свою жертву к дверному проёму и распахнуть дверь — туда, где лежат мёртвыми выпитые Пауком некромаги из той же группы, что и пленник.
— Нет! — вскрикнул Коннор, кидаясь к двери.
Трисмегист оказался сообразительней и проворней: он резко вскинул руку — и дверь резко захлопнулась перед носом Перта, который собирался вышвырнуть свою жертву на улицу.
Перт обернулся к Трисмегисту — сразу выследив, откуда рванула волна магии, закрывшая дверь в здание. И рявкнул:
— Ты не смеешь мешать мне!
— Как и ты не смеешь решать за всех! — ответно рявкнул эльф-бродяга. И коротко взглянул на Коннора. — Тем более — это не твоя добыча!
Коннора бросило в жар: Трисмегист дал ему подсказку, как действовать?! И значит, это правильно — спасти некромага-пленника?
— Перт, отпусти его.
Абсолютно спокойный голос Джарри заставил всех обернуться к нему, опередив желание Коннора броситься на помощь… убийце. Маг сопровождения стоял среди Чистильщиков. Когда Джарри понял, что все на него смотрят, он выступил из их группы. Пока разъярённый храмовник старался сообразить, что делать в этой ситуации, Джарри, не обращая внимания на то, что пленник висит в неловком положении, так же спокойно начал вносить в его пространство знаки с формулы. Прикусив губу, Коннор подошёл и, всё ещё сомневаясь, принялся помогать ему.
Перт демонстративно сплюнул и, разжав пальцы (Джарри еле успел подхватить пленника, чтобы тот не разбил себе голову), шагнул в сторону.
И только тут до Ильма дошло:
— Перт, ты хотел выбросить его на улицу, чтобы посмотреть?.. — он даже договорить не сумел, задыхаясь от негодования. — Ты же видишь тоньше остальных! Ты знаешь! И всё равно хотел его убить?! Хотя знаешь… знаешь…
— Одним больше — одним меньше… — высокомерно процедил сквозь зубы храмовник. — А что иначе? Оставить его здесь? Взять с собой как ненужный груз? Что вы собираетесь сделать с ним?
— Мы говорим о другом! — свирепо закричал Ильм. — Не передёргивай!
“Ты видишь тоньше”? Что увидели Перт и Ильм, которые принялись орать, перебивая друг друга? И, может, увидели Джарри и Трисмегист?
Забыв о переносе знаков, Коннор “погрузил” магический взгляд в личное пространство некромага. И ничего не понял: в одном из глухих уголков этого пространства таились три или четыре (сложно было разглядеть) маленькие тени. У пленника есть семья? Это имеет в виду Ильм? Ну и что? Он же убийца!..
— Отец… Я не понимаю, — шёпотом признался Коннор.
Джарри оглянулся на спорящих Ильма и Перта, который огрызался на всех подряд.
— Этот некромаг то ли спрятал, то ли так уж у него получилось — засунул в самый тёмный уголок своего личного пространства одну небольшую тайну. Обычные некромаги пригорода вряд ли сумели бы её разглядеть. Они работают слишком грубо. А Пауку не до личных пространств своих жертв. В общем, этот маг где-то спрятал четверых или даже пятерых детей.
— Да, спрятал, — подтвердил Трисмегист, опустившийся рядом на корточки.
— Детей? — повторил от неожиданности Коннор. — Это… как?
— Не знаю, — вздохнул Джарри.
— Я примерно предполагаю, — отозвался Трисмегист и хмыкнул, когда рядышком, вокруг едва не убитого Пертом пленника, устроилось всё братство и Эрно с Иваром. — А предполагаю именно по тому признаку, что память о детях прячется в самых глухих уголках его пространства… Ещё до того как стать убийцей, этот человек услышал, что некромаги начали убивать детей — своих помощников. Он точно не знал, что происходит. Решил, что могут взяться и за его помощников. И спрятал всех, кто у него работал. И, возможно, тех, кто пришёл к нему за помощью. А потом попался в паутину. Может, его и надо судить. Но прежде надо бы узнать, куда именно он спрятал детей. И… живы ли они.
— Но, если Перт видел память о детях, — потрясённо сказал Эрно, — почему же он всё-таки захотел оставить его на улице — убить?
— В мире Селены есть одна поговорка: лес рубят — щепки летят, — ответил Трисмегист. — Что значит: на войне потери невинных неизбежны. Перт руководствуется этим положением. Ему нужно побыстрей закончить дело с Пауком. А этот пленник ему мешает, потому что с ним приходится возиться из-за спрятанных им детей.
— Связать и отдать Чистильщикам, — предложил Коннор. — Они всё равно не могут принимать участие в магических боях. Тогда и возиться с ним не придётся.
— Неплохая идея, — согласился Трисмегист. — Джарри, вы договоритесь с Чистильщиками? У вас, я смотрю, довольно дружеские отношения с ними.
— Сделаю, — кивнул Джарри и, взглядом обратив на себя внимание Рамона, кивнул ему подойти. — Всё, ребята. Знак, помогающий ему снимать магию, мы уничтожили. А формулу, защищающую его от себе подобных и от Паука, внесли в его пространство. Пусть теперь Рамон и его Чистильщики его свяжут, а уж потом подумаем, как его расколоть, где он спрятал детишек.
А когда старшие братства отошли к “своей” стене, Коннор заметил забавную картинку: Морганит стоял неподалёку от своего начальства, ругающегося с начальством другого храма, и недоумённо смотрел то на одного, то на другого. И мальчишка-некромант, не выдержав напряжения, внезапно даже для себя самого расхохотался. Морганит озадаченно взглянул на него, чем вызвал новый приступ смеха.
— Коннор, поделись! — тоже невольно засмеявшись, попросил Джарри.
— Да нет… Глупости какие-то… — Мальчишка-некромант осмотрелся, наткнулся на вопросительный взгляд Ивара. — Я просто представил себе… Нет, подумал… А может, и представил. Будь здесь Селена, она бы, наверное, подралась с Пертом, даже не зная, чем ценен этот некромаг. Вот поэтому мне и смешно… Хотя, возможно, это несмешно на каком-то другом уровне, о котором знает только Селена. Мы вроде в такой ситуации, что вокруг много смертей… А уже надо думать о будущей жизни… Нет, не могу сказать точней. Столько всего сплелось.
Джарри положил ладонь на его плечо и стиснул его.
— Ты настоящий — вот это для меня главное, — сказал он. — Ты не меняешься вот уже два дня. И я так побаивался того Коннора, которому ты время от времени уступал место… Когда я услышал, что ты полетел за Ирмой с её бандитами на дельтаплане… — Он сглотнул и покачал головой. — Я испугался так, как не боялся давно… Ты не пожалел “того” Коннора, настолько важна была тебе Ирма и её друзья.
Коннор чуть прислонился к отцу и усмехнулся, глядя на братьев и на Эрно.
— Когда я думаю о том полёте, мне кажется… Понимаешь, я ведь не удержался и врезался-таки в стену какого-то дома. Голова болела страшно. Думаю, тогда я и стал тем, кто соединил в себе свои две жизни.
— Эй, долго там болтать будете? — недовольно закричал от входной двери