— Нет… не все…
— Вы плохо выглядите.
— Еще бы! — рыкнул он. — По машинам!
И направился к себе.
Ему безумно стало интересно — кто же это бомбардирует его доносами. Понятно — анонимными. Но ведь встречались и подписанные. Вот он и хотел пообщаться с этими «прекрасными» людьми. Очень хотел. И выяснить — на кого они работают и зачем клевещут на Фрунзе? Не враги ли революции они случаем?
В Сочи же в это самое время разгорался скандал.
Надежда Аллилуева, выехавшая с мужем на юг, откровенно паниковала и «била копытом». Что, впрочем, было для нее совершенно обычной историей…
Она выросла в семье профессионального революционера. И уже к своим 15 годам была в полной мере «пропитанной» всей той атмосферой «борьбы за светлое будущее» в которой жил ее отец. Когда же на горизонте появился достаточно молодой и лихой революционер в лице Иосифа она без всяких сомнений убежала с ним. Как та задница — на встречу приключениям.
Любовь?
Возможно.
Но много ли 15-летних девочек сбегают из дома с едва знакомым им мужчиной? Да таким, который старше их почти на четверть века? Причем не «под венец», а несколько лет выступая в роли не то «походной жены», не то просто любовницы.
Впрочем, это рандеву закончилось. И они оформили свои отношения. Но тут оказалось, что Наденька, воспитанная в определенных традициях, ничего не смыслит в делах по дому. И вообще — всем увлечениям предпочитает общественные занятия, постоянно вмешиваясь в дела супруга.
Если поначалу Сталину такая задорная «дивчина» была по душе. То с возрастом «шутка затягивалась». И терпеть «охреневшую бабу», олицетворявшую собой советскую форму идеи о равноправии мужчины и женщины становилось все сложнее.
А власть Наденька любила.
И влияние.
И вообще купалась во всем этом, откровенно млея от своего могущества. Фактически вокруг нее в Москве существовал целый кружок с довольно серьезным общественным влиянием. Ну или салон, если говорить на старорежимный манер. И, к слову, именно она познакомила Сталина со своим знакомцем — Хрущевым, обеспечив тем карьеру «кукурузнику».
Что там произошло в 1932 году сложно сказать. Но ее манера дергать тигра за усы попросту не могла закончиться ничем хорошим. Вот она и «застрелилась» от «нестерпимых головных болей…»
Здесь же заканчивался 1927 год. И она вместе с мужем сидела в Сочи вдали от общественной, сиречь светской жизни, отчетливо и растущим отчаянием ощущая, как все то, к чему она привыкла, заканчивается… уходит безвозвратно. И что еще несколько месяцев сидения тут — и там, в Москве они уже будут никем, и звать их станут никак.
Вот и закатывала мужу очередную истерику…
Иосиф Виссарионович сидел в кресле-качалке на веранде и дышал морским воздухом. Он был укрыт пледом. И чувствовал себя относительно неплохо. Во всяком случае лучше, чем в помещении.
Он умирал.
Он это понимал.
Простуда перешла в какую-то тяжелую стадию и уже мучала его легкие. Терзала. Кашель стал страшным. А сил совершенно не оставалось для работы. И с каждым днем становилось все хуже и хуже.
Рядом бесновалась Наденька, упрекая его во всем на свете. Включая то, что она потратила на него лучшие годы своей жизни. Хотя сама же за ним и увязалась.
Вышагивала. Суетилась. Махала руками.
И… вдруг оступилась. В запале шагнув на край ступеньки.
Пошатнулась.
Взмахнула руками.
И упала, рухнув на землю. Ударившись при этом головой о каменную кадку с цветами.
— Тишина… — тихо произнес Иосиф с нескрываемым блаженством. — Наконец-то тишина…
— Может помочь ей? — спросил один из его верных людей, что даже в сложившейся ситуации последовал за ним.
— Помоги-ка мне лучше набить трубку…
[1] Общая стилистика получившегося направления во многом сближалась с творчеством группы Отава Ё, представленная, например, в композиции «Сумецкая». И внешних призраков именно негритянского рэпа практически не имела.
