– Пусть меня не беспокоят, Фриски, – приказал удивительно знакомый голос. Он захлопнул папку и передал ее секретарше. – На террасу никого не пускать. Кто это так тарахтит в бухте?
– Это Талбот, шеф, – ответил сзади Исаак. – Ставит подвесной мотор.
– Велите отставить. Коркс, принеси немного шампанского. О, черт побери, да это же Пайн. Входите, входите. Здорово, в самом деле здорово.
Он поднялся на ноги, очки комично сползли на самый кончик носа. Схватив Джонатана за руку, он подтянул его к себе так же близко, как тогда у Майстера, и, хмурясь, стал внимательно разглядывать через очки. Потом осторожно приблизил ладони к его щекам, как будто собираясь пошлепать по ним. Держа руки у самого лица Джонатана, так что тот кожей ощущал их тепло, Роупер осмотрел его со всех сторон, придвинувшись почти вплотную.
– Просто замечательно, – наконец произнес он удовлетворенно. – Превосходно сработано, Пайн, превосходно, доктор Марта. Деньги потрачены не зря. Простите, что отсутствовал, когда вы приехали. Мне нужно было загнать пару ферм. Когда же было тяжелее всего? – Он оглянулся, ища глазами Коркорана, который, осторожно двигаясь по мраморному полу, приближался с подносом, на котором стояли три матовых серебряных кубка.
– После операции, – сказал Джонатан. – Ощущение как у дантиста, но только раз в десять сильнее.
– Тише. Это самое лучшее место.
Сбитый с толку беспорядочной манерой Роупера вести беседу, Джонатан вначале вовсе не уловил музыки. Но когда рука Роупера поднялась, призывая к тишине, он услышал, как Паваротти вытягивает последнюю ноту «La donna e mobile»[37]. Все трое не двигались, пока музыка не затихла. Потом Роупер взял стакан и отпил из него.
– Боже, он изумителен. Всегда слушаю по воскресеньям. Никогда не пропускаю, правда, Коркс? За удачу. Спасибо.
– За удачу, – повторил Джонатан и тоже выпил. В этот момент доносившееся издалека тарахтение мотора прекратилось. Наступила полная тишина. Взгляд Роупера упал на шрам на правом запястье Джонатана.
– Сколько человек будет к ленчу, Коркс?
– Восемнадцать. Возможно, двадцать, шеф.
– Винцеттис будет? Что-то не слышно его самолета. Он летает на чешском двухмоторном.
– Собирался, шеф.
– Скажи Джед, что нужны карточки с именами. И хорошие салфетки. И никаких пестрых бумажек. Поймай Винцеттиса, пусть скажет «да» или «нет». Пауль справился с теми ста тридцатью?
– Ждем, шеф.
– Пусть поторопится, или нужда отпадет. Пожалуйста, Пайн, садитесь. Нет, не там, а вот здесь, чтобы я мог вас видеть. Апо передал вариант последней поправки?
– В вашей папке.
– Великолепный парень, – заметил Роупер, когда Коркоран вышел.
– Уверен, что так, – вежливо согласился Джонатан.
– Любит услужить, – произнес Роупер, бросив на Джонатана взгляд, каким обмениваются в подобных случаях нормальные мужчины.
* * *
Роупер наливал шампанское в свой бокал и, улыбаясь следил, как оно пенится.
– Скажите мне, чего вы хотите?
– Я хотел бы вернуться обратно к Лоу, если можно. Когда это удобно. Было бы чудесно долететь до Нассау. А там я сам доберусь.
– Я имел в виду не это. В более широком смысле. Вообще в жизни? Каковы ваши планы?
– У меня их нет. Я живу настоящим. Плыву по течению. Провожу время.
– Нет, это неоткровенно. Я не верю. Вы так же, как и я, никогда в жизни не расслаблялись. Впрочем, я пытался. Немного играл в гольф, плавал, немного того-cero. Но мотор всегда работал. Без холостых оборотов. Как и ваш. Чем вы мне и нравитесь.
Он все время улыбался. Как, впрочем, и сам Джонатан, который одновременно пытался сообразить, что позволило Роуперу прийти к такому выводу.
– Ну, если вы так считаете.
– Кулинария. Альпинизм. Лодочный спорт. Живопись. Военная служба. Женитьба. Изучение языков. Развод. Девушка в Каире, девушка на Корнуолле, девушка в Канаде. Убийство австралийского торговца наркотиками. После всего этого вы хотите, чтобы я поверил, что у вас нет цели в жизни. Зачем вы это сделали?
