Я подалась в сторону, видя, что Китти хочет налить в ванну что-то из коричневой бутылки. С запахом лизола.
Этот запах я знала по школе, когда оставалась после уроков, чтобы помочь мисс Дил, и школьные уборщицы и уборщики обрабатывали лизолом туалеты. Но я никогда не слышала, чтоб кто-то принимал лизоловые ванны.
Каким-то образом в моих руках оказалось розовое полотенце, такое большое и толстое, что я спокойно спряталась за ним. Мне было стыдно показывать Китти свою худобу.
– А ну-ка положи на место полотенце! Не трожь мое чистое полотенце! Все розовые – это мои, только я пользуюсь ими, тебе понятно?
– Да, мэм.
– Да, мама, – поправила она меня. – Только мама и не иначе. Ну-ка скажи как надо.
Я сказала как надо, все еще не выпуская из рук полотенца и испытывая ужас от предвкушения купания в кипятке.
– Черные махровые полотенца – это Кэла, ты их не трогай, запомни. Когда мои розовые выцветут, я их буду отдавать тебе. А пока можешь пользоваться кое-какими старыми, я принесла тебе из салона.
Я кивнула, не в силах оторвать испуганный взор от поднимающегося от воды пара.
– Ну вот, все готово. – Она поощрительно улыбнулась мне. – Теперь переступай по переднику и передвигай его, пока не влезешь в ванну.
– Вода очень горячая.
– А какой же ей быть?
– Я сварюсь.
– А как же, черт возьми, отмыть тебя от твоей грязи, если не в горячей воде? Ну подскажи, как? Так что давай, лезь!
– Очень горячо.
– Ни-че-го не го-ря-чо.
– Нет, горячо. Это же кипяток. Я не привыкла к такой горячей воде. Только к тепленькой.
– Знаю. Поэтому я и хочу отскрести тебя в горячей воде.
Китти вплотную подошла ко мне. За плотной пеленой пара я почти не видела розовую щетку с длинной ручкой, которую она взяла в правую руку и опробовала се на левой ладони. Она явно не собиралась отказаться от своих намерений.
– И еще кое-что. Когда я тебе говорю – надо сделать, – то, что бы я тебе ни сказала, делай беспрекословно. Мы купили тебя за приличные деньги, так что ты теперь наша собственность – что хотим, то и делаем. Я взяла тебя потому, что имела когда-то идиотизм здорово влюбиться в твоего отца и позволила ему разбить мне сердце. Он сделал меня беременной, да. Притворялся, что любит меня, а на самом деле врал все. Я сказала ему, что наложу на себя руки, если он не женится на мне… А он засмеялся и сказал: «Давай!» – и ушел. Потом поехал в Атланту, где познакомился с твоей матерью и женился на ней. На ней! А я осталась с ребенком в животе. Вот я и сделала аборт, а после этого не смогла иметь детей. Но я получила ребенка. Хоть ты и не ребенок сейчас, но все равно его… Только ты не думай, что раз я однажды была ласкова с твоим папочкой, то позволю тебе ездить на мне. В этом штате такие законы, что тебя можно и вышвырнуть. Они скажут, что ты, мол, такая дрянь, что даже твой отец продал тебя.
– Но какая же я дрянь? У отца не было необходимости продавать меня.
– Что ты тут стоишь и споришь?! А ну, лезь в ванну!
Я осторожно приблизилась к ванне, переступая, как велела Китти, по пластиковому переднику таким образом, что он шел вместе со мной. Я тянула время, как могла, чтобы дать воде остыть. Закрыв глаза и балансируя на одной ноге, я вытянула другую над горячей водой, словно собиралась ступить в ад. Вскрикнув, я отдернула ногу и обернулась к Китти с мольбой в глазах. Та схватила свое розовое полотенце и швырнула его в корзину для грязного белья.
– Мама, но действительно очень горячо.
