— Да, все правда.
— Вот примерно так и отвечай на все вопросы обвинителя.
— Матвей, — я посмотрел на него, — а эти сюрпризы не связаны с концовкой поединка?
— Догадливый. Не только. Догадался и молчи.
— А чем же тогда занималась комиссия с утра, неужели все местные сплетни не узнала?
— Дознание в таком деле основывается не на сплетнях и слухах, а на официальных показаниях свидетелей. Вот с утра они и опрашивали всех свидетелей событий приведших к поединку.
— Тебя поэтому не было с утра?
— Да.
— А то, что происходило во время поединка, они не узнали так?
Матвей посмотрел на меня и покачал головой.
— И откуда же ты свалился на мою голову, такой догадливый?
— Оттуда, что и дед твой.
— То-то он стал за несколько лет королевским секретарем. Там у вас все такие, как это он говорил, да, хитрожопые?
Дружный смех заставил Дуняшу выскочить из кухни.
— Еще пива?
— Нет, доча, не надо, — сказал Матвей, вытирая слезы.
С каждым днем я узнаю о Матвее все больше и больше. Оказывается, его дед королевский секретарь. Должность во все времена и всех мирах очень не маленькая. По влиянию, а не по титулам и прочей мишуре, земляк наверняка входит в десятку людей, обладающей реальной властью и возможностями. А может и в пятерку. В связи с открывшимся обстоятельством все большее изумление вызывает поведение сэра Берга. Не побоялся принять единственно возможное решение, позволяющее избежать волнения в очень важном, для короны, городе. Решение, одновременно позволяющее не осложнить отношения со стратегическим торговым партнером. Уважаю. Не побоялся заиметь возможного врага в лице королевского секретаря, если посчитал, что для государства моя смерть благо. Другое дело, что такое изящное решения я пустил псу под хвост, цепляясь за свою никчемную жизнь. Но все равно, кто из наших чиновников способен на такое? Ноль целых, хрен десятых. Как все-таки жить здесь хорошо, а твари и слуги Падшего, по сравнению с жизнью в моей стране, на ужасы не катят.
Что касается предстоящего то ли суда, то ли разбирательства, так для меня это семечки. В Арланде наверняка такие сложные, с их точки зрения, процессы редкость. Скорее всего пользуется большой популярностью упрощенная схема судопроизводства. Ткнуть пальцем и на плаху. Нет головы у подозреваемого, не болит оная у прокурора. Адвокаты, опять же, при такой практике, как-то не приживаются. С делом ознакомиться не успевают, как клиента нового надо искать. То ли дело у нас. Только на одних сериалах можно степень бакалавра получить по юриспруденции, а если есть еще и личный опыт, то вообще. Горький опыт. Неделя общения с системой сильно подняли мой уровень знания юриспруденции. Убитый подонок оказался сыном большой шишки. Бывает. А то, что через два года шишка слетела с олимпа в грязь, а остальные мерзавцы погибли в результате несчастного случая, так это чистая случайность. Честно. Вспоминать страшно, как я удерживал Толяна от немедленных действий. Позволил даже пару раз начистить себе умывальник, но убедил подождать с ответкой и предоставить разработку мер воздействия мне. Его костоломы ничего, кроме примитивной заказухи, делать не умели. А зачем нам криминал? На таком месте у любого есть враги. Жизнь такая. Чем выше вскарабкаешься, тем сильнее оттуда тебя хотят сдернуть. Пара-тройка слухов, подкрепленных несколькими фактами и все.
— Матвей, а сколько у нас осталось времени? — Спросил я.
— Немного, хочешь что-то спросить?
— Да, раз я буду отвечать на различные вопросы, не мог бы ты ответить мне на один мой.
— Давай, кратко отвечу.
— Я его задавал в числе прочих перед походом в погань. Но теперь перед судом он является самым важным. Почему я иногда не понимаю некоторых слав и воспринимаю собеседника по-разному, даже тебя? То ты вещаешь как проповедник, то нормально говоришь. Почему здесь метрическая система измерения? Месяцы, недели, сутки...
— Влад, — перебил меня Матвей, — помнишь, как ты научился нашей речи?
— Помню, конечно.
— А горло у тебя иногда не болит, особенно после долгого разговора?
— Ты и это знаешь?
— Приходиться, — усмехнулся Матвей. — Отец Эстор научил тебя не совсем нашему языку и речи. Он проник в твою голову и, к имеющимся там образам, привязал термины нашего языка и способ построения фраз. Если что-то в Арланде не имеет аналогов в твоем мире, то ты не знаешь этого слова и наоборот. Общение при помощи образов самое быстрое и легкое, и не требует перевода, всегда найдутся аналоги вещей, изделий, местности и многого другого. Так он понял твою жизнь, поступки и слова, и не нашел в тебе зла.
М-да, зла не нашел, зато нашел что-то другое и дэргом постоянно обзывал. Понятно. Дедок не просто вложил мне матрицу языка, он просканировал мою память. Хреново. Такому деятелю самое место в спецслужбе. Кто тут у нас шпиен мерикосовский, выходь лучше сам, пока падре не пришел. Хуже будет.
— Как будто ты не понял, чем он занимается. Шо, опять? Все понимаю, верю, но в глубине души червячок сомнения, вдруг обман, так? Так, я тебя спрашиваю, морда?
Не ругайся, ты прав.
— Когда-нибудь, из-за этого червя, твоя задница станет чьей-то.
— Так вот, — продолжал Матвей, — когда ты пытаешься перевести образы в речь, ты говоришь на нашем языке. Твое горло еще не привыкло к нему и поэтому после долгого разговора ты чувствуешь небольшую боль. Это скоро пройдет. Также отец Эстор научил тебя письменности. Ты ведь наверняка что-то читал и понимал.
— Да.
— Наша письменность основана на рунах, как и язык. Алфавит и язык твоей родины я знаю, дед научил. Поверь мне, нет ничего общего.
— И как долго это продлится? — спросил я.
— Года два, три, не больше, а потом база знаний исчезнет и те слова, что ты не употреблял, уйдут из твоей памяти. Ты станешь четко различать, на каком языке ты говоришь.
— Матвей, а я смогу сейчас понимать, на каком языке я разговариваю и читаю?
— Конечно, месяц несложных тренировок и все. Но оно тебе надо? А как видеть руны я тебе сейчас покажу.
Матвей подошел к тумбочке у стены взял из нее бумагу и чернильный набор. Положил на стол и что-то написал.
— Читай, — протянул он мне лист.
— Мама мыла раму. Матвей, ты издеваешься?
Матвей заржал. — Нет, конечно. Надави на глаза, несильно только и снова прочитай.
Сделаю. Нет, он точно издевается. Довольный такой сидит. Попробуем почитать, что написала эта сволочь. Так бумага, букв... какие нахрен буквы, несколько черточек, палочек, точек, это же похоже на земные руны!
— Нет, точно болван. Сколько раз ты уже слышал слово руны, двадцать или тридцать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});