Читать интересную книгу Удар отложенной смерти - Инна Тронина

Андрей ударил кулаком о кулак и резко выдохнул, как во время боя. Ошибки быть не может. У него есть семнадцатилетняя дочка, и она уже вдова…

– Иди, поешь, а то потом времени не будет! – сказал Готтхильф из кухни. Не дождавшись ответа, он вышел в коридор и застал Андрея на полу у зеркала. – Хорош! Заснул, что ли? Ну, тогда ступай в комнату, я тебе раскладушку поставлю. Часика два ты покемаришь. Вставай с пола, тут грязно. Сам видишь – проходной двор у меня. Да и грузчики всё затоптали…

– Слушай, а если теперь к тебе Веталь пожалует? – мрачно пошутил Озирский. – Может, мне в тумбе спать лечь?

– Нет уж, благодарю покорно! – Филипп, похоже, не понял юмора.

Он резко повернулся и ушёл в кладовку за раскладушкой. Часы в большой комнате пробили шесть раз. Они, значит, били и раньше, но Андрей почему-то не слышал. И только сейчас обратил внимание на этот потусторонний, словно доносившийся из глубины веков, звук…

* * *

Максим Коврига затормозил у входа в больницу скорой помощи на Петроградской стороне, где в морге находилось тело Василия Павлюкевича. С утра туда выбраться не удалось, потому что, едва Андрей вернулся с Московского проспекта домой, в его квартиру ворвалась супруга одного из агентов – самогонщика Шейченко.

Воя в голос и целуя Озирскому руки, она рассказала, что её благоверный проиграл в картинки семьдесят «кусков», и теперь с него требуют весь долг сразу. В противном же случае грозят порезать не только главу семьи, но и его жену с детьми. Якобы Шейченко не прерывал игру, чтобы получить нужные Андрею сведения, а, значит, милиция должна его выручать. Озирский так и не смог доказать ей, что ни у него, ни у Главка таких денег нет. По крайней мере, на агентуру много не выделяют, и люди рискуют жизнью просто за то, чтобы их не посадили.

Можно, конечно, опять обратиться к Оберу, но это будет уже полное свинство. Да и наивно верить этой бабе на слово – надо сначала разобраться, что он там за сведения добывал. Они с три короба наболтает, а потом окажется, что дело было совсем не так. Не стоит этот пьяница семидесяти «кусков» – пусть сам выплывает. И о семье его думать Озирский не должен – у него своя есть…

С дождливой прохладной улицы Андрей вошёл в ярко освещённый коридор и огляделся. Мимо него бегали женщины в белых халатах, и от каждой пахло своими духами. Медсёстры были похожи на ангелочков в раю, только вели себя на самом деле непотребно. Прямо на Андрея две хохотушки толкали каталку с полностью закрытым телом и болтали о своём, о девичьем.

При виде Андрея сестрички прекратили хихикать, но он всё же остановил их и сделал краткое внушение. Девчонки покраснели, как раки, даже прослезились – вспомнили, что все смертны. И для того, чтобы их наверняка простили, наперебой объяснили Андрею, как попасть в прозекторскую. Удостоверение Озирский им показал – но не в начале, а в конце разговора. Сестрички округлили глаза и застыли в немом почтении.

Андрей спустился в подвал, позвонил в глухую металлическую дверь. Ему отворил санитар и впустил в тесное помещение с пластиковым полом. Окошки здесь находились на уровне тротуара, но оказались удивительно чистыми. Туда-сюда бегали ноги, по лужам опять молотил дождь. Сильный порыв ветра бросил капли на стёкла, и Андрей обернулся, услышав знакомые голоса.

У стола дежурного врача Озирский обнаружил Горбовского в форме, а рядом с ним – Сашку Минца. Тот, даже не развязав пояс на светло-кремовом элегантном плаще, носком узкого блестящего ботинка двигал неизвестно откуда взявшуюся здесь гайку. Саша увидел Андрея первым, и на него восковом лице появилось слабое подобие улыбки. Правда, чёрные восточные глаза сияли радостью и обожанием. Захар пожал руку вяло, пожевал губами и отвернулся.

Минц же вцепился в ладонь капитана и спросил:

– Андрей, ведь ты был там с Василием?

– Да, был. Вася, царствие ему небесное, сразу же мне сказал, что ты хотел ехать к Масленникову сам. Дело ведь Веталя касается…

– Да, хотел! – Саша сверкнул глазами, и щёки его порозовели. – И я найду способ, чтобы…

– Тебе той истории мало, пшено? – Озирский подёргал Минца за пояс плаща. – Кстати, как ты здесь оказался? У тебя командировка завтра кончается.

– Я и собирался весь завтрашний день провести в Москве. Даже кое-какие издержки понёс – пропал билет в Большой театр. С таким трудом мне его добыли… А-а, до того ли теперь!

– Ты знаешь, что Стас тоже умер в психушке?

