после операции пятилетней давности.
Призывно раздвинутые стройные ноги, чуть подрагивающие от сильного возбуждения.
— Ты долго будешь пялиться или всё-таки трахнешь меня? — Аддамс тщетно пытается придать свои интонациями необходимую степень язвительности, но из-за учащённого дыхания это звучит почти как просьба.
— Не так быстро, — усмехается Торп, нарочно повторяя её фразу, брошенную в гостиной.
Но терпеть слишком долго он абсолютно не в состоянии. Напряжённый член давно стоит колом, требуя долгожданной разрядки. По нервным окончаниям бежит электричество, кровь вскипает в артериях. Когда Ксавье снова склоняется над ней, Уэнсдэй быстро подаётся вперёд, насколько позволяют крепко привязанные запястья. Но он лишь оставляет лёгкий поцелуй в уголке приоткрытых вишневых губ и сиюминутно отстраняется. У неё вырывается возмущённый вздох, смоляные брови трогательно изгибаются домиком.
Раздражённо закатив глаза, Аддамс рефлекторно дёргает руками, и пояс впивается в нежную кожу, оставляя красноватые полосы. Наблюдать за её бесплодными попытками освободиться довольно забавно — и он мстительно улыбается, немного отодвигаясь назад, чтобы предотвратить соприкосновение.
— Я убью тебя, Торп, — шипит она почище разъярённой гадюки.
— Ты обещаешь сделать это уже лет двадцать, — отзывается Ксавье с ироничной безмятежностью. — Но ни разу даже не попыталась. Или это такой очень долгоиграющий план?
— Заткнись, — её бессильная ярость невероятно умиляет.
Уэнсдэй выглядит донельзя разозлённой — бездонные глаза чернильного цвета едва не мечут молнии, крылья тонкого носа возмущённо трепещут. Но когда он нависает над ней и припадает губами к груди, прикусывая сосок сквозь лёгкое кружево, Аддамс содрогается всем телом и выгибается навстречу.
Она явно распалена до предела.
— Лежи смирно, — Ксавье мягко, но решительно надавливает на талию, принуждая её откинуться на светлое мягкое покрывало.
Нежные, почти невесомые поцелуи опускаются ниже, язык плавно скользит по пылающей бархатной коже. Уэнсдэй нетерпеливо извивается и стонет в голос, окончательно теряя контроль над собственным разумом и телом.
Желание взять её как можно скорее и как можно жестче опьяняет сильнее самого крепкого алкоголя, но пока Торпу удаётся сдерживаться.
Руки ложатся на её бедра, дразняще медленно стягивая нижнее белье — бюстгальтер он решает оставить на ней, слишком уж красиво — а губы перемещаются на самый низ живота, замирая в нескольких сантиметрах от клитора. Не торопясь приступать к более активным действиям, Ксавье поднимает взгляд, наслаждаясь упоительным зрелищем. Идеальная грудь с напряжёнными сосками часто вздымается, крепко связанные руки сжаты в кулачки, а на нижней губе виднеется крохотная алая капелька — очевидно, Уэнсдэй прикусила губу до крови.
Вдоволь насладившись открывшимся видом, он наконец склоняется ниже, опуская лицо между разведённых бедер.
— Ты чертовски мокрая… — шепчет Торп, опаляя горячим дыханием истекающие влагой складочки.
С очередным протяжным стоном Аддамс закидывает ногу ему на плечо, пытаясь притянуть ближе. Ксавье хочется подразнить её немного дольше, но тонкий мускусный аромат её возбуждения мгновенно уничтожает остатки самоконтроля — и он резко подаётся вперёд, припадая губами к клитору. Язык умело рисует круги, заставляя Уэнсдэй содрогаться от каждого прикосновения, затем опускается ниже и погружается в обжигающую влажность. Кажется, она пытается глушить стоны, но без особого успеха — с искусанных губ то и дело срываются громкие вскрики. Остаётся надеяться, что в поместье хорошая шумоизоляция.
