пакеты с покупками. Я сделала то же самое и последовала за ней на кухню. Она стала раскладывать продукты: апельсиновый сок, молоко, брокколи. Макароны и сыр, средство для посудомоечной машины, пакеты «зиплок».
Изобилие, радость, жизнь: бренды, которые являлись рецептом выживания.
— Гай Букер добавил свидетеля защиты, — сообщила я. — Вашего мужа.
Шарлотта держала в руках банку с маринованными огурцами, которая в следующую секунду разлетелась по полу.
— Что вы сказали?
— Шон дает показания против вас, — ровным голосом проговорила я.
— Он ведь не может, да?
— Ну, он как-то попросил исключить его из участников иска…
— Что он сделал?
В воздухе повис запах уксуса, на кафеле растеклась лужица рассола.
— Шарлотта, — ошарашенно проговорила я, — он сказал, что сперва поговорил с вами.
— Он уже несколько недель со мной не разговаривает. Как он мог? Как мог поступить так со всеми нами?
Тогда на кухню зашла ты:
— Что-то разбилось?
Шарлотта опустилась на четвереньки и принялась собирать осколки.
— Уиллоу, выйди с кухни.
Я взяла рулон бумажных полотенец, когда Шарлотта вскрикнула: стекло впилось ей в палец.
Пошла кровь. Твои глаза расширились, и я поспешила отвести тебя в гостиную.
— Принеси маме бинт, — попросила я.
Когда я вернулась на кухню, Шарлотта прижимала окровавленный палец к кофте.
— Марин, — сказала она, пристально глядя на меня. — Что же мне теперь делать?
Наверное, для тебя было в новинку ехать в больницу не из-за своих травм. Вскоре стало ясно, что порез у твоей матери довольно глубокий и бинтом тут не обойдешься. Я отвезла ее в травмпункт, вы с Амелией сидели сзади, твои ноги лежали на коробках с юридическими документами. Я подождала, пока на кончик безымянного пальца Шарлотты наложили два шва, а ты сидела рядом с ней и крепко держала за здоровую руку. Я предложила заехать в аптеку, чтобы забрать прописанный врачом тайленол и кодеин, но Шарлотта сказала, что у вас дома остались горы обезболивающего после твоего прошлого перелома.
— Со мной все хорошо, — сказала она. — Правда.
Я почти поверила Шарлотте, но вспомнила, как она стискивала твою руку, когда ей накладывали швы, и то, что она собиралась сказать о тебе жюри присяжных через несколько недель.
Я вернулась в офис, хотя день уже пошел наперекосяк. Взяла из верхнего ящика стола рекомендации Мейси для составления письма своей биологической матери и в последний раз перечитала их.
Семьи не всегда оказываются такими, как нам хотелось бы. Мы все хотели то, чего не могли получить: идеального ребенка, слепо любящего мужа, мать, которая выпустила бы нас в мир. Мы жили в наших взрослых кукольных домиках, совершенно не подозревая о том, что в любой момент чья-то неведомая рука может изменить все, к чему мы привыкли.
Здравствуйте!
Я переписывала это письмо, наверное, тысячу раз в своей голове, переделывала его, чтобы оно звучало правильно. Я ждала тридцать один год, чтобы начать свои поиски, хотя меня всегда интересовало, откуда я родом. Возможно, сперва мне нужно было понять, зачем я ищу Вас. И наконец я знаю ответ. Я обязана своим биологическим родителям жизнью. Мне кажется также, Вы обязаны знать, что я жива, счастлива и в добром здравии.
Я работаю в юридической фирме в Нашуа. Я училась в колледже УНХ, а потом поступила в юридическую школу при Университете Мейна. Ежемесячно я выступаю волонтером и даю юридические консультации тем, кто не может себе этого позволить. Я не замужем, но надеюсь, что однажды это изменится. Мне нравится плавать на байдарках, читать и поглощать шоколад.
Я много лет оттягивала Ваши поиски, потому что не хотела вмешиваться и разрушать чью-то жизнь. Потом у меня возникла проблема со здоровьем, и я с ужасом поняла, что ничего не знаю о том, откуда я. Поэтому я хотела бы встретиться с Вами и сказать спасибо, что дали мне возможность стать тем, кто я сейчас, но также я уважаю Ваше решение, если Вы не готовы встретиться со мной.
Я несколько раз переписывала и перечитывала это письмо. Оно неидеальное, как и я сама. Но наконец я набралась смелости, и мне хотелось бы думать, что я унаследовала это от Вас.
Искренне Ваша,
Марин Гейтс.
Шон
Парни, которые ремонтировали этот отрезок шоссе 4, провели последние сорок минут, споря, кто горячее, Джессика Альба или Памела Андерсон.
— У Джессики все на сто процентов натуральное, — сказал один из парней в мотоциклетных перчатках и с прорехами в зубах. — Никаких имплантов.
— Ты откуда знаешь? — поинтересовался старшина дорожной бригады.
Рядом с полосой движения другой рабочий держал знак уменьшения скорости, который предупреждал машины о ведущихся работах.
— У Пэм грудь в три раза больше самой большой, а формы — тридцать шесть, на двадцать два, на тридцать четыре, — сказал он. — Вы знаете кого-нибудь с такими же размерами? Чертова кукла Барби!
Я прислонился к капоту внедорожника, упакованный в свою зимнюю полицейскую куртку, и сделал вид, что оглох. Дежурство на стройке я любил в своей профессии меньше всего, но приходилось терпеть. Без мигания сирены повышался риск, что какой-нибудь болван заденет рабочего. Подошел другой парень, пронзая воздух белыми облачками пара от дыхания.
— Я бы ни одну из них не выкинул из постели, — сказал он. — А еще лучше, чтобы там оказались обе.
Вот что забавно: спросите любого из этих парней, и он ответит, что я несгибаемый человек. Полицейского значка и «глока» было достаточно, чтобы повысить мой статус. Они сделали бы то, что я им скажу, и ждали, что и водители поступят так же. Но они не знали, что я худший из трусов. На работе я мог выкрикивать приказы, ловить за шкирку преступников или демонстрировать свою силу. Дома же я сбегал, прежде чем кто-то проснется. Я удалился из иска Шарлотты, даже не набравшись мужества сказать ей об этом.
По ночам я не спал, пытаясь убедить себя, что это проявление храбрости: я пытался создать островок, где ты будешь знать, что любима и желанна, но, по правде говоря, я и сам с этого кое-что получал. Вместо парня, который не мог обеспечить семью, я снова стал героем.
— Хочешь проголосовать, Шон? — спросил бригадир.
— Не буду лишать вас удовольствия, — сдержанно сказал я.
— Ясно. Ты же женат. Нельзя смотреть так далеко, даже в Google…
Проигнорировав его, я шагнул вперед и тут увидел мчащуюся машину, летящую к перекрестку, вместо того чтобы снизить скорость. Стоило мне махнуть водителю, и он бы убрал ногу с