В одной из комнат на полу располагалась ниша, напоминающая большое блюдце трёхметрового диаметра. А в двух метрах над поверхностью висел живой чёрный камень, источающий зелёный туман и разряды зелёной молнии. Камень постоянно менял форму, дрожал, переливался. Насколько порядок сам по себе был неотъемлемой частью мира, настолько хаос был миру чужд.
Откуда-то из других комнат донёсся звук упавшего тела. Я поспешил найти Йонетт, полагая, что никого другого здесь быть не должно. И не ошибся, упала Йонетт, потеряв сознание. Сразу привести девушку в чувство мне не удалось, пришлось нести на кровать и заниматься очередным сеансом врачевания. Хаос давал девушке силу, но он же ускорял процессы разрушения, и не поймёшь, что было сильнее.
Какое-то время Йонетт провалялась без сознания, что меня сильно беспокоило. Несколько раз я проверял работу мозга, но пасовал. Всё, что я мог — удостовериться в отсутствии кровотечений и тромбов, возможно, заметил бы сильный ушиб или разрыв тканей, но это всё. Изменение в химии процессов, протекающих в мозгу, я бы пропустил, и Цепная вполне могла уже не вернуться в сознание. Я сидел над ней, как наседка, постоянно проверяя состояние, но ничего сделать не мог, потому что никаких серьёзных травм не находил. Девушка очнулась, оглядывая комнату мутным взглядом.
— Что… Произошло?
— Обморок, — ответил, ещё раз проверяя состояние девушки. — Говори, что делать. Надо попробовать тебе помочь, пока обмороки не стали частым явлением.
Йонетт осторожно села.
— Да… Сейчас. Дай минуту прийти в себя, — она огляделась. — Ты не искал документы?
— Нет, Йонетт. Сначала сделаю всё, чтобы не дать тебе умереть, а уж потом, в случае неудачи, буду обыскивать дом.
Она слабо улыбнулась.
— Благородно. И спасибо. Не так много у меня было друзей. Рада, что стало на одного больше.
Киваю в ответ. Несмотря на то что в прошлом творила эта милая девушка, находящаяся на грани жизни и смерти, я не был против её дружбы. И уж точно не мне её осуждать.
Глава 46
Очередная пустая бутылка полетела в окно, сопровождаемая ругательствами на неизвестных мне языках. Бессильная злость, только это и осталось. Нас с Йонетт хватило на три дня. Два мага хаоса могут многое успеть за столько короткий, казалось бы, срок. С моими навыками и разлитой вокруг силой мы проводили заковыристые ритуалы, компенсируя волей и силой нехватку ингредиентов и прочие отрицательные факторы.
Я сделал большой глоток, напиваясь за компанию. Сейчас мы уже не были слепы. Вчера стало понятно, что именно сделал демон, как напакостил. Тварь подтвердила, что сама идея связываться с подобными существами — крайне плохая идея, порой фатальная. В нашем случае фатальная и для Кирка, и для Йонетт. Демон оборвал связь девушки с аспектом. В обычном случае такое практически невозможно, попробуй тварь провернуть подобное со мной, я бы даже сопротивляться не стал, всё равно занятие бесполезное. Но Цепная, после всего, что с ней сделали, оказалась уязвима к некоторым тонким воздействиям. Горькая ирония. Высокая сопротивляемость любой враждебной магии, живучесть, способность проводить большие объёмы энергии, что позволяет оперировать сложными заклинаниями, одновременно усложняя противнику наложение проклятий. И уязвимость от такой ерунды.
Йонетт, распотрошившая погреб, откупорила очередную бутылку.
— Жаль, не могу достать этого… — девушка выдала что-то на незнакомом языке, но подразумевался точно Кирк, —…и заставить страдать ещё раз! Меня же пыткам обучили не для получения информации, а для пыток! Чтобы жертва умирала долго и максимально мучительно!
