Читать интересную книгу Жена сэра Айзека Хармана - Герберт Уэллс

Миссис Блэптон, опоздав всего на пять минут, прибыла в сопровождении Берти Тревора и второго секретаря своего мужа. При виде ее Грейпер развил такую бурную деятельность, что походил скорее на какое-то апокалиптическое чудовище с семью руками и в десяти шляпах, чем на нормального человека; он расставил по местам именитых гостей, дверь удалось отпереть без особого труда, и леди Харман очутилась в широком коридоре рядом с мистером Тревором и чуть позади миссис Блэптон, которая деловито осматривала новое творение. Сэр Айзек (вместе с не отстававшим ни на шаг Грейпером) лично сопровождал политическую знаменитость, а миссис Пемроуз уже с хозяйским видом шла по другую руку от нее, давая пространные объяснения. За леди Харман следовала по пятам леди Бич-Мандарин, — ее похвалы, как газ, заполняли все огромное здание, и с ней рядом — миссис Хьюберт Плессингтон и мистер Поп, один из тех чудаков, которых называют публицистами, потому что нужно же их как-то называть: такие люди обычно всюду восседают в председательском кресле, примыкают ко всем политическим партиям, пишут письма в газеты, не упускают ни одного случая сказать речь и вообще постоянно напоминают об общественных установлениях нашей страны. Он был несколько рассеян, то и дело шевелил губами, словно придумывал, как бы по-новому обернуть какую-нибудь классическую банальность; всякий, кто хоть немного его знал, мог без труда предсказать, какую речь он собирается произнести. Он выступил в столовой, где у стены оказалось подходящее возвышение. Для начала он, как это принято, заявил, что «не мог не воспользоваться случаем», потом пообещал присутствующим быть кратким, хотя все, вероятно, согласятся с ним, что сегодня торжественно отмечают не какое-нибудь заурядное, незначительное событие — нет! — это один из важнейших и, мало того, он берет на себя смелость добавить с полным уважением ко всем собравшимся, один из наиболее многообещающих социальных экспериментов в современной общественной деятельности. Некогда он сам — да будет ему позволено вскользь упомянуть о себе! — он сам кое-что сделал для развития промышленности. (Раздраженный голос: «Это еще кто такой!» — и шепот Горацио Бленкера: «Это Поп, замечательный человек; эксперимент в Ист Пэрблоу… оплата натурой вместо денег… да!»)

Леди Харман перестала прислушиваться к напряженному, но бодрому тенору мистера Попа. Она уже не раз слышала и его и бесчисленное множество ему подобных. Он отнимал больше половины времени на всех публичных собраниях, где ей довелось побывать. Она даже перестала удивляться его тупому самодовольству. Сегодня все ее удивление было поглощено тем, как воплотилась ее мечта о простых, уютных, красивых домах для несчастных, тяжко работающих молодых женщин; она еще никогда в жизни так не удивлялась с тех самых пор, когда в муках произвела на свет божий мисс Миллисенту Харман. Она даже вообразить не могла ничего подобного. Тем временем выступила и сказала несколько слов миссис Блэптон, возле которой на всякий случай стоял молодой секретарь, готовый прийти к ней на помощь, а потом вперед вытолкнули сэра Айзека, и он сказал:

— Большое спасибо! Право, это все заслуга моей жены… Тьфу, пропасть!.. Благодарю вас.

Видимо, он приготовил более пространную речь, но в последнюю минуту все перезабыл, и в памяти у него остались только заключительные слова.

— Ну вот, Элли, — сказал он, когда они ехали домой в открытом автомобиле, — теперь начало твоим общежитиям положено.

— Значит, они мои? — спросила она резко.

— Разве я тебе этого не говорил?

К самодовольству на его лице примешивалось то усталое и раздраженное выражение, которое появлялось всякий раз, как он делал какое-нибудь усилие или волновался.

— А если я захочу что-нибудь предпринять? Что-нибудь изменить?

— Конечно, сделай одолжение. Но что с тобой, Элли? Кто забивает тебе голову таким вздором? Ведь нужно же, чтобы кто-то руководил делом, нужна образованная, знающая женщина, чтобы присматривать за управительницами и за всеми прочими. Положим, она не вполне тебя устраивает. Но ведь другой нет, и я не вижу… Вот, извольте радоваться, я целый год работаю не покладая рук, налаживаю все, чтобы доставить тебе удовольствие, а ты еще недовольна! Ты совсем как балованный ребенок, Элли! Хорошенькое дело!..

