Йозефа Глазмана инспектором еврейской полиции в виленском гетто. Бегин хотел уехать в Палестину, поскольку являлся тем человеком, который на бетаровоком конгрессе в 1938 г. громче всех требовал ее немедленного покорения.
2 марта 1982 г., в ходе прений в израильском кнессете, можно было услышать интересное послесловие к этой истории, когда Бегин проникновенно спросил: «Сколько имеется в парламенте людей, которым пришлось носить звезду Давида? Я — один из них»7. Бегин бежал от нацистов, в Литве же не было желтых звезд, когда он находился там в качестве беженца.
Еврейские советы
Вступив в Варшаву, немцы обнаружили там Адама Чернякова, сиониста и председателя Ассоциации еврейских ремесленников, который возглавлял в тот момент то, что еще оставалось от организации еврейской общины, и приказали зму создать Юденрат (Еврейский совет)8. В Лодзи, втором по значению городе Польши, подобное же распоряжение было дано Хаиму Румковскому, также одному из второстепенных сионистских политиков. Ни тот, ни другой вовсе не являлись ни в каком отношении полномочными представителями сионистского движения, и оба были до войны малозначащими фигурами. Не все созданные «советы» возглавлялись сионистами; во главе некоторых из них стоили ассимиляционистск-и настроенные интеллигенты или раввины, а в одном городе (Петркуве) даже бундовец. Однако на. роль членов или лидеров этих марионеточных советов было избрано больше сионистов, чем агудистов, бундовцев и коммунистов, вместе взятых. Больше всех других презирали набожных хасидов из «Агуды». Нацисты вместе с тем понимали, что бундовцы и коммунисты никогда не станут орудиями в их руках.
Заключив в 1939 г. целый ряд сделок с сионистами в Германии, а также в Австрии и Чехословакии, нацисты знали, что не натолкнутся на сколько-нибудь серьезное сопротивление в рядах сионистов.
Нехватка опытных сионистских руководителей усугублялась тем фактом, что на протяжении нескольких месяцев нацисты разрешили обладателям сертификатов уезжать из Польши в Палестину. В СО воспользовалась этой возможностью, чтобы вывести из страны побольше местных лидеров, том числе Аполинарин Хартгласа, предшественника Снэ на посту главы сионистской организации. В своем «Дневнике» Черняков рассказал, что ему был предложен один из сертификатов, но он с негодованием отказался покинуть свой пост9. В феврале 1940 г. он писал о той ярости, какую вызвал в нем человек, уезжавший из страны, и о том, что он сказал ему, когда тот пришел к нему попрощаться:
«Подлец, я никогда не забуду, как ты, мерзавец, корчил из себя руководителя масс, а сейчас бежишь вместе с другими себе подобными, бросая эти массы на произвол судьбы в таком ужасном положении»10.
Исраэль Гутман, научный сотрудник Израильского института Яд Вашем по проблемам геноцида, писал в этой связи:
«Верно, что некоторые из сионистских лидеров имели достаточные основания опасаться за свою личную безопасность в стране, попавшей в руки нацистов. В
то же время в отъезде этих руководящих деятелей присутствовал элемент паники, который не уравновешивался их попыткой позаботиться о какой-то замене для себя и о том, чтобы выполнявшаяся ими ранее работа продолжала выполняться кем-то другим… Те, кто оставался, по большей части являлись руководителями второго или третьего ранга, не всегда способными справляться с острыми проблемами той поры; к тому же им недоставало жизненно важных контактов с польской общественностью и ее руководством. В числе оставшихся лидеров был ряд людей, державшихся в стороне от подпольной деятельности и пытавшихся замести всякие следы своего прошлого» 11.
Некоторые ученые доказали, что не все лидеры или члены еврейских советов сотрудничали с врагом, но господствовавшая в этих советах моральная атмосфера действовала чрезвычайно разлагающе. В своих мемурах «Звезды свидетельствуют» Бернард Гольдштейн описывал Варшавский совет в первые месяцы перед созданием гетто; по его словам,
в стремлении смягчить террористические методы, использовавшиеся отрядами «вербовщиков», этот совет поставлял немцам рабочие батальоны. Для этой цели он ввел в практику систему вызова людей повестками. Предполагалось, что в батальонах должны будут по очереди работать все без исключения, но «очень скоро вся система прогнила… Богатые евреи платили большие деньги, доходившие до нескольких тысяч злотых, за то, чтобы их освобождали от принудительного труда. Еврейский совет собрал огромное количество таких взяток и вместо богачей посылал в рабочие батальоны бедняков»12.
