Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После вынужденного месячного перерыва Непрядов вернулся на лодку как ни в чём ни бывало, будто никогда и не оставлял её по злой прихоти судьбы. Но в экипаже его возвращение вызвало настоящее ликование. Подводный корабль в это время готовили к переходу в док, где надлежало произвести ему основательный ремонт. Глубинные бомбы все же изрядно повредили прочный корпус, и теперь требовалось его надёжно укрепить, чтобы снова можно было бы погружаться на большие глубины.
Егор чувствовал, что в его изменчивой жизни снова началась долгожданная полоса сплошных удач. За что бы ни брался, всё у него получалось наилучшим образом. Подписал механику заявку на расходные материалы и запчасти — все их получили сполна и без проволочки. Попросил начальника бербазы сделать в квартире ремонт — предложили переселиться в новое, более благоустроенное жильё. А в штабе намекнули даже, что его фамилия будет одной из первых стоять в списке поступающих в военно-морскую академию. И совсем уж подарком судьбы стало известие о том, что доковаться лодке предстояло в Ленинграде, на одном судостроительных заводов. Об этом Егор даже и не мечтал. Получалось, что теперь снова, по крайней мере до будущей весны, а то и до лета, он будет находиться в городе, куда не мог не стремиться всем сердцем. Там была Катя, там был Стёпка. И до родной Укромовки от города на Неве, как ему казалось, почти рукой подать.
А вскоре случилось нечто такое, что не только обрадовало, но и до крайности удивило Егора. Произошло это под вечер, когда Непрядов сидел на плавбазе в своей командирской каюте и подписывал ремонтные ведомости, стопкой лежавшие у него на столе. Занятие это было весьма утомительным и долгим, поскольку вникать приходилось во все мелочи предстоящих заводских работ.
Неожиданно дверь отворилась, и в каюту без стука, по-свойски вошёл капитан второго ранга Чижевский. Выглядел он как всегда неотразимо: шинель отличного пошива, фуражка тоже сделана на заказ, с высокой тульей. Подбородок подпирал шикарный белоснежный шарф, завязанный на шее каким-то артистически изысканным узлом — как у знаменитого оперного певца, боящегося простудить горло.
— Ты не слишком занят, командир? — спросил он вместо приветствия прямо с порога, небрежно стягивая с руки кожаную перчатку.
В ответ Егор лишь развел руками, как бы с видом Сальери говоря, «ну, когда мне, Моцарт, не до тебя…» Он хотел было подняться с кресла навстречу однокашнику, но тот предупредил:
— Нет. Лучше сиди на месте, а то упадёшь…
— С чего бы это вдруг? — удивленно спросил Егор, пожимая протянутую ему руку.
— Сейчас узнаешь, — бесстрастно промолвил Чижевский и, будто спохватившись, добавил. — Ах, да! Разреши, прежде всего, поздравить тебя с орденом.
Не торопись на сухую… Вот сейчас вместе поужинаем, там и поздравишь, — предложил Егор.
— Непременно, милорд! Только в другой раз. Я буквально вырвался с дежурства и должен сразу же возвращаться. Катер ждёт.
— Да что за спешка!
— А иначе нельзя. Подарочек я вам, Егор Степанович, торопился доставить в целости и сохранности. С тем, чтобы передать из рук в руки. Так надёжнее.
Повернувшись к двери, Чижевский громким голосом кому-то приказал:
— Эй, служивый! Давай-ка сюда этого беглеца.
За дверью послышалась какая-то непонятная возня, сопение, точно кого-то тянули силой.
— Чего уж там скромничать? — подбодрил Чижевский того, кто находился в коридоре. — Извольте входить, юный «Мцири».
Но вот дверь, наконец, отворилась. В сопровождении милицейского старшины появился мальчишка лет десяти, одетый в зимнее пальтецо и в большой шапке-ушанке с командирским «крабом».
— Стёпка?! — только и мог вымолвить опешивший Егор, узнав своего сына. От изумления и радости он и впрямь готов был вывалиться из кресла. Но уже в следующее мгновенье, с трудом подавив в себе нахлынувшую волну отцовских чувств, Егор строго спросил:
— Почему ты здесь? Как попал сюда?
