– Ты хочешь сказать, что они удрали? – гневно спросил генерал Цефалио Вегас у своего помощника, симпатичного, но безответственного дона Хорхе де лас Агвиларс де Оро де Сан Висенте и Сан Хуан, известного среди друзей как Джордж, и это американское упрощение применялось лишь потому, что Хорхе два года обучался в Принстоне, в институте Продвинутых исследований, где он специализировался по темам, связанным с жестокостью интеллекта великого древнего ацтекского мыслителя Хулио Сифуэнтеса – древнего вождя, свергнутого в свои последние дни волной революционного мятежа и тем самым низринутого на ту свалку исторических отбросов, которая находится чуть дальше Метаморов.
– Я хочу сказать, Твое Превосходительство, что им удалось убежать.
Такое обращение Хорхе или Джорджа объяснялось тем, что Цефалио был ему давним другом – с тех самых дней, когда они мальчишками бегали по Санта-Флоре де лас Зверес; в те годы, когда посвящение в общество коробок казалось им высшей целью жизни. Ах, молодость, молодость! Тем не менее он знал, что его длительное знакомство с Цефалио не имело теперь былой цены и особенно в данный момент, когда на карту было поставлено почти все – ранчо, белокурая женщина с севера, маленькое английское судно, стоявшее на якоре в гавани, и, наконец, массивное строение Бастилии, перенесенное за большие деньги из самого Парижа, – вот что сейчас решало ход событий.
– Здесь нет ничьей вины, – добавил Джордж. – Думаю, ты понимаешь, что стечение обстоятельств, которые послужили причиной их бегства, возможно и вероятно, никогда не стекалось прежде и, по-видимому, никогда не стечется вновь.
– Как же мне это узнать наверняка? – спросил Цефалио, царственно опускаясь в тростниковое кресло – красивый и гордый южанин в большой шляпе и с неизменной черной сигарой в зубах под летним солнцем в пыльном глинобитном городишке Мексики, которой еще лишь предстояло появиться на свет и помочь нам вырваться из оков реальности, если только у нас хватит для этого сил. – Как ты думаешь, они далеко успели уйти?
– Я полагаю, они теперь уже на полпути к Гакаллиону.
– А ты учел бандитские нападения на железной дороге в провинциальном городе Сан Хуан де лас Фруктофрескас?
– Да, я принял это в расчет, когда делал свои вычисления, – ответил Джордж. – Но если они на полпути к Гакаллиону, то их отряд сейчас находится где-то в середине ущелья Сломанной спины в провинции Слерамио.
– Если только они не выбрали более нормальный путь через джунгли, – резко ответил Цефалио.
– Они там не пойдут, Твое Превосходительство. Ты хочешь спросить, откуда я это знаю? Да потому что Стобридж, их предводитель, считает себя умнее меня. Эту иллюзию он питает с тех дней, когда мы оба учились в Итоне. Но, поскольку я знаю об этом, мне нетрудно понять, что он не воспринимает меня как соперника и не находит нужным придумывать планы, которые бы я действительно не мог разгадать. Вот почему теперь, после того как мы просчитали каждый его шаг, нам требуется лишь предпринять соответствующие действия.
– Соответствующие действия! – задумчиво повторил Цефалио. – Если бы мы только знали, что это такое!
Долгое время генерал смотрел на верного друга немигающим взором. На мгновение он снова стал старым Цефалио, которого Джордж знал столько лет – до того, как солнечный свет и ночная мгла раскололи между ними небесное царство и когда в мире еще был мир. Но потом глаза Цефалио снова заморгали; маленькие шторки из угриной кожи задвигались вверх и вниз, сверкая чужеземным лаком; и генерал, смахнув скупую слезу, взмахнул недрогнувшей рукой. В тот же миг солдат, невидимо стоявший на страже, выпрыгнул перед ним, с усами и всем прочим.
– Да, мой генерал? – сказал он, отдавая честь.
Однако Джордж был сыт по горло этими извращениями. Он отмел Цефалио прочь, опознав в нем еще одно из тех ложных воспоминаний, которое ему имплантировали в голову, чтобы свести с ума. Но доктор Азов и его зловещие помощники с бледными лицами выполнили свою работу недостаточно умело. Тот, кто всматривался в глубь явлений, без труда замечал края внедрений в зоне психомоторных воспоминаний, а Джордж, как лучший из операторов Серого Корпуса, считался экспертом по психам и моторам. Только так можно было противостоять врагу, который, овладев нашими землями, женщинами и рабочими местами, пытался теперь аннулировать наши души и превратить цвет нации в недееспособных идиотов. Но, несмотря ни на что, человек все же мог обнаружить края искусственной памяти; он мог отодрать эту неровную заплатку, прижать свой глаз к маленькой щелочке и заглянуть в колдовской котел творения, в тот темный центр, из которого происходило все. Хотя многие от этого сходили с ума.
Капитан, поймав его за таким недостойным занятием, тактично прочистил горло. Джордж быстро отпрянул от щелки и сделал вид, что ничего не случилось.
– Вы что-то хотели?..
– Напомнить вам о правилах приличия.
– Продолжайте, – сказал Джордж.
– Только не в присутствии дам, – ответил капитан.
– Вы не можете сказать мне ничего такого, о чем бы я уже не знала, – заявила мисс Уэст, и ее безмятежность превратила эти слова в легкую и светлую шутку.
– Продолжайте, если вы мужчина, – настаивал Джордж. – Почему вы вдруг остановились?
– Между прочим, мы вам не обещали, что поплывем дальше, – огрызнулся капитан. – Захотели, вот и остановились! Ясно?
– Конечно, нет. Но я не собираюсь вводить вас в затруднительное положение – особенно мисс Уэст.
– Вот видите, – сказал капитан, обращаясь к Мэй, – он не собирается вводить вас в положение. Однако он и пальцем не шевельнет для того, чтобы поддержать наш сюжет в такую богом данную минуту, когда мы наконец собрались все вместе – вы, я, Джордж и наша команда с косичками и ленточками. Опомнитесь, мой друг! Это здесь настоящая стрельба и тяжелая упорная работа! Это здесь вас ожидают подвиги и великие свершения! Мы могли бы поручить вам что-нибудь действительно серьезное – например, сосчитать каждую заклепку в этом картонном море. Так нет же! Вы задумали сойти на сушу! Вы решили уйти от борьбы и опустить свои два цента в то место, которое вам не принадлежит!
– Капитан, я попросил бы вас держать себя в руках...
Однако уговоры уже не помогали. Кожа на лице капитана покраснела. В его черных как смоль волосах появились перья, нос вырос и загнулся крючком. На бронзовой груди возник ритуальный рисунок Большой Коробки. Осмотрев себя с головы до пят, Ролло горько воскликнул:
– Что же вы с нами делаете, Джордж? Нет! Только не это!
Глубоко вздохнув, он собрал всю силу своей воли и внезапно исчез. Он исчез, как луч света. Как крик «эй, бампабомпо», который замолкает, едва вы его услышите. И именно так пронеслась эта неделя для Джорджа. Хотя ему было в принципе все равно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});