— Да, вам нужно отдохнуть, а потом вы лучше присмотритесь к личной канцелярии шаха. Там, по-моему, должно быть много интересного для нас. Да, я вам забыл сказать, — переменил я тему разговора, — завтра можете пойти в сахаротрест и «Шарк» и получить все, что вам нужно для торговли.
Я посмотрел на часы. Сидевший молча Орбельян понял и через пару минут выпроводил агента. Нужно было спешить к ожидавшему нас источнику № 33.
Большая, полутемная от скудного освещения комната, убранная коврами. В углу стоят столик, накрытый разными сладостями, и три стула. Другой мебели нет.
Встретивший нас агент № 16 приглашает к столу. Это — высокий, худощавый мужчина с длинной черной бородой. Он — принц по линии Каджаров, свергнутых нынешним Риза-шахом, и служит шифровальщиком при совете министров. Для нас он очень ценный источник, передающий все секретные распоряжения, циркуляры и шифры премьера.
— Наше правительство очень довольно вашей информацией и просило меня поблагодарить вас за те услуги, что вы нам оказали, — сказал я, когда мы уселись за стол.
— Большое спасибо за то, что вы оценили мою работу. Но, работая для вас, я этим работаю для своих целей; я принадлежу к дому Каджаров, чей престол насильно, с помощью англичан, занял Риза-шах. Поскольку он пользуется поддержкой англичан, я наперекор ему помогаю большевикам, являющимся ярыми врагами англичан. Вместе с тем, помогая вам, я надеюсь, что если в один прекрасный день и не вернется на престол наш законный шах, то, во всяком случае, вы подготовите тут революцию, которая лишит престола и Риза-шаха, — ответил он.
— Вы правы в том, что англичане помогают Риза-шаху, но, видите ли, у нас в Москве этому не верят. Они требуют документальных доказательств. И если бы мы нашли такие доказательства, то я уверен, что наше правительство приняло бы все меры к свержению нынешнего шаха и восстановлению Каджарской династии, — сказал я.
— К сожалению, я не располагаю такими документами, а то бы уже давно передал вам, — ответил принц.
— Скажите, а вы не просматривали архива, находящегося в ведении председателя совета министров? — спросил я. — Дело в том, что в период тысяча девятьсот двадцать четвертого — тысяча девятьсот двадцать пятого годов, когда Риза-шах был премьером и воевал с восставшим на юге шейхом Хейзалом, англичане согласились выступить посредниками для примирения их. Тогда же было заключено соглашение между Риза-шахом и англичанами в том, что последние помогут ему занять персидский престол, и в компенсацию за это Риза-шах обещал предоставить англичанам большие льготы в Персии. Все эти сведения я имею из агентурных источников, но их нужно закрепить документальными данными, которые вы могли бы найти в архивах за эти годы. Не приходилось ли вам просматривать архивы совета министров? — спросил я.
— Нет, я работаю всего два года и архивами не интересовался. Но теперь я начну разборку архива и соберу все, что будет касаться того периода. В течение месяца я надеюсь разыскать нужные вам документы, — ответил он.
— Благодарю вас. Я надеюсь, что так или иначе строй в Персии изменится, и вы займете более подобающее вам положение, — прощался я.
Уходя, я оставил на столе конверт с месячным жалованьем принцу, составлявшим 300 туманов.
Только к полуночи я попал домой и направился прямо в канцелярию. Там еще работали. Мой помощник Сурен уже заканчивал обработку вновь поступивших дипломатических пакетов иностранных миссий. Ловко водя маленьким горящим примусом вокруг сломанных печатей на пакетах, он ставил нашего изделия печати на размякший сургуч.
В следующей комнате сидел над грудой материалов Май. Нервно раскачивая ногой и поглаживая бороду, он составлял экономический доклад.
Я устал. Хочется лечь, отдохнуть. Но нужно еще просмотреть поступившие за день десятки рапортов агентуры и доклады провинциальных резидентов. Откладывать на завтра нельзя, ибо и завтра будет то же самое. Только другие лица, другие вопросы, другие подходы. Нужно спешить. Идти на всех парах к одной цели: подготовке к войне и через войну к мировой социалистической революции.
Выше я уже говорил, что агентура у нас была небольшая.
Десятый номер, например, бывший редактор газеты, родственник одного из руководителей Хоросанского восстания, имел хорошие личные связи в Тегеране и передавал нам полезные сведения. Это был энергичный молодой человек, и впоследствии, как читатель увидит, он оказал ОГПУ очень важную услугу.
Вот приблизительно все, что имелось в Тегеране к моему приезду. Положение в провинциях было не лучше. Хоросан и Белуджистан находились в непосредственном подчинении Москве. Гилянская провинция подчинялась Бакинскому ОГПУ, представитель которого Михаил Ефимов сидел в Пехлеви на должности делопроизводителя советского консульства.
Азербайджанская провинция с центром в Тавризе находилась в ведении тифлисского ОГПУ. Его представитель Минасьян занимал официальную должность делопроизводителя советского генерального консульства в Тавризе, но подчинялся только Тифлису. Одновременно в Тавризе имелся также представитель центрального ОГПУ, генеральный консул Дубсон. И Минасьян и Дубсон работали самостоятельно и независимо: один — на Тифлис, другой — на Москву.
На юге Персии мы не имели собственной агентуры и пользовались консульскими донесениями.
В Москве знали о плохой работе в Персии, о неразберихе в отношениях и неопределенности обязанностей сотрудников. Мне были даны поэтому следующие директивы:
1. Централизовать работу в Персии и подчинить себе работников ОГПУ во всех провинциях;
2. Организовать агентуры на юге Персии и продвинуть ее в юго-восточном направлении — на Индию и в юго-западном направлении — на Ирак;
3. Обратить особенное внимание на «освещение» племен Южной Персии, населяющих район Хузистана, где расположена концессия англо-персидской нефтяной компании, и, наконец,
4. «Освещать» самое концессию.
Ознакомившись с делами резидентуры и с обстановкой, я взялся сначала за централизацию агентурной сети. Задача была нелегкая. Всюду царила склока, без которой не обходится ни одно советское учреждение за границей. Тифлисское и бакинское ОГПУ не желали выпускать руководства из своих рук.
Пришлось ждать случая, чтобы начать действовать в захваченных ими районах. Случай скоро представился. В конце мая 1927 года начали поступать донесения генерального консула в Тавризе Дубсона и резидента Минасьяна, обвинявших друг друга во всех смертных грехах и требовавших взаимного отозвания. Склока возникла в процессе работы ОГПУ. Имея каждый свою агентурную сеть, Дубсон и Минасьян использовали ее друг против друга. Распря приняла резкий характер. Полпред СССР Юренев предложил мне поехать в Тавриз для расследования дела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});