После этого оба молчали до самого Путни, погруженные в свои мысли, которых не могли высказать.

И вот леди Харман постигла та же печальная судьба, которая неминуемо ждет всякого, кто позволит себе выйти за грань привычных привязанностей с иной целью, кроме корысти и удовольствия. Этому способствовали старания мистера Брамли; и она нарушила самый священный закон нашего разумного британского кодекса: начала принимать всерьез себя и свои общежития, думала, будто имеет какое-то значение, как она будет работать и что из этого получится. Все силы, которые у нее не отнимало воспитание детей, болезнь мужа и всякие домашние дела, она отдавала своему сложному, неверному, трудному делу. Вместо того чтобы помнить, что это всего только общежития, и вполне достаточно построить их, передать миссис Пемроуз и устраниться, гордясь своей добротой, она, прислушавшись к голосу совести, а также под влиянием неутомимого мистера Брамли решила, что у сэра Айзека нельзя взять и дареного коня, не посмотрев ему в зубы, и что это новое дело, как почти все новое в жизни, может иметь не только приятные, но и самые неприятные последствия, и что именно она больше чем кто бы то ни был должна стремиться к первому и избегать второго. А едва человек пробует смотреть на вещи критически, он уже не может быть довольным, у него появляются вполне определенные желания, и он начинает понимать, как упорны, путаны и неискренни люди в своих поступках. Мистер Брамли открыл глаза себе и ей на необходимость этих огромных совместных усилий во всем, необходимость организации и общественного сплочения во избежание распада общества и регресса, и он же открыл глаза себе и ей на то, как легко все это может привести к новому рабству, как тернист и труден путь к единству, которое должно стать залогом свободы и дать людям возможность жить красиво и независимо. Каждый шаг по пути к организации неизбежно порождает свои пороки — вызывает новую вспышку эгоизма, жадности и тщеславия у тех, в чьи руки попадает власть, новые формы злобного бездушия, столь свойственного чиновникам и управляющим, вызывает у всех протест, упорство и опасения. Бедная леди Харман думала, что добрые намерения повсюду найдут отклик. Теперь же она увидела, что значит в действительности осуществить задачу, которую она не столько поставила перед собой, сколько натолкнулась на нее случайно и пережила так много разочарований и огорчений.

— Эти общежития, — сказал мистер Брамли пророческим тоном, — могут стать — или не стать — свободными и прекрасными, точно так же, как весь мир, в котором мы живем, может стать свободным и прекрасным. И мы должны приложить к этому все усилия. Мы можем приблизить рождение этого мира, если будем щедры и бескорыстны, станем помогать другим, не порабощая их, и жертвовать, не требуя благодарности, если начнем думать о будущем, защищать людей, заботиться о них… С тех пор, как я узнал вас, я поверил в то, что это возможно…

Общежитие в Блумсбери с самого начала испытало трудности, которые могли смутить кого угодно. Девушки из кафе «Международной компании», для которых оно было предназначено, словно сговорились и не хотели там жить. Им были разосланы извещения, в которых было сказано, что отныне для обеспечения «благопристойности» служащих все девушки, не живущие у родителей или близких родственников, должны поселиться в общежитии. Далее следовал список преимуществ нового заведения. Составляя этот документ с помощью миссис Пемроуз, сэр Айзек упустил из виду, что его управляющие крайне плохо осведомлены, где живут девушки, и что после того, как документ будет разослан, этот немаловажный факт уже едва ли удастся выяснить. Но девушки как будто не знали, что это неизвестно их начальству, а мисс Бэбс Уилер, видно, уже наскучило вести себя смирно, и она жаждала снова шуметь во время перерывов, произносить речи, стоя на столах, под одобрительные крики девушек, давать интервью репортерам, устраивать горячие и бурные военные советы — в общем, делать то же, что во время первой забастовки, которая кончилась так успешно. Мистер Грейпер сломя голову бросился к хозяину, вызвал миссис Пемроуз, и все трое стали обсуждать печальную перспективу стачки, из-за которой великое благодеяние, оказанное ими миру, с первых же шагов было бы дискредитировано теми, кого они хотели облагодетельствовать. Сэр Айзек пришел в бешенство, и мистер Грейпер с трудом удержал его от опрометчивого шага: он хотел немедленно договориться с хозяевами трех больших магазинов на Оксфорд-стрит и предоставить общежитие для их продавцов.