Хованского во мнении: нынче ж собраться спехом, идти на Делагарди, бить его под стенами Гдова, пока русских не ждёт! Первый – конный – отряд поведёт князь Хованский, следом за ним, с князем Щербатовым, основное войско двинется.
Иван Андреевич взял с собой самых бесшабашных всадников – донских казаков, посланных в Псков с ясаулом Лукой по окончании их службы у Потёмкина, да рейтар Семёна Змеёва, а также – охочих до славы из дворянской конницы. К ночи третьего дня молодцы Хованского подошли к Гдову. Узнавший от подсылов о большом русском войске, шедшем на выручку осаждённым, неприятно удивлённый Делагарди решил произвести ретираду. Шведы стали отходить, соблюдая полный порядок, но спустя несколько часов кавалерия Хованского настигла их на берегу небольшой речки Черми. Князь, оставив при себе небольшой, но хорошо обученный отряд рейтар, сходу бросил на риксмаршала двенадцать сотен всадников. Он прекрасно понимал, что этими силами Делагарди не побить, но важно было посеять панику в рядах врагов!
Ночная атака донцов и дворян оказалась ужасной! Сиявший в чёрном небе месяц высвечивал зловещую картину убийств. И за версту от места боя слышались русские и шведские крики, звон сабель, нестройные мушкетные залпы, редкое уханье шведских пушек. Лошади с диким ржаньем метались средь сражающихся, волоча за собой зацепившихся за стремя мертвяков, ещё недавно бывших шведскими и русскими кавалеристами.
Но вот подошёл Щербатов с пехотой, драгунами, пушками – и битва возобновилась с новой силой. Псковские стрельцы дружно ударили на шведов, смяли их ряды. В пробитые храбрецами бреши устремились драгуны и солдаты. Но ещё несколько часов, демонстрируя отменную выучку и стойкость, дрались, стараясь соблюдать боевой порядок даже в малых отрядах, шведские роты и эскадроны.
На рассвете князь Хованский, решив завершить битву одним ударом, подозвал к себе полковника Змеёва и коротко приказал:
– Веди рейтар!
Достав палаш, Змеёв высоко поднял его над головой:
– Рейтары! – прозвучал зычный голос полковника.
И новый для России вид кавалерии, тщательно обученный и вымуштрованный помощниками Бокховена, стройными шеренгами двинулся вперёд. Лошади шли всё быстрее, всадники же, приблизившись к врагу, по команде офицеров достали длинные пистолеты, на ходу дали дружный залп по шведам и, обнажив палаши, врубились во вражеские порядки. Не в силах сдержать эту железную стену, шведы побежали, бросая знамёна.
Искусав до крови губы, граф Делагарди приказал сбросить все пушки в реку и отступил с двумя тысячами солдат – последним боеспособным отрядом, державшим строй, – остальное войско было рассеяно русскими, и на много вёрст в округе шло преследование и избиение солдат лучшей армии Европы.
Лука, ловко управляясь с трофейной гнедой лошадью, уже в соболиной шапке и кафтане, в забрызганной кровью синей шёлковой рубахе, с оборванным золотошитым когда-то воротом, привёз Ивану Андреевичу Хованскому личный штандарт Делагарди.
Князь с любопытством оглядел ценный трофей: на чёрном шёлковом полотнище серебром была вышита рука, державшая меч.
– А где ж сам этот королевский сродственник? – насмешливо спросил ясаула Хованский.
– С отрядом утёк, к Нарове-реке, свою персону спасает, – сплюнул ясаул.
– Стяг свой бросил и утёк? Так и мы за ним! Надо ж и этого горе-воеводу в полон взять! – тут же решил Хованский, приказав начальным людям приводить войско в порядок. По его замыслу князь Щербатов должен был с частью людей закончить сбор и подсчёт трофеев, отправить раненых – кого во Гдов, а кого и в Псков, а сам воевода собирался после краткого отдыха настичь Делагарди и окончательно добить его отряд.
– Право слово, срамник! Положил тут своих генералов да утёк! А кого я представлю нашему великому государю? Даже все полковники перебиты. Нет. Не ладно! Буду ловить риксмаршала! – кипятился Гедиминович.
Толком даже не перекусив после многочасового боя, он принялся сочинять подробнейшее донесение царю, в котором красочно расписал сражение как важнейшее и крупнейшее в этой войне, нещадно привирая о силе и числе шведского войска, из которого свыше восьми тысяч солдат было обращено воеводой в бегство. Чтобы сподручнее утекать, они побросали мушкеты, многие в том бою нашли свою смерть. Правдиво сообщая о захваченных знамёнах, князь хвастливо расписывал собственные подвиги.
Прочитав спешно доставленное с особым гонцом письмо, Алексей Михайлович победе обрадовался, но, прочитав хвастливое послание, про себя отметил: Тараруй[81] и есть Тараруй! Но победа над великим Делагарди-то одержана! Царь лично надиктовал ответ.
Его князю вручили, когда тот уже почти догнал Делагарди. Псковский воевода не сразу его прочёл, поскольку приказал своему войску изготовиться к сражению, ждал боя, но тут… Две тысячи шведов риксмаршала Делагарди организованно замаршировали в противоположную от русских сторону. Никогда после этого изрядно ещё повоевавший Иван Андреевич Хованский не видал столь позорной ретирады. Вскоре враги фактически убегали! К вечеру драгуны привели отставшего от своих мушкетёрского офицера. Швед показал, что риксмаршал не будет принимать бой и решил спешно отойти в Ревель, укрыться за его мощными стенами.
– Ну, вояка! Погодь! Я тя с казаками да рейтарами достану! – разозлился Хованский.
Перед решающим броском он решил устроить недолгий привал, чтобы лошади и люди отдохнули, – и внимательно прочёл государево письмо.
Алексей Михайлович поздравлял своего воеводу с победой и радовался, что русское войско теперича в двойном прибытке: окромя славы победителя знатнейшего в Европе полководца, князь Хованский выступил и как добытчик. Великий государь просил срочно выслать на Москву восемь тысяч мушкетов и пистолетов, которые должны быть забраны на поле боя. Ими он намеревался вооружить набранных в полки нового строя солдат и драгун.
Тараруй задумался. Он-то знал, что по привычке бахвалиться к месту и не к месту намного завысил потери врага. Шведов и вправду много разбежалось, но посекли-то его люди всяко не более двух тысяч солдат. Но не ответишь же Алексею Михайловичу, что наврал. Царю не лгут! Тогда скажут его супротивники в Думе: и победы-то никакой не было. Решил отходить Делагарди, да пара эскадронов на русское войско напоролась… Крепко задумался Тараруй, но нашёл-таки выход. Отписав государю, что гонит ворога к самому Ревелю, воевода доносил: не мочно столько мушкетов на Москву послать, поелику после боя их растащили местные мужики и попрятали. Теперь, писал Хованский, близ границ каждый пахарь воинску науку ведает, потому и решили мужики впредь, если швед придёт, сами от него борониться, не дожидая государева войска.
Пока гонец со столь странным ответом скакал в Москву, Хованский бросился вслед за Делагарди, но… у самого моря остановил свой отряд. Разведка донесла страшную весть: дале итить нельзя, потому как на землях лифляндских начался мор. Страшная эпидемия, сгубившая сотни тысяч людей на Руси, была ещё