Читать интересную книгу История Индий - Бартоломе Лас Касас

Глава 47

повествующая о том, как Васко Нуньес де Бальбоа отправился на поиски Южного моря и что с ним случилось в пути

Подобные размышления немало печалили Васко Нуньеса, но он был человеком мужественным и решил попытать счастья и предпринять поход к неведомому морю в поисках сокровищ, о которых неоднократно ему рассказывали. Этот поход считался тогда делом трудным, и не без оснований, ибо, как утверждали, для его осуществления требовалось 1000 воинов; но Васко Нуньес рассудил, что в случае удачи поход расценят как великую услугу королю и в награду за это ему простят прошлое; если же во время похода он погибнет, то смерть избавит его от земных страхов и забот (хотя от суда небесного ничто не может избавить). С этой целью он отобрал из испанцев, находившихся с ним в Дарьене, а также из тех, кто прибыл на кораблях Кристобаля Серрано, около 190 солдат, которых он счел наиболее мужественными и способными перенести самые тяжкие лишения. На бриг и десять больших каноэ он погрузил, кроме солдат и продовольствия, необходимого для путешествия по морю, также оружие — копья, мечи, арбалеты, щиты, несколько мушкетов (и главное оружие, которое всегда наносило несчастным индейцам самый жестокий урон, — специально обученных собак, сколько именно — мне неизвестно). Выступил он в начале сентября 1513 года, взяв с собой большое число индейцев-рабов для переноски грузов, — без индейцев-носильщиков здесь, в Индиях, испанцы не способны сделать ни шагу. Морем Васко Нуньес добрался до владений царя Кареты, который находился с ним в дружественных отношениях и отдал ему дочь свою, как он полагал, в жены (об этом мы уже рассказывали ранее). Карета встретил Васко Нуньеса, как всегда, радушно и устроил в честь его прибытия празднество. Здесь Васко Нуньес оставил бриг и каноэ, а сам направился с индейцами, которых дал ему в сопровождение Карета, через горы и долины во владения Понки. Царь Понка, всегда имевший своих лазутчиков и бывший начеку, узнав о появлении испанцев в горах, тотчас укрылся в самой надежной своей крепости, иными словами — удалился в самый потайной уголок своего царства. Васко Нуньес отправил к нему гонцов из числа индейцев-подданных Кареты, заверив его и обещав, что не нанесет ему никакого ущерба, если он, подобно Карете, станет его другом. Понка согласился вручить свою судьбу испанцам, не пожелав скитаться изгнанником вдали от родного дома и царства; так он и поступил. А так как он знал, что наилучший способ привлечь к себе сердца испанцев — это одарить их золотом, которое они так обожают, то с собой он захватил около 110 песо золота; больше у него, сказал он, ничего не осталось, ибо все, что было сверх того, сами испанцы отобрали у него за год до этого. Вполне можно поверить, что обладай он миллионами, все бы их он передал в руки испанцев из страха и боязни, как бы они не нарушили своего слова. Васко Нуньеса и остальных испанцев его прибытие обрадовало даже больше, чем полученное от него золото, ибо теперь они могли спокойно продолжать свой путь, не опасаясь удара в спину. Им пришлось преодолеть высокие горы прежде, чем они вступили во владения и земли великого повелителя по имени Куареква. Этот касик намеревался оказать им сопротивление, так как слух о деяниях испанцев разнесся уже по всем краям и каждый из правителей, чтобы быть наготове, высылал лазутчиков и вооружал подданных для отпора, больше всего опасаясь, что в любой день могут появиться испанцы и они поступят с ними так же, как до этого с их соседями. Куареква вышел навстречу испанцам с большим числом воинов, вооруженных луками со стрелами и большими рогатками, с помощью которых они метали палки размером с дротик. Это оружие было весьма действенным против нагих противников, ибо подобно стреле, выпущенной из арбалета, палка пронзала человека насквозь; были у них и маканы, изготовленные из пальмового дерева, крепкого как железо, — ими они сражаются обычно как дубинкой, держа их обеими руками, так как они плоские и тупые. Так вооружившись, вышли индейцы навстречу испанцам, спросили их — чего они желают и зачем пожаловали, и потребовали, чтобы они повернули назад; после того как испанцы отказались выполнить это требование, вперед вышел повелитель индейцев, одетый в полотняные одежды, и с ним несколько вождей, как и все остальные — нагие. С устрашающими воплями индейцы яростно бросились на испанцев. Испанцы произвели несколько выстрелов из мушкетов и арбалетов, которые несли с собой, и не знаю уж, сколько индейцев было сражено тут же на месте. Когда несчастные индейцы увидели огонь и услышали грохот, они решили, что это гром и молнии и что испанцы могут управлять молниями и убивать с их помощью; после этого все, кто способен был бежать, тотчас же в великом страхе пустились наутек в твердой уверенности, что сражались с самими дьяволами. Испанцы, спустив со сворки собак, принялись преследовать индейцев, точно стадо овец или телят; одним ударом ножа они наносили раны в ноги; другим отрубали руки, третьим, догнав, вонзали ножи в спину, четвертых — пронзали мечом насквозь или вспарывали животы, а псы довершали дело, разрывая в клочья тела. На поле боя погиб несчастный повелитель и царь этих земель и свыше 600 его подданных. Взяв в плен некоторое число индейцев, испанцы вступили в селение, где были взяты еще пленники и ограблено все, что представляло какую-нибудь ценность (сколько ценностей они здесь нашли — мне неизвестно).

