У фон Эбура была особая задача. Не ввязываясь в бои за Шоневик и Лохштедт, он должен был обойти эти замки и подняться выше, к северу, к Гирмове, выбить оттуда самбов, очистить от пруссов пространство вокруг и, укрепив замок, насколько это возможно, начать строительство стен в камне, удерживая Гирмову в своих руках любыми средствами.
Уже месяц стоял необычный для Пруссии ровный мороз, стянувший льдом множество мелких озер и болотец, разбросанных по Самбии. Отряд двигался быстро, обходя крупные прусские поселки, и с ходу, почти не останавливаясь, уничтожая небольшие засеки. Шли налегке. Ванграп отказался от обоза. Он знал вездесущую и мобильную разведку самбов и торопился опередить ее. Он не надеялся застать самбов настолько врасплох, чтобы найти ворота замка открытыми, но хотел, чтобы хоть количество рыцарей в отряде осталось для тех тайной.
Гирмова, построенная некогда для защиты Ромовы от вторжения с моря, занимала очень выгодное положение. Замок стоял на холме, южное подножие которого окружало болото. С запада и востока простирались дюны, уже не живые, но еще лысые, не заросшие лесом. И только с севера, со стороны ворот, но не вплотную к ним, а поодаль, вытянул узкий язык лесной массив, протянувшийся отсюда до северного берега Витланда.
На подходе к Гирмове Ванграп разделил отряд и треть его послал напрямую, через открытое поле к замку. Остальных повел на северо-запад, в обход, чтобы выйти к воротам лесом. Кроме того, он отобрал трех рыцарей рутенов из наемников князя Святополка и послал их кружить к югу от замка, отсекая связь его лазутчиков с соседними родами. Рутены, в отличие от братьев Ордена, чувствовали себя в лесу ничуть не хуже самбийских витингов, да и в единоборстве непривычные к дисциплине наемники были предпочтительнее монахов.
Они прошли болото и поднялись на дюну, обходя Гирмову с запада. За дюной было небольшое озеро. Дальше на холме начинался лес, в котором укрылся засадный отряд.
С вершины дюны были видны и замковые ворота, и гарцующие перед ними рыцари. Уже было ясно, что выманить самбов из замка и въехать на их плечах в ворота фон Эбуру не удалось. На колеса прилаживалось бревно тарана. Готовился штурм. Ловить лазутчиков вокруг Гирмовы уже не имело смысла.
Русским очень хотелось туда, где они были нужнее. Они колебались, глядя, как разгоняется таран, облепленный людьми под щитами — «черепахой». Из леса с обнаженными мечами галопом вылетел отряд фон Эбура и понесся к воротам. Их удалось провалить с первого раза — замок был примитивным, и ворота не защищались ни подъемным мостом, ни решетками. Там началась свалка. Русские решили замкнуть круг, хотя бы один раз — для очистки совести — а уж потом вернуться к замку.
В рощице, к северо-востоку от Гирмовы, они наткнулись на брошенный прусский поселок. Избы его, завалившись черными боками, растеряли часть своих бревен и мирно догнивали в самбийском тумане. Русские уже миновали поселок, как вдруг старшему их них, Борису, почудилось, будто кто стонет женским голосом.
— Стой, ребята! — сказал он. — Ничего не слышали?
Все трое замерли, а Борис даже приподнял шишак, освобождая ухо.
Теперь все услышали оборвавшийся не то стон, не то крик. Они повернули к поселку и обнаружили, что с самого края его, в низине, скрытый за развалинами, примостился дом, над крышей которого еле заметно дрожал теплый воздух, выходивший из дымового отверстия.
Путша остался снаружи, а Борис с Василькой зашли в дом, держа наготове мечи. Но то, что они увидели, заставило их смущенно топтаться у входа. На лежанке, застланной шкурами, отвернувшись к стене, лежала роженица, накрытая грубой холстиной, а в руках у черной косматой старухи заходился плачем ребенок.
— Пошли отсюда, — сказал Борис, дергая Васильку за руку. — Не наше это дело.
Борис и Путша были уже в седлах, а Василько стоял у коня, переминаясь.
— Ну, — спросил Путша. — Поехали, что ли?
Василько задумчиво разглядывал дымок над крышей.
— Что-то тут не так, — сказал он. — Надо бы вернуться, посмотреть.
Войдя в дом, он быстро подошел к роженице и откинул холстину. Из-под левого соска выглядывала костяная рукоятка прусского ножа — пейле. Василько не успел выпрямиться, как из темного угла тенью на него кинулась собака.
Когда Борис и Путша вбежали в избу, Василько катался по полу, пытаясь скинуть с себя большого рыжего пса, а черная старуха бросилась на них с топором в руках. Путша одной рукой перехватил топор, а другой, затянутой в кольчужную голицу, ударил старуху в рябое лицо, превратив его в кровавую кашу. Старуха упала. Борис схватил пса за задние лапы и с размаху ударил им о стену. Пес, брызжа кровью из разбитой морды, извивался, норовя дотянуться до рук Бориса, но тот ударил им о стену еще два раза, и пес затих. Борис вытащил кинжал, чтобы добить собаку, но Василько остановил его:
— Погоди! Не тот ли это пес, что наш барон ищет?
— А у того, что он ищет, куцый хвост?
— Бог его знает…
Пес казался мертвым, но они все же связали его прежде, чем сунуть в узел.
Долго думали — взять младенца или оставить с бесноватой черной ведьмой? Надумали взять, хотя понятия не имели, что с ним делать в разоренном замке. Но ведь неизвестно, что здесь произошло, может, ведьма хотела и его зарезать? Жалко — хоть маленькая, но божья душа. Завернули в шкуры, приладили Васильке к седлу, поехали.
Глава 12
Ванграп сидел, прислонившись к стене, в алтарной части разрушенной капеллы. Держал в руках половину стрелы и разглядывал ее. Вторая половина с наконечником сидела у него в боку. Он разломил ее, потому что, торчавшая целиком, она мешала двигать рукой.
Самбы научились пользоваться арбалетом и даже делать для него вот такие, как эта, грубые деревянные стрелы.
Рыцари стояли возле и молча смотрели, как умирает прусский князь фон Эбур, не зная, чем помочь. Они хотели вытащить стрелу, но Ванграп не дал. Это причинило бы лишние страдания, а от внутреннего кровотечения он умер бы еще быстрее.
Сверкающие девы спустились с небес и встали по обе стороны от него. Их одеяния пахли снегом. Глаза их были как капли росы.
«Пора…» — подумал Ванграп.
Подошли те рутены, которых он посылал блокировать замок. В руках какие-то свертки. Что-то говорят… Ванграп, глядя на них, улыбнулся.
Когда-то один их соплеменник, пытаясь украсть у Кривы юную жрицу бога Лиго, убил его отца — могучего Вепря, защищавшего языческие святыни. Теперь они помогали Ванграпу отбить у Кривы Гирмову. Странно все в жизни складывается. Большие, бородатые, светлоголовые, они походили на витингов его народа. И даже язык их напоминал прусский. Только они христиане, а его народ…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});