Ей самой не нравилась охватившая ее апатия – не покорность и не слабость, а безразличие к неизбежности, к тому, что обязательно случится независимо от ее намерений. Она будто забрела в незнакомый, но уже полностью отснятый фильм – где-то ближе к началу ленты. Ей нашлось место в каждом кадре, однако никто не собирался ничего менять из-за ее появления или ради нее. Ни единой детали.
Она считала себя достаточно здравомыслящей, чтобы прекратить это сразу, пока не станет поздно. Требовалось определенное усилие, но она отогнала наваждение или как там называлась иррациональная бурда, которая слишком назойливо пыталась забраться под черепную коробку. Безобидная игра закончилась для девушки в тот момент, когда она увидела продырявленный пулями потолок. Она пощекотала себе нервы и бесплатно постриглась. Пора двигать к выходу.
Она прошла между шатром и прилавком с колесами, которые все еще вращались. Сквозняки, гулявшие над платформой, холодили кожу; голова будто стала теперь уязвимой вдвойне, но поднять капюшон означало бы существенно уменьшить поле зрения, а она по-прежнему ждала чего-то непредвиденного. «Готовься к худшему», – долбил внутри неугомонный бес. Не думала же она в самом деле, что пушка обойдется ей так дешево?..
Лестницу она одолела почти бегом, только на самом верху оглянулась. Станция была погружена в летаргию, которую ей не удалось нарушить – возможно, для этого она не проявила достаточно самонадеянной глупости. Сейчас ей казалось, что никто и ничем не смог бы заманить ее в сверкающие чернотой зевы туннелей.
Она перевела дух и ускоренным шагом миновала турникет. Обратный путь занял бы не больше пяти минут, если бы время не было иллюзией, которая всегда побеждает – как и положено одной из трех главных иллюзий. Но в реальности происходящего она не усомнилась ни на секунду. Появилось и кое-что новенькое – клаустрофобия, ощущение ватных ног и шипящей пены в ушах. При этом – ни единой чужой тени, никаких подозрительных движений или звуков. Лампы не мигали и не гасли, препятствий не возникло, никто не звал из темноты. Каждый пройденный поворот, кроме последнего, не оправдал ее худших ожиданий. И только когда остался позади Z-образный участок туннеля и должно было появиться пятно дневного света впереди и наледь под ногами, девушка обнаружила, что выхода наверх больше не существует.
Это открытие, сделанное не мгновенно, а все с тем же отвратительным подкрадывающимся предчувствием неизбежного, она повертела так и этак, но без претензий к своему рассудку. У нее не было других вариантов.
Если пройти дважды, туда и обратно, одной и той же дорогой, на которой нет развилок, и не вернуться на прежнее место, то остается в конце концов принять как должное простой факт: она оказалась в западне, которая была выше ее понимания. Небольшая истерика уже не повредит, но и не поможет, поэтому девушка просто замерла в ступоре на несколько секунд (а может, и на дольше), а потом начала двигаться по облицованной камнем кишке, которая выглядела в точности как зеркальное отражение той, другой, уже более или менее ей известной. Она даже догадывалась, куда придет. Ее представления о возможном претерпели кое-какие изменения, но правила игры остались прежними. И, конечно, она всегда могла воспользоваться аварийным выходом – аж четырнадцать раз, учитывая количество патронов в магазине «беретты».
Там, где раньше находилась заметенная снегом лестница, теперь была глухая стена, которая ничем не отличалась от противоположной. И никакой линии раздела между частью туннеля, существовавшей прежде, и его продолжением, возникшим в результате аккуратного, не оставляющего следов, искажения пространства. То, что можно чего-то не заметить, абсолютно исключалось. Конечно, она странная девушка, но не идиотка. В конце концов, этот «лабиринт» был слишком прост даже для подопытной крысы.
Она продолжала идти как заведенная. Клаустрофобия взялась за нее всерьез. Чернильные кляксы расплывались перед глазами; тошнота имела привкус гари, словно в животе пылали сухие листья; каждый вдох и выдох отдавались в ушах колючим шорохом. Счетчик в мозгу отсчитывал шаги с педантичностью механизма. Когда их число перевалило за две сотни, девушка немного успокоилась и привела в порядок мыслишки, которые до этого вдоволь покрутились на муторной карусели сознания. Их было немного, и все они были тенями самых простых желаний. Выполнимым на данную минуту оказалось только одно. Она присела под стеной туннеля (как будто место имело значение) и помочилась. Моча стекала в том направлении, куда она шла, – наклон туннеля был едва заметен.
Еще пара сотен шагов. Она оставила позади два поворота, турникет и отключенные автоматы. С верхней площадки лестницы был виден прилавок с неумолимо вращавшимися колесами и шатер, а чуть дальше – оружейный магазин. На платформе все осталось неизменным, словно запечатленное на снимке ее последним, брошенным через плечо, взглядом.
Она остановилась на несколько секунд, прикидывая, сколько человек из десяти попытались бы вернуться сейчас «обратно», чтобы лишний раз убедиться в отсутствии выхода. Такая попытка казалась ей бессмысленной, с другой стороны, у нее теперь куча времени, а кроме того, иногда что-то срабатывает, иногда – нет. Шестеренки непонятного замысла тоже ведь могут оказаться плохо смазанными…
Она решила проверить, не изменяет ли ей хотя бы чувство времени. По ее ощущениям, прошло не более полутора часов с тех пор, как она спустилась в подземку. С помощью мобильника она выяснила две вещи. Сначала плохая новость: связи с внешним миром у нее не было. Другая новость: она ошиблась не более чем на восемь минут.
Ее по-прежнему мутило, и потому она не могла определить, действительно здесь стало теплее или это ей лишь казалось. Липкие объятия собственного белья – вот что сильнее всего остального напоминало о несуразности случившегося. Как будто ее кожа знала то, чего еще не знала сама девушка. Но скоро узнает.
Она развернулась и проделала весь путь еще раз. Это отняло двенадцать минут и стоило ей определенного добавочного количества пота. Зато она убедилась в отсутствии выхода, а хиленькая надежда сосредоточилась где-то там, внизу, и при этом отчаянно нуждалась в инъекции какого-нибудь стимулятора, чтобы не сдохнуть окончательно.
* * *
Она надеялась, что кто-нибудь из аборигенов объяснит ей, что происходит. Правда, Желтый Халат не внушал доверия, а мысль о новой встрече с хозяином оружейного магазина, наоборот, внушала непреодолимое отвращение. Не исключено, что оба дурачили ее просто потому, что для них она была непрошеной гостьей и должна поплатиться за это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});