Читать интересную книгу Большая книга летних приключений - Эдуард Веркин

Потом снова улегся на пол и снова придал себе бессознательный вид. Через минуту прибежала Тоска с бабой Надей. Бабушка пощупала мой пульс.

– Это от воздуха, – сказала она. – Опьянение. Когда яблоки созревают, такое частенько случается. Ничего, полежит часик, потом очухается.

– Надо бы нам торопиться, а то можем на лодку опоздать. Может, нашатырем?

– Успеем мы на лодку, – ответила бабушка. – А ему лучше полежать.

И я полежал. Сначала часик, потом еще часик. Потом очнулся.

– Добро пожаловать! – сказала Тоска. – Что это ты тут устраиваешь?

– Не знаю даже... – слабым голосом сказал я. – Нехорошо мне...

– Что-то болит?

– Все... – простонал я.

Бабушка приложила ладонь к моей голове.

– Жар, – сказала она. – У него жар. Пощупай голову.

Тоска положила мне на голову ладонь. Ладонь у нее была прохладная и приятная.

– На самом деле, – Тоска даже подула на ладонь. – Весь как печка. Что делать? Может, таблеток дать?

– Погоди пока, может, и не надо. Надо подождать один-два часика.

Через два часика температура у меня резко повысилась, в результате чего я стал совершенно нетранспортабельным. Бабушка сунула градусник мне под мышку. Через три минуты проверила.

– Плохо, – сказала она. – Тридцать девять градусов. С такой температурой лучше лежать. И лучше ему чего-нибудь выпить.

– Вина, что ли? – испугалась Тоска.

– Какого вина? Таблеток ему надо. Жаропонижающего. А у меня нет. У кого есть?

Баба Надя принялась думать.

– У Захаровны есть. И у этого обрубка Митрофаныча. К ним надо сбегать, поискать у них дома, избы у них не закрыты. Нельзя допустить, чтобы еще градус вырос. Идем. Надо спешить, погода может испортиться...

– Как испортиться? Солнце ведь вовсю светит!

– Будет гроза, – заверила бабушка. – Так что пойдем поскорее.

Они ушли.

Я с трудом поднялся. Температура – плохое дело. Меня качало и мутило. Я подошел к окну, с трудом его раскрыл и высунулся в окно. Проветрить голову.

День был хороший, солнечный. Таким и должен быть последний день. Солнечным.

Послышался натужный рев мотора, и на улице показался проржавевший зеленый «москвичонок». Автомобильчик был перегружен тюками, коробками, корзинами и мешками. За рулем сидел угрюмый мужик с большими руками, рядом с ним такая же угрюмая женщина. На заднем сиденье я разглядел дебильную и счастливую морду Рукасова-старшего, а рядом с ней злобно-недовольную морду Рукасова-младшего. Я помахал Рукасову ручкой, Рукасов ответил мне недружелюбным кулаком.

Отлично. Ситуация с «закрытой комнатой» разворачивалась. Теперь в этой самой комнате оставались лишь я, Тоска и ее бабушка. Детектив заканчивался.

Пыль за «москвичонком» рассеялась, и из нее возник последний сельский интеллигент Агранцов.

Агранцов шагал с велосипедом. На велосипед были нагружены связки книг, какие-то котомки и антикварная прялка. Сейфа не было.

– Привет, – я помахал Агранцову рукой.

Агранцов остановился.

– Что? – мне показалось, что Агранцов удивился. – Разве вы остаетесь?

– Не-а, – зевнул я. – Сваливаем через пару часиков. А вот баба Надя сказала, что она оборотня не боится.

– Она что, остается?

– Угу. Храбрая старушка, старой закалки. Коня на скаку, ну, сам знаешь...

Агранцов на секунду задумался.

– И она что, ничего не боится? – спросил он.

– Нет, – покачал головой я. – Говорит, чушь все это. Кулак у нее ого-го, в рог так засветит, глаза через уши выскочат. Так что чушь...

– Конечно, для нее это чушь, – согласился Агранцов, – у нее ведь ружье есть.

– Да какое там ружье, – вздохнул я. – Полезли его смотреть, а оно все проржавело. Одна труха. А в левом стволе даже мыши поселились. Но баба Надя и без ружья ничего не боится.

– Плохо... – протянул Агранцов.

– А, ерунда, – я зевнул пошире. – Все тут просто свихнулись как-то. Ликантропия какая-то, честное слово. Так что чего уж тут ловить, мы с Тонькой тоже попремся скоро. Да и на учебу пора. Ты, я гляжу, тоже лыжи намазал? А говорил, что не веришь...

– Все бегут, и я бегу, – усмехнулся Агранцов. – Да и вообще, пора в город наведаться. Впрочем, я ненадолго, дня на четыре, не больше. Яблоки созрели, надо будет убирать скоро...

– Ну, значит, в городе, может, и встретимся, – сказал я.

– Ученье – свет. А я поеду. Не люблю, когда гроза...

– Гроза? – теперь удивился уже я.

– А ты что, не чувствуешь?

– Нет, – я посмотрел на небо. – Скорее наоборот, погода хорошая. Солнце светит...