Отнюдь не все филиалы советов были продажными. Они энергично занимались вопросами образования и социального обеспечения, но лишь немногие советы делали хоть что-то для того, чтобы породить в массах дух сопротивления. Исайя
Транк, один из лучших знатоков деятельности еврейских советов, сжато подытожил ее следующим образам:
«Я со всей ясностью сказал, что большинство еврейских советов [юденратов — Прим. ред.] относилось к сопротивлению отрицательно… В восточных районах географическая близость к партизанским базам обеспечивала возможности для спасения, и это обстоятельство до известной степени влияло на позицию еврейских советов… Там, где не было никаких возможностей спастись с помощью партизан, позиция огромного большинства еврейских советов в отношении сопротивления была абсолютно отрицательной» 13.
В стране имелся ряд откровенных коллаборационистов вроде Авраама Ганцвайха в Варшаве. Будучи одно время лейбористским сионистом «правого» толка, он возглавлял «группу 13», названную так по местонахождению ее штабквартиры в доме № 13 по улице Лешно. Ее задачей было ловить контрабандистов, шпионить за Еврейским советом и вообще выслеживать представителей интеллигенции для передачи их в руки гестапо 54. В Вильно несомненным коллаборационистом являлся Яков Гене, ревизионист, начальник полиции гетто и фактический глава гетто. Когда нацисты услышали о существовании в гетто движения Сопротивления, Гене хитростью заманил руководителя гетто коммуниста Ицика Виттенберга в свой кабинет, и тот был арестован там литовскими полицейскими15. Представитель партии «Общих сионистов» Хаим Румковский из Лодзи управлял своим гетто в весьма своеобразном стиле: так, например, «король Хаим», как его называли его подопечные, распорядился выпустить марки со своим портретом и наклеивать их на почтовых отправлениях гетто. Не все были развращены в такой степени, — как эти люди. Черников сотрудничал с нацистами и был настроен против Сопротивления, однако во время крупномасштабной «акции» в июле 1942 г., когда немцы схватили 300 тыс. евреев, он покончил жизнь самоубийством, чтобы не продолжать сотрудничать с — ними. Даже Румковcкий настоял на том, чтобы пойти на смерть вместе со своим гетто, когда нацисты дали ему понять, что сотрудничество с ними не обеспечит «ядру» его подопечных возможность выжить. В душе эти коллаборационисты оправдывали себя за то, что делали, поскольку полагали, будто лишь малодушное сотрудничество с врагом могло помочь какой-то горстке евреев выжить. Но они заблуждались: судьбу отдельных гетто и даже отдельных советов почти в каждом случае решали либо прихоть нацистов, либо проводимая в данном регионе политика, а не проявленное узниками гетто послушание.
«Партии не имеют никакого права давать нам приказы»
Любое еврейское сопротивление должно рассматриваться в контексте нацистской политики в отношении поляков. Гитлер никогда не стремился заручиться услугами какого-нибудь польского квиелинговца: страна должна была управляться путем террора. С самого начала за любой акт сопротивления немцы казнили тысячи людей в порядке коллективного наказания. Члены ППС, бывшие офицеры, многие священнослужители и ученые, многие из людей, которых можно было заподозрить в чувстве солидарности с евреями, были убиты или отправлены в концлагеря. В то же время нацисты стремились втянуть польские массы в преследование евреев посредством материальных подачек, однако всегда существовали люди, которые были готовы помочь евреям. Самой крупной группировкой подобных людей являлась ППС, члены которой выкрали все без исключения образцы официальных штампов и печатей и изготовили поддельные арийские документы для некоторых своих товарищей из Бунда.
Ревизионисты поддерживали контакты с представителями польской армии. Тысячи поляков прятали евреев, рискуя наверняка расстаться с жизнью в случае их поимки.
Наиболее важным преимуществом, каким облагали немцы, было отсутствие у народа оружия, поскольку «полковники»
постоянно заботились о том, чтобы оно оставалось недосягаемым для гражданских лиц. ППС и Бунд никогда не занимались учебной подготовкой своих военизированных отрядов,