– Ничего не очень. Я всегда моюсь в такой горячей воде, и если я ее выдерживаю, то и ты выдержишь.
– Китти…
– «Мама» говори.
– Мама, но зачем обязательно такую горячую? Возможно, ей понравился мой послушный тон, потому что она вся изменилась, как по мановению волшебной палочки.
– Моя сладкая, – запела Китти, – это все для твоего же блага, пойми. Горячая вода убивает микробов. Зачем же мне делать тебе неприятности?
Ее глаза цвета морской волны подобрели, голос тоже – мать родная, да и только. Ей захотелось показать, что я ошибаюсь в ней. В конце концов, Китти была неплохой женщиной, и ей нужна была дочь, которую она могла бы любить, а мне так хотелось иметь мать, которая любила бы меня.
– Посмотри, – произнесла Китти, погружая руку по локоть в воду. – Не такая она горячая, как ты думаешь. А теперь будь хорошей девочкой, лезь в воду и сядь, и дай маме оттереть тебя, сделать такой чистой, какой ты в жизни никогда не была.
– Неужели вы купаетесь вот в такой воде?
– Я тебе не вру, моя сладкая. Все время в такой воде. – Китти подтолкнула меня. – Как только ты влезешь и пройдет первый шок, сразу почувствуешь приятное, даже очень.
Китти пришлось выпустить немного воды, чтобы добавить пенообразователя, и после этого она долила ванну опять горячей водой, чтобы розовые кристаллики растворились. Так что, получалось, даром пропали мои старания потянуть время, давая воде остыть.
Да, вот она передо мной, моя мечта, одна из многих, за осуществление которых я молилась. Вот она, душистая пенистая ванна розового цвета, вся в зеркалах… А я не рада встрече с этой мечтой. Потому что знала: будет горячо и больно.
– Все будет в порядке, моя дорогая, все будет в порядке. Ну зачем мне делать тебе больно? Сама подумай. Я тоже была такой же девочкой, как ты, но я и мечтать не могла о таких вещах, которые ты будешь иметь у меня. Когда-нибудь потом ты встанешь на колени и будешь благодарить Господа за то, что он вытащил тебя из преисподней. Так что считай горячую воду за святую воду. Я, например, так делаю: представь себе, что ты сидишь во льду, что тебя окружает лед и тебя еще поят ледяной водой – и тебе будет легче. У меня от таких ванн кожа нежная, как у младенца.
Китти решительно двинулась ко мне и, больше не пробуя воду, подтолкнула меня и бултыхнула в ванну.
Меня ошпарило горячей водой, словно это был жидкий уголь из «старой дымилы». Я попыталась выскочить, поджать ноги, опираясь руками на бортики ванны, но Китти придавила меня своими сильными руками и посадила в воду. И тут я взревела.
Я кричала и махала руками, как сделали бы на моем месте Наша Джейн или Фанни.
– Пусти меня, пусти! – не унималась я. Бац!
Китти пустила в ход свою тяжелую руку.
– А ну замолчи, чертова девка! Замолчи, кому говорят! Не хватало, чтобы Кэл пришел и услышал, как ты тут орешь. Подумает еще, что я тут тебя режу. Что я тебе такого сделала?! Я делаю все как надо. И нечего голосить!
Где же Кэл? Почему он не идет? Хоть бы он спас меня.
Как же это было невыносимо! Настолько, что мне даже воздуха не хватало, чтобы плакать. Я судорожно открывала рот, давилась, пыталась оттолкнуть Китти, чтобы помешать ей так зверски тереть меня, словно она хочет содрать с меня кожу, покрасневшую и испытывавшую боль от любого прикосновения. Жгло и саднило с ног до головы. Лизол проникал в самые интимные места. Я умоляюще смотрела на Китти, призывая ее взглядом проявить милосердие, но Китти с мрачной решимостью соскребала с меня микробов, заразу и грязь Кастилов.