– Поверь мне, я тут давно живу, – сказал Агранцов. – Всегда, когда созревают яблоки, случается гроза, не знаю уж почему. К тому же я ее чувствую. У меня перед грозой всегда кости ломит...

– Да, – вздохнул я. – Надо нам поспешить, а то в грозу ехать – удовольствия мало. Каждый год в мире больше тысячи человек гибнет от ударов молнии.

– Это точно. Бабушке привет передайте, десятку я потом отдам. И осторожнее, мало ли чего бывает...

– Чего осторожнее-то?

– Сегодня почти полнолуние.

И Агранцов указал пальцем в небо.

– А мне по барабану, – сказал я.

– Ну, тогда бывай, – кивнул Агранцов, уселся на велик и поехал по дороге.

– И вам не кашлять, – шепотом сказал я, закашлялся и быстренько вернулся в постельку.

Скоро вернулись Тоска с бабушкой. Они еще раз замерили мне температуру, затем выдали оранжевую пилюлю. Пилюлю я проглотил.

– Теперь на поправку пойдет, – сказала баба Надя. – Надо еще витаминный чай сварить.

Баба Надя отправилась на кухню и загремела плошками, и очень скоро из кухни запахло мятой, малиной, медом и еще какой-то неизвестной целебностью.

Тоска подошла ко мне.

– Вовремя ты заболел, – сказала она. – Молодец, удружил.

– Я старался, – ответил я.

– Все уехали, одни мы остались. А время идет...

– Идет... – вздохнул я. – Время...

Я стал задыхаться, Тоска поднесла мне стакан воды.

– Тоска, – я глотнул воды. – У тебя талант медсестры. Ты никогда не думала поступать в медуху?

– Что делать будем, в медуху? – спросила Тоска. – Куропяткин, ты ехать сможешь?..

– Я попробую, – простонал я и попытался приподняться на локте.

– Никуда он не поедет, – сказала баба Надя. – Ему надо дня два отлежаться, а то осложнения могут возникнуть.

– Какие? – испугалась Тоска.

– Оглохнуть может. Или дурачком стать. Тебе дурачок нужен?

– Не нужно нам дурачка, пусть лежит.

И я стал лежать.

Баба Надя поднесла мне стакан с целебным чаем. Чай был вкусный, я выпил два стакана и почувствовал улучшение.

– Все равно, покой и сон – лучшее лекарство, – провозгласила бабушка. – Два дня покоя – не меньше! Пусть спит, я ему в чай травки добавила – проспит часов двадцать, не меньше.

– Не надо мне спать! – я попытался встать, но бабушка неожиданно твердой рукой воткнула меня обратно в постель.

– Лежи! – велела мне она. – А то осложнения наступят! А ты смотри за ним, Антонина! Я пойду дров наколю, что-то у меня шею ломит, точно гроза будет...

Бабушка вышла.

– Тонька! – я схватил Тоску за руку. – Тонька, сделай чего-нибудь, быстро только!

– Чего? Чего сделать-то?

– Нам нельзя сегодня спать! Ты понимаешь? Нам нельзя спать! Если мы уснем...

– Почему? – не понимала Тоска.

– Почему-почему, потом расскажу. Послушай меня, я тебя прошу! Послушай, что я скажу!

– Ну...

– Бабушка ушла?

– Ушла...

– Беги на кухню. Если она...

На меня неожиданно накинулась зевота.

– Если она действительно заварила травку... – задумчиво сказала Тоска. – Если она зарядила травку, то ты будешь спать до послезавтрашнего утра.

– Беги на кухню, Тоска! У бабушки кофе есть?

– Ячменный, кажется...

– Плохо. Но пойдет и ячменный. Быстро! Завари мне. Покрепче. Быстро, Тоска, от этого зависит многое.

Тоска послушалась и убежала на кухню.

Я лежал, глядя в трещины на потолке. Трещины на потолке начинали медленно заворачиваться в пляшущую спираль. Я вырубался. Баба Надя знала толк в травках.

– Эй, Куропяткин! – Тоска подергала меня за руку. – Кофе готов. Тебе налить?

– Нет, – ответил я, превозмогая кружение в голове. – Не сейчас... Слушай меня. Сейчас я усну, с этим никак нельзя бороться. Но! Во сколько темнеет?

– Начинает в шесть, окончательно к восьми.

– В пять обязательно... обязательно меня растолкай... даже с использованием нашатыря... Как растолкаешь, так сразу дашь мне кофе, он к... к этому времени настоится... Поняла?

– Поняла. А что сейчас делать?

– Ружье... – паутина трещин на потолке стремительно свивалась в узел. – Ружье достань. Оно в подвале...

Я уснул.

В этот раз мне ничего не приснилось. Ни яблок простых, ни яблок зубастых. Ничего. Я уснул и сразу проснулся.

Стало гораздо темнее. Свет за окнами приобрел оранжевый оттенок, над моей головой стояла Тоска с ковшиком и прыскала в меня водой.

– Просыпайся, – сказала она. – Ты же сам велел тебя разбудить.

– Кофе, – прошептал я. – Кофе давай...