[2] Наушник — это старое название человека, которые нашептывает что-то на ухо. Обычно так называли тайных клеветников и прочих подобных людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Часть 3. Глава 7
1927 год, октябрь, 18. Москва
Несмотря на «горячую» обстановку на Урале страна в целом жила своей жизнью. И кроме острых сводок в газетах почти что и не касалась тех обстоятельств.
Да и там все очень быстро стихало. Оказавшись на проверку довольно хлипким пережитком отходящей эпохи. Например, укрепленные «малины», появившиеся в ходе Гражданской войны. Этакие операционные базы, опираясь на которые банды контролировали свои территории, еще до того, как удалось их взаимоотношения перевести в формат картельного сговора. К 1927 году в них преимущественно хранили «общак», ту его часть, которую по какой-то причине нельзя было легализовать. Из-за чего, кстати, за них так и дрались в первые дни.
Золотой век таких «малин» пришелся на первую половину 20-х годов. Когда иной раз не всегда можно было разобрать — кто свой, кто чужой, и кто кого сегодня будет пытаться ограбить.
Издержки Гражданской войны.
Точнее даже не самой войны, а той политики, которую проводил Ленин для удержания советской власти в регионах. Он находил лидеров, с которыми можно было договариваться и договаривался. Их идеология и глобальные цели не имели особенного значения. Хоть там сами черти хороводы водят — плевать. Главное, чтобы советскую власть поддерживали.
Это была химера.
В чистом виде химера, не имевшая никакого отношения к государству. Но так коммунисты и не постулировали создания крепкой державы, рассматривая ее только как временную меру на пути к бесклассовому обществу[1]. Что, в прочем, и аукнулось им потом ни раз. А еще икнулось и прочими образами отозвалось…
В оригинальной истории Сталин в 1936–1939 годах очень осторожно и деликатно зачистил самую верхушку этих «ухарей». Да притушил наиболее невменяемых на низах. Основная масса этого условного ОПГ, а точнее картеля из целой россыпи организаций, вполне себе выжила. И более того — даже встроилась, сохранив, а местами и упрочнив свое положение, приняв власть «сюзерена» в обмен на некую регламентацию объемом «прилипающего к рукам».
На большее он был не готов по ряду причин.
В первую очередь потому, что у него банально не имелось спецназа для силового решения вопроса. А без него он и то, что проворачивал сумел сделать с огромным трудом и большими жертвами. Да и оперативники под рукой у него были весьма и весьма скромные, привыкшие больше дела фабриковать, чем расследовать.
Кроме того, сам Иосиф вполне был продуктом своего времени и среды. А потому, несмотря на стремление к личной власти, не слишком то жаждал построить крепкое государство как систему. Поэтому его этот условный вассалитет вполне устраивал при условии демонстративной лояльности.
Фрунзе же решил не заниматься фигней.
У него и технические возможности имелись, и моральных ограничений он не испытывал. Прекрасно зная о том, что эта история с уральскими ОПГ разного пошиба уходила еще во времена царя и, в целом, сохранялась в преемственной форме до XXI века. Да менялся характер «трудовой деятельности». Но так или иначе — кланы, «державшие регион», оставались во многом либо теми же самыми, либо так или иначе связанными.
И, раз так легли звезды, то было бы недурно этот вопрос решить. Понятно, что не раз и навсегда, но хотя бы на полвека. Для чего он бил в самое мясо. И выбивал не столько руководство, сколько тело системы. Лишая его основы — ресурсов и экономической базы. Именно по этой причине чистились «малины». Именно по этой причине чистились партийные и чиновничьи ряды. Ну и так далее.
По возможности обходясь без расстрелов.
Задержанных вывозили из региона куда-нибудь подальше — в специально создаваемые трудовые лагеря где-нибудь в Казакстане[2], Восточной Сибири или Карелии. Не просто в чистые поля. Отнюдь, нет. Бараки и все минимально необходимое для жизни им обеспечивалось.