Конкистадоры травят индейцев собаками.

Среди пленных, взятых в селении, был брат повелителя и еще некоторое число юношей, которые, как рассказывают, были одеты в женские одежды. Всех их, заподозрив в гнусном грехе разврата, приказал Васко Нуньес тут же, без каких-либо расспросов и суждений, отдать на растерзание псам, которые мгновенно разорвали их в клочья на глазах у испанцев, любовавшихся этим зрелищем, точно интересной псовой охотой. И эти-то бесчинства, творившиеся в тех краях Васко Нуньесом и его сотоварищами, должны были привлечь сердца индейцев к христианам и пробудить в них стремление принять христианскую веру! Я полагаю, что эти грешники были убеждены, что приносят жертву, приятную богу, наказывая и карая тех, кого они считали нарушителями законов природы, в своей слепоте не сознавая, во сколько раз более на каждом шагу нарушали они сами эти законы и наносили оскорбление господу, опустошая здешние королевства, истребляя великое множество людей и своими отвратительными делами заставляя народы этих стран ненавидеть имя христово, что предвидел еще святой Павел. Будь даже достоверно доказано, что индейцы, носившие женские одеяния, предавались на самом деле гнусному разврату, остается вопрос — кто назначил Васко Нуньеса судьей, чьей властью он получил полномочия судить в чужих владениях. Ведь, вступив на земли законных правителей этих краев, он сам становился их подданным, и истинное правосудие, любой естественный закон — божественный и человеческий — давали им право, имей они на то достаточно сил, разрубить Васко Нуньеса на куски и четвертовать за его тиранства, разорения и грабежи. Тем менее имел право Васко Нуньес вершить суд, если, что вполне возможно, эти юноши носили женскую одежду, совсем не помышляя о гнусном грехе, а по какой-либо иной причине.