Андрей говорил тихо, чтобы не слышал Захар. Но тот был, будто в воду опущенный, и думал о своём. Наверное, переживал только что полученную от начальства взбучку.

– Нет. Впервые от тебя слышу! – Саша встревоженно смотрел на своего гуру. – Думаешь, ему помогли?

– Скорее всего. – Озирский решил пока особенно не откровенничать. – Он хотел срочно встретиться со мной. Попросил, чтобы организовали встречу в больнице. Он там оказался после неудачной попытки самоубийства. Испугался Веталя и психанул, понимаешь. Имел основания, конечно. Так его тем же вечером быстренько закололи до потери пульса – в самом прямом смысле…

Озирский вдруг почувствовал, как жжёт его изнутри, как просится наружу открывшаяся великая тайна. Ведь Станислав Масленников не чужим человеком был ему, а натуральным зятем!

– Жалко его, – вздохнул Саша, не понимая, что творится с Андреем. – Неплохой парень был, только дурак. Вот, пожалуйста, что значит жениться! Р-раз – и девушку сделал несчастной. Меня в этом упрекнуть нельзя…

– Да ведь ты, не сглазить бы, пока живой! – Андрей подошёл к Захару. – Сысоич, можно тебя на минутку?

Врач куда-то надолго ушёл, и у них появилась возможность поговорить без посторонних.

– Ну, чего тебе? – еле шевельнул губами Горбовский.

– Я не пустой пришёл, – сразу же сообщил Андрей. – Подробности позже – здесь неудобно. Кстати, Зоя где?

– С доктором в мертвецкой. – Захар закашлялся, прижимая к лицу носовой платок. – И Анна Спиридоновна, мама Васина, с ними. Ты что, опять какую-то кашу заварил? – Горбовский испуганно посмотрел на Озирского. – Я эту ещё не расхлебал…

– Захар, это будет другая, очень вкусная каша. Сядем-ка на диванчик, чтобы время не терять. – Андрей заговорил шёпотом. – Мы имеем редкую возможность взять Веталя. Завтра, в ресторане «Метрополь». Причём совершенно бескровно…

– Мне зараз не до розыгрышей! – махнул рукой Захар. Он опять перешёл на свой любимый «суржик» – помесь украинского с русским. – Веталя бескровно взять – этого даже ты не сможешь. Больше ни одним своим человеком не пожертвую. Тут группа спецназа нужна, не меньше. Так не дают, хоть ты разбейся!

– А нам и не надо! – таинственно улыбнулся Андрей. – Сами справимся. Я имел контакт со своим источником. Ты знаешь, о ком идёт речь…

Он покосился на Минца, но тот не выражал никакого недовольства. Внимательно слушал, пошевеливая размётистыми бровями с изломом, и мотал всё себе на ус.

– Ну, что?! – загорелся Захар. Он всегда отличался быстрой реакцией, и сейчас от обречённой его печали не осталось даже следа.

Больше всего майор боялся, что сейчас вернуться вдова и мать Павлюкевича, и Андрей не успеет доложить ситуацию – хотя бы вкратце. Голоса женщин слышались за стеной – Зоя плакала, Анна Спиридоновна что-то бессвязно выкрикивала. Врачиха ругала Министерство внутренних дел за безалаберность и равнодушие к сотрудникам. Горбовский опять расстроился, опустил плечи, будто на самом деле был в чём-то виновен.

– Захар, сегодня в шесть вечера я приеду за тобой на грузовике с фургоном. Мы будем представлять грузчиков – для конспирации. Я стариной тряхну, ну и ты поможешь по мелочи. Оденься только соответственно – сам понимаешь… Сможешь выбраться?

– Выбраться-то смогу, а фургон зачем? – не мог взять в толк Горбовский.

– Я ж говорю – конспирация. Если человек переезжает, это будет выглядеть вполне естественно. И времени у нас будет вагон, чтобы всё обсудить. Пока в квартире находимся, потом за город едем, пока обратно – всё и решим…

– За город? – переспросил Захар. – А далеко?

– Да нет, в Песочный. – Андрей сказал это на ухо майору, и тот всё понял.

– Так, понятно. Только мне ж похоронами нужно заниматься от отдела. Михаила Ружецкого жду – они с Василием дружили семьями. Может, он часть дел на себя возьмёт, и я выберусь…

– А какое кладбище выбрали? Часом, не Ковалёвское? – подозрительно спросил Андрей.

– Нет, Богословское. Там его дед и отец. Обещали урну подхоронить.

– Урну? – Андрея передёрнуло. – Значит, кремация? Эх, Васютка!.. А почему не в землю?

– Гроб, говорят, длинный, а места мало. А Ваське-то какая разница? Ты на себя не меряй. Он же мёртвый, и коронок золотых не ставил. Но отпевание обязательно состоится – вдова и мать настаивают. Заформалинят его, и полежит недельку – сейчас не жарко…