– Сделал что?
Джонатан никогда не позволял себе думать об обаянии Роупера. Общаясь с человеком, Роупер давал понять, что тот может сказать ему все что угодно, не рискуя согнать с его лица улыбку.
– Выручили старину Дэниэла. Одному парню вы когда-то свернули голову, а моего спасли. Вы обокрали Майстера, а почему не меня? Почему вы не просите денег? – Он говорил тоном обманутого, почти оскорбленного человека. – Я заплачу вам. Не важно, что вы там натворили, главное – вы спасли Дэниэла. Когда дело касается мальчика, моя щедрость безгранична.
– Я сделал это не ради денег. Вы меня заштопали. Ухаживали за мной. Были ко мне добры. Я просто уеду.
– Какими языками вы владеете? – спросил Роупер, взяв в руки лист бумаги, просматривая и откладывая его в сторону.
– Французским. Немецким. Испанским.
– Дураки эти лингвисты. Нечего им сказать на одном языке, так они учат другой, чтобы и на нем ничего путного не сказать. А арабский?
– Нет.
– Почему? Вы были там достаточно долго.
– Только отдельные фразы. Элементарные вещи.
– Надо было вступить в связь с арабской женщиной. Может, вы так и поступили? Вы случайно не знали Фрэдди Хамида, когда были там? Он мой друг. Может быть, немного диковат. Его семья владеет заведением, где вы работали. Держит лошадей.
– Он входил в правление гостиницы.
– По мнению Фрэдди, вы совершенный монах. Образец безукоризненного поведения. Как вы там оказались?
– Случайно. Прочитал объявление на доске в школе по обслуживанию, как раз в день окончания. Мне всегда хотелось посмотреть Ближний Восток, вот я и подал заявление.
– У Фрэдди была подруга. Старше его. Замечательная женщина. Слишком сердечная для него. Бывала с ним на бегах и в яхт-клубе. Софи. Когда-нибудь видели ее?
– Ее убили, – сказал Джонатан.
– Совершенно верно. Как раз накануне вашего отъезда. Вы встречались с ней?
– Она занимала комнаты на крыше отеля. Все знали, что она женщина Хамида.
– И ваша?
Ясные умные глаза не таили угрозы. Наоборот, они выражали одобрение. Они предлагали понимание и поддержку.
– Конечно, нет.
– Почему, конечно?
– Я не сумасшедший. Даже если бы она того и пожелала.
– А почему бы и нет? Горячая арабская кровь, зрелая женщина, обожающая постель. Приятный молодой человек. Бог знает, Фрэдди ведь не живопись маслом. Кто же убил ее?
– Когда я уезжал, дело расследовалось. Так и не знаю, арестовали кого-нибудь или нет. Предполагали, что кто-то чужой залез, а она его застала, вот он ее и убил.
– Так это были в самом деле не вы? – Умные, ясные глаза приглашали разделить шутку. Улыбка дельфина.
– Нет.
– Уверены?
– Поговаривали, что это Фрэдди.
– В самом деле? Но с какой стати?
– Не сам, а кого-нибудь нанял. Говорят, она как-то его предала.
Роупер забавлялся.
– Но все-таки не с вами?
– Боюсь, что нет.
Роупер по-прежнему улыбался, так же как Джонатан.
– Корки не может вас раскусить. Он парень подозрительный. Вы его настораживаете. Говорит, по всем данным – один человек, а на поверку – другой. Что там у вас еще за пазухой? Есть что-то, о чем мы не знаем? И полиция тоже? Вы кого-нибудь еще прикончили?
– Я не искал неприятностей. Они случались со мной, и я реагировал. Вот как это все происходило.
– Да, конечно, вы реагировали. Говорят, вы участвовали в опознании тела Софи. Это правда?
– Да.
– Неприятная обязанность, не так ли?
– Кто-то должен был это сделать.
– Фрэдди был очень признателен. Сказал, чтобы при встрече я вас поблагодарил. Без свидетелей, конечно. Он опасался, что ему самому придется идти. Это чересчур щекочет нервы.
Был ли Джонатан наконец близок к ненависти? В лице Роупера ничего не переменилось. Все та же полуулыбка. Коркоран на цыпочках вернулся в комнату и присел на диван. Манера Роупера тут же неуловимо изменилась, он начал играть на публику.