Ксавье возвращает язык на клитор и резко вводит в неё два пальца — мышцы внутри мгновенно сжимают их плотным кольцом.
Требуется всего несколько глубоких сильных движений. Уже очень скоро пульсация вокруг его пальцев многократно усиливается, а у Уэнсдэй вырывается особенно громкий стон.
Больше ждать невыносимо.
Он поспешно отстраняется, ещё шире разводит стройные ноги и направляет член внутрь.
Она настолько горячая и влажная, что Ксавье едва не теряет рассудок от невероятно ярких ощущений — и едва сдерживается, чтобы не начать быстро вколачиваться в податливое тело. Приходится сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Совершив над собой колоссальное усилие, он медленно входит до упора и также медленно движется назад, упиваясь обволакивающей теснотой.
— Быстрее, черт возьми… — почти умоляюще бормочет Аддамс в блаженном полубреду, подаваясь бедрами навстречу каждому толчку.
— Нет. Вот так.
Торп сохраняет устойчивый размеренный темп, погружаясь максимально глубоко — перед глазами вспыхивают цветные пятна, все нервные окончания объяты огнём, пульс взлетает до критических значений.
Вишневые губы Уэнсдэй распахиваются в беззвучном крике, она инстинктивно выгибает спину в стремлении усилить тактильный контакт.
Его пальцы до синяков впиваются в её бедра.
Сдувая с лица взмокшие и растрёпанные каштановые пряди, Ксавье закидывает стройные ноги себе на плечи и наклоняется ниже, упираясь в мягкую постель руками — от напряжения на них выступают вены.
Угол проникновения меняется, становясь ещё глубже, и Торп немного набирает скорость. Острота ощущений нарастает с каждым глубоким толчком, стоны Уэнсдэй становятся сбивчиво-рваными — и эти невозможно сладкие звуки медленно, но верно подталкивают его за грань удовольствия.
Нет. Не так быстро.
Ксавье замирает на пару секунд и тянется к изголовью кровати. Пальцы отказываются подчиняется, и развязать проклятый узел никак не удаётся. Но Аддамс неожиданно распахивает глаза — совершенно затуманившиеся, подёрнутые пеленой возбуждения — и разжимает кулачки. Пояс мгновенно расслабляется и соскальзывает на подушку.
Она машинально потирает покрасневшие запястья и перемещает руки ему на шею, взирая на Ксавье с мстительным триумфом.
— И давно ты освободилась? — нельзя сказать, что он слишком удивлён. За долгие годы жизни с Аддамс он твёрдо усвоил, что для неё не существует невыполнимых задач.
— Сразу, как ты начал раздеваться, — заостренные стилеты ногтей издевательски-медленно скользят по его спине, до крови раздирая кожу.
Это чертовски больно.
И это чертовски заводит.
Заставляет буквально сходить с ума и хотеть её до потемнения в глазах.
Усмехнувшись собственным мыслям, Ксавье осторожно выходит и немного отодвигается назад — Уэнсдэй подозрительно прищуривается, силясь разгадать его дальнейшие намерения.
Но он не позволяет ей подумать. Резко переворачивает Аддамс на живот и сразу предотвращает попытки сопротивления, наматывая на кулак изрядно растрепавшиеся косы. Свободной рукой обхватывает её за талию, принуждая встать на колени, и уверенно отводит бедра назад. Она шипит от возмущения, длинные ногти впиваются в постель, сминая светлое покрывало — Уэнсдэй чертовски ненавидит уступать даже в постели.
Но он не намерен спрашивать разрешения.
Ведь Торп прекрасно знает, что где-то в глубине души ей нравится ему подчиняться.
Он сильнее натягивает косы цвета воронова крыла, заставляя её запрокинуть голову с судорожным вздохом — и когда Ксавье вновь врывается в разгоряченное тело, Уэнсдэй мгновенно подстраивается под быстрый грубый ритм. Он больше не настроен медлить, с каждым движением набирая скорость.
Воздух раскаляется до предела, становится чертовски жарко, с каждым толчком раздаётся характерный звук — она настолько мокрая,