– Время ужина, – сказала Фаун. – Они все, должно быть, на кухне.
– Восемь человек, – уверенно сообщил Даг, успевший воспользоваться Даром.
Фаун глубоко вздохнула, спешилась, привязала обоих коней к перилам крыльца и повела Дага внутрь. Ее легкие и его более тяжелые шаги гулко прозвучали на ступенях. Дверь была широко распахнута и закреплена болтами, но за ней находилась еще одна, затянутая сеткой. Фаун толкнула ее, проскользнула внутрь и придержала дверь для Дага. Он положил свою деревянную руку ей на плечо и не сразу ее убрал.
За длинным столом, занимавшим всю правую часть помещения, сидели восемь человек. Они повернулись в сторону вошедших и вытаращили глаза. Даг сразу отличил тетушку Нетти: это была невысокая сутулая женщина с растрепанными седыми волосами и жемчужно-белыми бельмами на обоих глазах; склонив голову, она напряженно прислушивалась. Четверых парней – братьев Фаун – он различил не так уверенно, хотя и предположил, что коренастый крепыш – это Флетч, старший, двое непохожих друг на друга близнецов – темноволосый и темноглазый и голубоглазый блондин – это Рид и Раш, а тощий черноволосый паренек – младший из братьев, Вит. Пухленькая молодая женщина, сидевшая рядом с Флетчем, не была известна Дагу по описаниям Фаун. Вот родителей – Соррела и Трил Блуфилд – узнать было несложно: седой мужчина, сидевший во главе стола, вскочил так стремительно, что опрокинул стул, а коротенькая пожилая женщина всплеснула руками и запричитала.
Родители кинулись к Фаун; их радость, облегчение и гнев были такими огромными, что Дагу пришлось приглушить свой Дар, чтобы не оглохнуть.
Братья Фаун как один улыбнулись с облегчением, а тетушка Нетти принялась настойчиво спрашивать:
– Что такое? Это Фаун, говорите? Я же твердила вам, что она жива! Пора уже было ей вернуться!
Фаун с неподвижным лицом терпела объятия и поцелуи, хотя влага на ее глазах, решил Даг, была не только ответом на чувства окружающих. Даг напрягся, когда отец, после того как крепко обнял Фаун, пригрозил ее побить; однако если радость его была искренней, угроза, по-видимому, оказалась несерьезной, поскольку Фаун даже не поморщилась.
– Где же ты была, девочка? – наконец перекрыл общий шум пронзительный голос Трил Блуфилд.
Фаун сделала шаг назад, подняла подбородок и быстро сказала:
– Я отправилась в Глассфордж искать работу и нашла бы ее, только сначала мне нужно вместе с Дагом – вот это он и есть – побывать в лагере Хикори и помочь ему дать отчет в том, как мы убили зловредное привидение.
Семейство вытаращило на Фаун глаза, как если бы она внезапно начала бредить; Даг заподозрил, что единственное, что на самом деле дошло до родичей Фаун, – это название «Глассфордж». Фаун поспешно продолжала, прежде чем ее смогли перебить:
– Мама, папа, это мой друг, Даг Редвинг Хикори, – Она сделала свой обычный книксен и подтолкнула Дага вперед. Он кивнул, стараясь придать лицу вежливое, но ни к чему не обязывающее выражение. – Он дозорный, Страж Озера.
– Как поживаете, – вежливо поздоровался Даг со всеми разом.
Ответом было молчание; семейство снова вытаращило глаза, запрокинув головы: маленький рост был явно отличительной чертой всех членов семьи Блуфилд.
В подтверждение предположения Дага мать Фаун сказала:
– Глассфордж? С чего это ты собралась искать там работу? Работы хватает и здесь!
– Которую ты взвалила на нас, остальных, – нелюбезно вставил Флетч.
– Разве Ламптон не подошел бы лучше – он ближе? – спросил Вит рассудительным тоном.
– Да знаешь ли ты, сколько беспокойства нам причинила, девочка? – сказал папа Блуфилд.
– Ага, – влез Рид, а может быть, Раш – нет, все-таки Раш, белобрысый. – Когда ты не объявилась к ужину рыночного дня, мы подумали, что ты, как обычно, считаешь ворон или строишь воздушные замки в лесу, но когда ты не явилась и вечером, папа заставил всех нас искать тебя с факелами и звать. В амбаре, в уборной, в лесу, у реки – нам не пришлось бы так таскаться в темноте и вопить, если бы мамаша пораньше пересчитала твои одежки.
Губы Фаун странно дрогнули во время этой речи, и Даг подумал, что потом нужно будет спросить девушку, в чем дело.
– Мне жаль, что вы так тревожились, – старательно придерживаясь формального тона, ответила Фаун. – Мне следовало оставить записку, чтобы вы знали, что со мной ничего страшного не случилось.
– Как будто это нас успокоило бы, глупая девчонка! – прослезилась мама Блуфилд. – Безмозглая, эгоистичная...
– А меня папа заставил съездить к тетушке Рен – на случай, если ты отправилась туда, а Раша послал в Ламптон, чтобы расспросить про тебя, – сказал Рид.
Жалобы и упреки посыпались со всех сторон. Фаун терпела, не возражая; Даг тоже придержал язык. Резкие слова не выражали недоброжелательства, и Фаун, с детства владеющая этим странным семейным диалектом, воспринимала, по-видимому, содержание, а не форму и пропускала колкости мимо ушей. Ее глаза вспыхнули возмущением только один раз, когда пухлая девушка, сидевшая рядом с Флетчем, выразила согласие с одним из его самых грубых высказываний. Но и тогда Фаун сказала только:
– Привет, Кловер, приятно с тобой увидеться, – что заставило девицу растерянно умолкнуть.
Даг обратил внимание на то, что никаких упоминаний о Санни Сомена не последовало. Значит, Фаун правильно оценила обстановку. Впрочем, делать выводы о последствиях было рано.
Даг уже начал гадать, долго ли будет продолжаться весь этот шум, когда тетушка Нетти поднялась, нащупала срою палку и обошла стол, чтобы оказаться рядом с Фаун.
– Дай мне разглядеть тебя, детка, – спокойно сказала она; Фаун обняла старую женщину – в первый раз, как заметил Даг, ответив на объятие – и позволила ей провести руками по своему лицу.
– Ах, – пробормотала тетушка Нетти, – ах... А теперь представь меня своему другу-дозорному. Давненько я не встречала Стражей Озера.
– Даг, – Фаун вернулась к своему взволнованному формальному тону, – это моя тетя Нетти, о которой я тебе говорила. Ей хотелось бы прикоснуться к тебе, если ты не возражаешь.
– Конечно, – ответил Даг.
Маленькая женщина подошла ближе, протянула руку вверх и неуверенно коснулась пальцами кадыка Дага.
– Господи, парень, где же ты?
– Скажи что-нибудь, – отчаянно прошептала Фаун.
– Э-э... Я выше, тетушка Нетти.
Рука тетушки Нетти двинулась выше и коснулась его подбородка.
– Надо же, какой высокий, – удивилась она. Узловатые сухие пальцы решительно двинулись по лицу Дага, на мгновение задержавшись на воспаленных ушибах, полученных накануне, потом скользнули по скулам, векам, губам. Даг был поражен, осознав, что эта женщина обладает смутным восприятием Дара, возможно, развившимся в результате ее пожизненной слепоты; он позволил себе слегка коснуться ее Дара своим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});