Глава 48

о том, как Васко Нуньес открыл Южное море, и о том, что произошло затем

Васко Нуньес оставил в селении касика Куареквы несколько солдат, изнемогших от голода и усталости, и попросил дать ему проводников и носильщиков, чтобы освободить часть подданных касика Понки. После этого испанцы двинулись в дальнейший путь к вершине хребта, откуда, как говорили, откроется вид на Южное море. Расстояние в 40 лиг от селения касика Понки до перевала можно преодолеть за шесть дней ходьбы, но испанцы потратили на этот путь двадцать пять суток — главным образом из-за того, что дорога была каменистой и трудной, а люди страдали от нехватки продовольствия и сильного утомления. В конце концов, 25 сентября указанного 1513 года, они достигли вершины самого высокого хребта, с которой открылся вид на Южное море. Индейцы Куареквы незадолго до этого предупредили Васко Нуньеса, что они приближаются к цели; тогда он приказал всем остановиться и устроить привал; он один поднялся на вершину и, увидев Южное море, преклонил колена и, протянув руки к небесам, восславил господа за столь великую милость, которую тот явил ему, позволив именно ему первому открыть и увидеть Южное море. Затем он махнул рукой, призывая подняться остальных; когда все поднялись на вершину, он вновь опустился на колени и прочел благодарственную молитву, и все испанцы поступили также. Сопровождавших их индейцев поразили и удивили радость и ликование испанцев. Васко Нуньес добрым словом помянул сына короля Комогре, в свое время сообщившего ему о Южном море, и, пообещав всем своим спутникам великое богатство и счастье, сказал: «Вы сами видите, сеньоры и дети мои, как исполняются наши желания и приближается конец нашим лишениям. В том нет никаких сомнений: как верно то, что рассказывал нам сын царя Комогре об этом море, которое мы уже и не надеялись увидеть, так истиной я полагаю и его рассказы о неисчислимых сокровищах, таящихся здесь. Господь бог и его святая матерь, которые помогли нам добраться сюда и увидеть море, помогут нам завладеть и его богатствами». Испанцы радовались, слушая эту речь; они верили и надеялись на то же, ибо все только и мечтали разбогатеть и цель у всех была одна — та, к которой их влекла ненасытная алчность. Затем Васко Нуньес призвал всех в свидетели, что от имени королей Кастилии вступает во владение этим морем и всеми богатствами, в нем заключенными, и в знак этого он срубил несколько деревьев, сделав из них кресты, и сложил пирамиду из множества камней. На больших деревьях он ножом вырезал слова о том, что вступил во владение именем королей Кастилии. После этого он начал спускаться вниз по склону хребта, чтобы разведать все, что имеется в горах и на морском побережье; ему было известно, что поблизости находится селение или селения, принадлежащие царю Чиапесу, и что в них живет множество индейцев. Поэтому он все время был начеку, но наготове был и Чиапес, до которого уже дошли известия об испанцах. Чиапес вышел им навстречу, чтобы вместе со своими многочисленными воинами дать отпор испанцам; увидев, что наших солдат мало, а их так много, индейцы Чиапеса возомнили было, что одержат легкую победу, но их гордыня тотчас же улетучилась, как только на опыте узнали они, сколь остры наши мечи. Испанцы, хотя их было намного меньше индейцев, не дрогнули и не отступили; первым делом они приветствовали индейцев залпом из мушкетов и арбалетов, а затем спустили на них собак. Когда индейцы увидели огонь, выбрасываемый мушкетами, услышали грохот, отдававшийся эхом в окрестных горах, и почувствовали смрадный запах пороха, они решили, что это глотки испанцев извергают огонь, грохот и смрад и что сама геенна огненная разверзла свою пасть; заметив же убитых в своих рядах и псов, яростно набросившихся на атакованных индейцев, они побежали изо всех сил, помышляя лишь о собственном спасении. Испанцы с собаками их преследовали; многие индейцы пали жертвой этой евангельской проповеди, хотя на этот раз испанцы стремились не убивать, а брать туземцев в плен с тем, чтобы затем через их посредство установить дружественные отношения с касиком Чиапесом и открыть себе свободный путь к морю и по побережью. Вступив в селение, испанцы освободили нескольких пленников и отправили их вместе с индейцами — подданными Куареквы в качестве послов к касику, наказав им передать ему и заверить его, что более никакого зла испанцы ему не причинят, если он станет их другом; в противном же случае и он, и все его подданные будут истреблены. Касик, опасаясь, как бы испанцы не уничтожили всех его