Огромным был пир в Лейдре накануне Йоля. В зале было шумно, как никогда, ведь, помимо дружинников, приехало много гостей: данники, ярлы, наместники и бонды со всей державы, а также чужестранцы, зимовавшие в Роскильде. Мелкие хуторяне, нищие, странники — все были накормлены не хуже, чем старейшины самых уважаемых родов. Хрольфа печалило только то, что его зять Хьёрвард и сестра Скульд находились далеко. Что же касается остального, то он был счастлив и горд.
Скальды распевали старые песни о славных предках конунга и слагали новые — о нем самом — и у Хрольфа не было недостатка в золотых кольцах и запястьях, чтобы наградить самых искусных, а также в прекрасном оружии и дорогих одеждах для подарков своим гостям. Костры в зале полыхали и гудели, факелы ярко горели, наполняя воздух сладковатым можжевеловым запахом, всюду поблескивало золото, серебро и железо. Даже фигуры, вырезанные на колоннах и панелях, казалось, вот-вот выйдут из своих теней и присоединятся к общему веселью. Громкая болтовня, раскаты смеха, звон рогов и чаш с медом и пивом взлетали под самый потолок подобно прибою. Скамьи были сплошь заняты знатными господами и дамами, чьи одежды сверкали всеми цветами радуги и звездным блеском драгоценностей. Повсюду сновали слуги, а собаки, высунув языки, хватали на лету кости и вертели хвостами. Столы, раскинутые на козлах, почти опустели. Бычье, кабанье, оленье и баранье жаркое, лебеди, белые и серые куропатки, китовое и тюленье мясо, тунцы, камбала, треска, устрицы, омары, хлеб, масло, сыры, колбасы, дикий лук, яблоки, мед, орехи — всей этой густо приправленной снедью гости успели туго набить животы. Превосходное хмельное питье лилось рекой: пиво различных сортов, темное и светлое, густой мед, сладкое вино из датских ягод и из южного винограда. Уже многие гости почувствовали, что не меньший шум, чем в зале, стоит в их буйных головах. Однако никаких речей, кроме дружеской болтовни, еще не было сказано.
Конунг Хрольф, улыбаясь, посмотрел направо и налево и заговорил:
— Как много сильных мужей собралось в этой зале. — Он повернулся к Бьярки, который сидел необычно тихо рядом со своей женой Дрифой. (За ними Хьялти со служанкой у него на коленях были заняты веселой болтовней.) — Скажи, мой друг, знаешь ли ты другою конунга, у которого были бы такие подданные?
— Нет, — ответам норвежец. — Не знаю. Твои труды никогда не будут забыты. — И, помедлив, добавил: — Но сдается мне, что одно дело, бросающее тень на твою честь, осталось невыполненным.
У конунга Хрольфа сразу испортилось настроение, он спросил норвежца, что тот имеет в виду. Бьярки пристально посмотрел на него и ответил веско:
— Я говорю о том, что ты до сих пор не получил из Улсалы наследство твоего отца, сокровища, которыми конунг Адильс владеет без всякого на то права.
Свипдаг, сидевший слева от трона, знал о былой возлюбленной Хрольфа. Единственный глаз вдруг сверкнул на его угрюмом и всегда озабоченном лице.
Хрольфу нечего было возразить, потоку что он стыдился этого. И, почувствовав себя задетым, он громко сказал:
— Будет нелегко завладеть этим наследством, ибо Адильс — человек неблагородный. К тому же он искушен в колдовстве и разных злодействах, вплоть до смертоубийства, даже в сглазе, обрекающем людей на тяжкие недуги, да и во всех прочих мерзостях, какие только можно себе представить.
— Ты прав, — согласился Бьярки, — но ведь вполне естественно было бы потребовать назад то, что тебе причитается, а затем встретиться с Адильсом и посмотреть, что он на это скажет.
Хрольф мгновенно ответил:
— Ты напомнил мне о важном деле, ибо я должен отомстить за отца. — Он бросил быстрый взгляд в сторону Свипдага. — Адильс — самый жадный и жестокий из конунгов… И все же мы попробуем покончить с ним.
Бьярки усмехнулся и проворчал:
— Мне будет досадно, если я однажды не познакомлюсь поближе с этим конунгом.
Свипдаг прорычал:
— Я обещал, когда решил остаться здесь, что непременно навещу его снова. Господин, королева Ирса должна нам помочь.
— Хорошо, мы обсудим это позже, — сказал Хрольф.
Весь остаток вечера он старался выглядеть веселым.
Дрифа прошептала на ухо Бьярки:
— Теперь ты снова уйдешь. Я это знаю.
— Похоже, что так, — кивнул он уверенно.
Она сжала его руку:
— Ты всегда уходишь и оставляешь меня, ведь ты мужчина. Моя мать, ты помнишь… Мой отец позаботился, чтобы она вышла замуж за хуторянина. Единственный сын, которого она выносила, пал в хольмганге… Она говорила мне, что словно еще вчера укладывала его в люльку, а сегодня он уже в могиле. — Дрифа склонила, голову, убранную золотыми украшениями. — Что ж, иди. Ты должен идти, Бьярки, потому, что ты хочешь этого… Но только возвращайся назад! Так недолго мы были вместе…
Конунг был погружен в заботы в течение нескольких следующих недель. Он подолгу вел тайные беседы со сведущими людьми, разрабатывал планы похода и готовился к нему.
— Если мы будем медлить, — говорил он, — Адильс развеет наши намеренья как дым, ведь у него будет достаточно времени устроить нам какую-нибудь гадость. Отправившись в поход зимой, мы сможем двигаться по твердой земле гораздо быстрее вестей о нашем приближении.
— А почему не отправиться морем? — спросил Бьярки.
Конунг Хрольф нахмурился:
— Это принесло несчастье моему отцу.
— Слишком опасно плыть в это время года вдоль побережья, состоящего из бесчисленных островов и шхер, — воскликнул Свипдаг, — любой неожиданный шторм легко выбросит наши корабли на берег, а я не поручусь, что конунг Адильс не нашлет на нас что-нибудь в этом роде.
Поскольку Хрольф решил отправиться в Свитьод по суше, ему предстояло переплыть только пролив Зунд и высадиться в Сконе. Людям он сказал, что намерен объехать верхом эту часть своих владений, чтобы посмотреть, как там идут дела. Желая двигаться как можно быстрее, да к тому же не отзывать войска, необходимые для поддержания порядка в своей недавно созданной державе, он взял с собой не слишком много воинов: двенадцать вождей своей дружины, двенадцать берсерков и сотню воинов.
Дружинники отправились в путь на самых лучших скакунах, взяв с собой несколько запасных и вьючных лошадей. Их одежда, сшитая из превосходных мехов и ярких тканей, была достаточно плотной, чтобы предохранять от холода. Хрольф и каждый из двенадцати вождей везли на плечах по кречету, столь отменно обученному, что птицам не требовались клобучки и путы. Конунгова кречета звали Хайбрикс, он был из породы полярных соколов, большой и отважный, его глаза были похожи на те золотые щиты, что, говорят, освещали своим блеском палаты Вальгаллы. Сбоку бежал Грам, гигантский рыжий пес, который, бывало, побеждал волка, лося, кабана и мог справиться даже с человеком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});