— Моя непокорная колонистка. — Эйш взял руку жены и поцеловал кончики пальцев. — Ты чувствуешь себя великолепно, дорогая, именно потому, что отдыхаешь, как положено. Мы должны довериться мудрым заключениям Роуэна и делать все, что он советует.
Кэролайн закатила глаза, но от прикосновения мужа залилась румянцем.
— Уходи! Я хочу познакомиться с Еленой и поговорить без того, что ты будешь болтаться рядом и мешать разговору.
— Это означает, что я стану одним из предметов обсуждения? — поинтересовался он.
— Можешь в этом не сомневаться! А теперь иди! — распорядилась она, и ее муж, поклонившись, послушно вышел из комнаты. — Ну вот, теперь мы можем спокойно поговорить.
— Вы американка, — с откровенным изумлением выдохнула Изабель и, покраснев, села в предложенное Кэролайн кресло. — Я хочу сказать… это замечательно, что вы американка. Да что я говорю!
— Прошу вас! — засмеялась Кэролайн. — Всегда говорите то, что думаете! К примеру, за мной водится привычка сболтнуть лишнее и быть самой странной из всех женщин на свете.
— Могу я спросить, почему вы в постели? Это нормально в… вашем положении, что вам так рано запрещают двигаться?
Немного покраснев, Кэролайн положила руки на выросший живот.
— Не очень нормально, но раньше в ноябре со мной произошел несчастный случай, и доктор Уэст посчитал, что разумнее принять меры предосторожности. Вы познакомились с ним?
— Нет, пока нет.
— Он вам понравится и его жена тоже. Гейл учится на медика и теперь работает со своим мужем. — Кэролайн покачала головой. — Они, так сказать, грозная пара, если добиваются столь многого в своей сфере деятельности.
У Изабель от изумления открылся рот.
— Женщина станет врачом? Невероятно!
— А почему нет? — возразила Кэролайн с уверенностью, которая поразила ее новую подругу. — Только самый последний человек может считать, что женщина ни на что не способна. Ей просто необходимы хорошие руководители и возможности для обучения, которые… Простите, я немного реформатор. Я мечтаю создать колледж исключительно для женщин, и муж и его дед поддерживают мои идеи.
— И все жены «Отшельников» такие… прогрессивные?
Прикусив нижнюю губу, Кэролайн размышляла над вопросом.
— Никогда об этом не задумывалась. Полагаю, да, каждая в своем роде немного неординарна. Даже леди Уинтерс настояла на том, чтобы приобрести профессию художника-оформителя. А молодая миссис Хастингс, с которой я недавно познакомилась, говорила что-то о том, что будет помогать Джозайе в его занятиях живописью. Так что мы, по-видимому, образуем клуб необычных леди. — Кэролайн пожала плечами. — Но от этого встречи становятся еще интереснее!
— Несомненно, — согласилась Изабель, и ее светло-голубые глаза наполнились грустью. — Однако я вряд ли подхожу вашему обществу. Я получила образование, которое не включает в себя ничего, кроме игры на фортепьяно, ношения бальных туфель и украшения шляпок.
— Я действительно рада, что познакомилась с вами, Елена Стюарт, — уверенно сказала Кэролайн. — Теперь вы часть нашего кружка и присоединились к нему, потому что не стараетесь изображать из себя кого-то другого, а еще потому, что сделали счастливым мистера Торна. Вам ничего не нужно доказывать.
— Благодарю вас. — Изабель опустила взгляд к рукам, несколько ошеломленная доброжелательностью Кэролайн, и, чтобы уменьшить смущение от комплимента, попыталась сделать собственный. — У вас… замечательный дом, миссис Блэкуэлл.
— Кэролайн. Вы должны называть меня просто Кэролайн. И спасибо вам. У Эйша хороший вкус, и я… — Она снова рассмеялась, и ее большие карие глаза засветились от счастья. — У меня хватает ума не добавлять ни одной лампы и не портить вид!
— Потому что он это запрещает, — сочувственно кивнула Изабель.
Смех Кэролайн мгновенно замер, и на лице у нее появилось забавное выражение недоумения.
— Запрещает? Это мой-то Эйш? Нет. Я имела в виду, что когда дело касается моды и домашнего убранства, я начинаю внутри ощущать себя несмышленой молодой девушкой. Мой несносный муж… Не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь что-нибудь запрещал мне делать!
— Умирать, — подсказал ей Эйш от двери. — Помнишь, я запретил тебе умирать?
Изабель смущенно встала, расстроенная мрачным поворотом разговора и возвращением мистера Блэкуэлла.
— Эйш! — возмущенно пискнула Кэролайн. — Подумай, что ты говоришь! Блэкуэлл, ты заставишь Елену считать тебя властолюбивым созданием из романа ужасов! — Даже отчитывая мужа, она не удержалась от улыбки. — Я образец пышущего здоровьем человека.
Оставь меня в покое!
— Прошу прощения, что так скоро прервал вас, но могу сказать, вы почти выковали союз на всю жизнь…
— Почти! — быстро подтвердила Кэролайн, и у Изабель от удовольствия порозовели щеки. Даже опрометчивое заявление о дружбе было столь важно для нее, что она не знала, что сказать, и просто тихо поддержала Кэролайн:
— Да, правда.
— Миссис Кларк настояла, чтобы я пошел наверх и побеспокоился, чтобы никто не голодал. Повар собрал новый поднос, потому что… — он сделал паузу для большей выразительности, — кое-кто не дотронулся до своего ленча, несмотря на добавление любимого имбирного печенья… Вследствие этого внизу в кухне поднялось небольшое волнение, и я подслушал план придумать какой-нибудь хитрый ход, чтобы обманом заставить кое-кого поесть.
— Вот видите, Елена? — обратилась Кэролайн к подруге. — Теперь понимаете, почему я рада, что вы приехали? Я и так уже толстая, как обеденная курица, а они устраивают заговор против меня!
Краем глаза заметив выражение на лице Эйша, Изабель без каких-либо намеков поняла, кого следует поддержать.
— Конечно, не против вас, а ради вас! Неужели вы не понимаете? А кроме того, мне, пожалуй, хотелось бы попробовать имбирного печенья! Вы не составите мне компанию?
— Хорошо, — скрестив руки, кивнула Кэролайн и покорно вздохнула.
Эйш с нескрываемым удовлетворением снова вышел, а Изабель проводила его взглядом.
— Он такой…
— Властный? — предложила Кэролайн.
— Внимательный, — поправила ее Изабель. — Он обожает вас, это несомненно.
— Мы до смешного влюблены. — Кэролайн просияла и обхватила себя за локти. — Мне до сих пор не верится, что можно быть такой счастливой. Особенно когда я вспоминаю, с каких ссор все начиналось…
Изабель могла только кивнуть. Она не представляла себе, что можно совершенно открыто говорить о таких вещах, но поведение ее новой подруги превращало невозможное во вполне обычное.