринфа и жила во времена Пелопоннесской войны, она славилась своей красотой и алчностью. Среди ее воздыхателей был философ Аристипп, и, по словам Проперция, вся Греция в свое время толпилась у ее дверей. Младшая родилась на Сицилии и была дочерью Тимандра, друга Алкивиада. Среди ее любовников был живописец Апеллес, упоминается также и оратор Гиперид. Впоследствии она отправилась за неким Гипполохом или Гиппостратом в Фессалию, где, говорят, была убита из ревности женщинами, раздосадованными ее красотой.

В дальнейшем мы приведем истории из жизни Лаид, не различая, к какой именно из Лаид они относятся.

Когда Лаида еще была не гетерой, но простой девушкой, она однажды пошла в Пирене к знаменитому ключу близ Коринфа, чтобы набрать воды. Когда она несла домой кувшин с водой на голове или на плече, ее случайно заметил Апеллес, который не мог оторвать взгляда от фигуры и небесной красоты этой девушки. Вскоре он ввел ее в круг своих веселых друзей, но они закричали и язвительно спрашивали его, что девушке делать среди компании собутыльников, лучше бы он привел гетеру, и Апеллес ответил: «Спокойно, друзья, я скоро сделаю из нее гетеру».

Замечательная форма груди Лаиды особенно производила впечатление, и художники толпились около нее, стараясь получить согласие запечатлеть на полотне ее прекрасную грудь. Философа Аристиппа часто спрашивали о его связи с Лаидой, и однажды он ответил так: «Лаида – моя, но я – не ее».

Сообщают, что Аристипп каждый год по два месяца проводил с Лаидой на острове Эгина во время праздника Посейдона. Когда его спутник спросил, почему он так много денег тратит на Лаиду, когда киник Диоген получает от нее то же бесплатно, он ответил: «Я щедр к Лаиде, чтобы иметь возможность доставить ей удовольствие, а не для того, чтобы другие не имели возможности доставить себе удовольствие с ней».

Сам Диоген думал не столь возвышенно. Однажды он сказал Аристиппу в своей обычной оскорбительной манере: «Как ты можешь быть близок со шлюхой? Или становись киником, или перестань ею пользоваться». Аристипп ответил: «Как ты думаешь, неразумно поселяться в доме, в котором кто-то жил прежде?» – «Да нет», – отвечал Диоген. «Или, – продолжал Аристипп, – плыть на корабле, на котором прежде плыли другие?» – «Нет, конечно, это не так». – «Тогда ты не станешь возражать против того, что кто-то живет с женщиной, услугами которой уже воспользовались другие».

Фрина, настоящее имя которой было Мнесарета, родилась в небольшом городке Беотии Феспии; она была самой красивой, самой известной и самой опасной гетерой Афин, а комический поэт Анаксилад сравнивает ее с Харибдой[108], которая проглатывает корабельщиков вместе с судами.

Она была известна не только своей красотой и безнравственным поведением. Приведем одну скандальную историю, правдивость которой мы здесь обсуждать не станем. Фрина предстала перед судом. Знаменитый оратор Гиперид, взявшийся ее защищать, видел, что дело безнадежно проигрышное. Затем его осенило, он сорвал с нее одежду и обнажил ее неземной красоты грудь. Судьи были поражены такой красотой и не осмелились приговорить к смерти эту пророчицу и жрицу Афродиты.

Афиней продолжает: «Но Фрина в действительности обладала еще более совершенной формой частей тела, которые не привыкли выставлять напоказ, трудно было увидеть ее обнаженной, поскольку обычно она носила прилегающий к телу хитон и не пользовалась общественными банями. Но когда греки собирались в Элевсине на праздник в честь Посейдона, она сбрасывала одежды, распускала волосы и входила в море обнаженной, и говорят, именно тогда у Апеллеса зародился образ Афродиты, поднимающейся из моря. Среди ее почитателей был и Пракситель, знаменитый скульптор, который и вылепил ее в образе Афродиты Книдской».

Однажды Фрина спросила Праксителя, какую из своих скульптур он считает самой прекрасной. Когда он отказался отвечать, она придумала такую уловку. Однажды, когда она находилась в его мастерской, прибежал слуга, крича, что студия объята огнем, но еще не все сгорело. «Все погибло, если огонь уничтожил моего Сатира и моего Эрота». Фрина, рассмеявшись, его успокоила и призналась, что всю историю с пожаром она выдумала нарочно, чтобы узнать, какой из работ он больше всего дорожит. Эта история говорит о хитрости и проницательности Фрины, и мы готовы поверить, что Пракситель на радостях позволил ей выбрать в качестве подарка одну из своих работ. Фрина выбрала Эрота, но не оставила его у себя; она отдала его в качестве посвятительного дара в храм Эрота своего родного города Феспии, в результате он стал для греков местом паломничества. Насколько удивительным для нас кажется то время, когда боговдохновенные художники дарили свои произведения – которые и в наши дни наполняют душу восторгом восхищения – гетерам, а те посвящали эти сокровища божеству! Величие этого поступка сохраняется даже и тогда, если допустить их личные амбиции. Это, в частности, сказалось и следующем поступке Фрины: она предложила восстановить разрушенные стены города Фивы, если фивяне согласятся поместить там надпись: «Разрушено Александром, восстановлено гетерой Фриной». Эта история подтверждает, что дело рук Фрины «имело под собой золотую основу», по меткому выражению античных авторов.