подданных, снова наслав громы и молнии, которые, как он полагал, они способны извергать изо рта, согласился вернуться и вручить свою судьбу грозным противникам. Он принес с собой 400 песо золота, по-видимому все, что имел; хотя золота в этих краях много, но добывают его лишь от случая к случаю, так как изделия из него изготавливаются редко и оно не представляет для туземцев особой ценности. Васко Нуньес и его солдаты весьма милостиво приняли дар и в свою очередь одарили касика различными кастильскими безделицами — стеклянными бусами, зеркалами, погремушками, ножницами, топориками. После этого Васко Нуньес отпустил индейцев — подданных Куареквы, одарив их такими же безделушками, и, хотя это никак не могло окупить их труда, они остались довольны; с ними он передал приказание испанцам, отставшим из-за нездоровья, прибыть к нему. В ожидании их прибытия Васко Нуньес оставался во владениях Чиапеса, и все это время между ними сохранялись добрые отношения. Тем временем он отправил Франсиско Писарро, Хуана де Эскарая и Алонсо Мартина из Дон Бенито, каждого с 12 солдатами, на разведку побережья и окрестностей, главным образом на поиски кратчайшего пути к морю. Алонсо Мартин обнаружил самый короткий путь и через два дня добрался до места, где увидел на суше той каноэ, хотя моря еще не было видно. Пока он дивился тому, как могли оказаться эти лодки так далеко от моря, все вокруг стала заливать вода и лодки всплыли почти на высоту человеческого роста; дело в том, что каждые шесть часов уровень воды у этих берегов повышается и понижается, и разница составляет два-три человеческих роста, так что большие корабли оказываются на суше и на добрые пол-лиги кругом не обнаружишь нигде воды. После того как лодки всплыли, Алонсо Мартин вошел в одну из них и сказал своим спутникам: «Беру вас в свидетели, что я первым достиг Южного моря». Тогда другой солдат по имени Блас де Атьенса сделал то же самое и призвал всех в свидетели, что он достиг моря вторым. Затем вернулись они к Васко Нуньесу, и принесенные ими вести вызвали всеобщее ликование. После того как прибыли испанцы, которые оставались в землях Куареквы, Васко Нуньес предложил Чиапесу отправиться вместе с ним в путь и взять с собой часть своих подданных; Чиапес с удовольствием согласился его сопровождать, и, оставив в селении испанцев, которые из-за усталости или нездоровья не могли двигаться быстро, Васко Нуньес и Чиапес (с 80 испанцами и большим числом индейцев) отправились в поход и вскоре вышли к морю. Войдя с мечом и щитом в руках в воду по самую грудь, Васко Нуньес призвал всех в свидетели того, что собственной персоной видит и ощущает море и потому именем королей Кастилии вступает во владение этим Южным морем со всеми прилегающими к нему землями, и будет защищать эти владения от любого, кто попытается оспорить его права, что и подтверждает этими своими поступками и словами. Вслед за тем он взял девять каноэ, по-видимому принадлежавшие Чиапесу, и перебрался через широкую реку, намереваясь вступить в земли и владения другого правителя, по имени Кокера; узнав о появлении испанцев в его владениях, Кокера со своими воинами попытался оказать им сопротивление. Как прежде другие касики, Кокера стал во главе своих бойцов. Некоторое число индейцев испанцы убили в этом столкновении, а Кокера и остальные туземцы поступили как обычно в этих случаях — бежали. Нуньес отправил вслед ему нескольких подданных Чиапеса с предложением мира и дружбы, предупредив, что в противном случае он поступит с Кокерой, как поступал до сих пор с другими; послы-чиапесцы выполнили честно свою миссию; они объяснили, что испанцы — люди добрые и что желают они только заполучить золото и сохранить со всеми дружбу, так что пусть Кокера явится к ним без опасений, ибо также поступили и их господин Чиапес и другие властители земель, а если он не пожелает явиться, то навлечет на себя многие беды, так как победить христиан невозможно, и т. д. Как видно, индейцы не очень-то разбирались в характере испанцев; бедняги искренне верили в доброту и справедливость наших солдат, и в конце концов за это их нельзя винить. Кокера поступил так же, как остальные, и явился с дарами — он принес около 650 песо золота. Васко Нуньес принял дар с превеликим удовольствием, в свою очередь одарив Кокеру, как и других касиков, кастильскими безделушками. Он предложил касику мир и дружбу, хотя мир этот для всех индейцев оборотился позднее иудиным предательством, а погремушки и бусы, полученные ими, оказались не более как приманкой и ловушкой для бедных туземцев.