Стёпка молчал, исподлобья посматривая на сердитого отца настороженным взглядом.
— О, это целая история! — поспешил пояснить Чижевский. — Сегодня утром в штаб к нам неожиданно позвонили из милиции и поинтересовались, не служит ли у нас некто по фамилии Непрядов. Выяснилось, что на вокзале был задержан сбежавший из дома этот вот юноша, — Чижевский поклонился в сторону Стёпки, — который отправился в дальний вояж зайцем, чтобы разыскать своего папу. Хорошо ещё, что финал этой одиссеи выпал на моё дежурство, и я сразу догадался, кто этот храбрый зайчишка.
— Степан, так почему ты здесь? — снова повторил Егор свой вопрос, пытаясь придать голосу надлежащую строгость.
Но Стёпка уже чуть не плакал, глядя себе под ноги.
— Не ругай его, — наклонив голову, доверительно шепнул Чижевский на ухо Егору. — Полагаю, здорово соскучился по тебе, вот и сбежал из дома.
— Ладно, разберёмся, — отступчиво сказал Егор. Взяв у старшины сопроводительный лист, он расписался в получении своего беглеца.
— И слава Богу, что так всё хорошо обошлось, — говорил пожилой усатый милиционер, пряча расписку за отворотом шинели. — А то ведь мог бы и не сыскать вас, товарищ капитан второго ранга. Сколько таких вот шустриков по поездам, да по вокзалам шастает! А в дороге случается всякое, тут и до беды недолго. Бывает, такая вот несмышлёная пацанва к ворам, да проходимцам всяким прибивается, а то и того хуже — под колёса попадают. И такое случается, — откозыряв напоследок, старшина посетовал. — Ловим их, ловим, а они всё бегут куда-то, бегут… Раньше такого не было. Порядка и строгости больше было.
Ещё раз извинившись, что не может и минуты лишней повременить, Чижевский заторопился на поджидавший его штабной катер.
Милиционер последовал за ним.
Оставшись наедине с сыном, Непрядов позволил себе скупо улыбнуться. А Степка, только этого и ждавший, кинулся к отцу и повис у него на шее. Щеки у мальчика были уже мокрые от слёз.
— Степа-ан Егорыч, — укоризненно говорил Непрядов, гладя сынишку по голове. — Будь мужчиной! Моряки же мы с тобой, или нет?
И уже в следующее мгновенье Степка улыбался. В его глазах светилось столько искренней детской радости, что Егор и сам едва не прослезился. Они не виделись больше года, и Егор заметил, как подрос за это время его сынишка. Он был все такой же лобастенький и крепенький как гриб-боровичок, вдруг объявившийся после тёплого дождя. Все такие же у него небесно голубые, удивительной чистоты глаза, будто в подарок от самого Непряда Московитина, глядевшего на мир Божий из глубины веков. Стёпка ещё этого не знал и даже не догадывался о том, сколько силы и таинства было заложено в глубине его детского взгляда. Но Егор это понимал, чувствовал. Будто неземное озарение возникало всякий раз от мимолетного соприкосновения детского горя и радости. Открывалась какая-то ранее сокрытая бездна человеческого естества, в которую было страшно заглянуть. И это удивляло, трогало Егора до глубины души, заставляя слегка робеть перед собственным сыном. Бывало, он даже боялся заглядывать в степкины распахнутые глазищи, словно не готов ещё был к восприятию этой извечной непрядовской тайны бытия. Но в минуты крайнего смущения не оставалось ничего другого, как утешать себя простой и понятной истиной: какой же отец, от безмерной любви, не боготворит собственного сына — то лучшее, что он сотворил на этой земле для продолжения рода людского?
- Черный корабль - Юрий Погуляй - Морские приключения
- Земля туманов - Андрей Ивасенко - Морские приключения
- Плавания Баренца - Геррит де Фер - Морские приключения
- За борт! - Клайв Касслер - Морские приключения
- Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко - Морские приключения