Я молчал, вяло перебирая свои знания, скорее из упрямства, чем в надежде что-то ещё найти. Всё, что было известно нам обоим и могло помочь, мы уже попробовали. К демонам обращаться не имело смысла, любая, даже самая слабая тварь прикончит Йонетт сразу, как окажется рядом, и мы не сможем помешать. Закладываться сильным тварям, превращаясь в их марионетку — это хуже смерти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На очередной фразе Йонетт начинает кашлять кровью. Вздохнув, встал.
— Давай помогу.
Девушка отмахнулась.
— Зачем, Сол? Чтобы я подольше могла упиваться и ругать судьбу? — откашлявшись спросила девушка. — Брось это.
Подумав немного кивнул, садясь обратно и делая новый глоток.
— Глупо, задери демоны! — продолжала Цепная. — Столько передряг пройти, столько раз на волоске от смерти побывать. И подыхать вот так? Я не хочу. Просто не хочу.
Цепная с размаху бросила бутылку в стену. Я спокойно проследил полёт, спросив:
— Остались незаконченные дела?
— Да выше крыши! — нервно рассмеялась Цепная. — Ты не представляешь, сколько всего я бы ещё хотела попробовать. Я не хочу умирать, Сол!
Киваю, делаю большой глоток. Задумчиво смотрю на бутылку в руке.
— А есть что покрепче?
Йонетт пожала плечами.
— Не знаю.
— Надо поискать, — отложил бутылку и поднялся, начав перебирать то, до чего мы ещё не добрались.
Девушка проследила за моими действиями с некоторым удивлением.
— Дарю идею. Пей больше.
Отрицательно качаю головой.
— Нет, ты не поняла.
Нашёл, откупорил, нюхнул. Чуть не грохнулся от ударившего в нос запаха. Запах правильный, но такие напитки нюхать не стоит.
— У меня, кажется, есть какая-то мысль. Но я никак не могу её сформулировать. Не могу ухватить как следует. Сейчас…
Делаю глоток. Большой не получается, вещь крепкая, мгновенно вызывает рвотный рефлекс. На третьем глотке ничего проваливается и идёт уже бодрее.
— Какая идея? — не поняла Йонетт.
Она выпила больше. Пусть нас обоих нельзя была назвать неадекватно пьяными, окружающий мир мы воспринимали вполне чётко, но появилась заторможенность. Сейчас Цепная просто не могла быстро переключиться с негодования на обдумывание каких-то идей.
— Спасение жизни обещать не могу, но ты ничего не теряешь, верно? — обратился, чувствуя, что идея формулируется.
Я понял, что можно сделать. Безумную глупость, если адекватно, но… К демонам. Вся моя жизнь после поражения в войне — сплошная безумная глупость. Так зачем останавливаться сейчас? Что я теряю, кроме, возможно, собственной жизни? К Эвверанам возвращаться нет никакого смысла. К отцу? Эмирс сам сделал всё, чтобы я убрался как можно дальше, и теперь я понимаю почему.
— Ты чего задумал? — насторожилась Йонетт.
— Я вот думаю, чего я теряю? Мой отец сделал всё, чтобы я не пересекался с нашими принцессой и принцем. Понимал, какими силами они владеют, но сказать не мог. Так чего я теряю? Я теперь, как ты, сам по себе. Никому, кроме самого себя, по-настоящему не нужен, верно?
Цепная пожала плечами:
— Не знаю. Может быть. И к чему это? Как это ко мне относиться?
Поднимаю указательный палец.
— Есть такой ритуал. Оцени…
Я рассказал Цепной о том ритуале, который прошли мы с Радой. Ритуал, что передал мне все её воспоминания.
— И что? — всё ещё ничего не понимала Йонетт. — Мне новую сферу магии получать не надо. Да и я сильнее тебя…
— Я обнаружил неучтённое свойство, — перебиваю девушку. — Во время процесса я потянул у Рады знания. Её знания по магии огня. И вместе с ними вытянул всё. Забрал всю её память, а саму её убил.
Йонетт скептически подняла бровь, я кивнул.
— Знаю, самый отвратительный поступок в моей жизни. Я был уверен, что это невозможно! Нас страховал высокоуровневый маг! Однако это случилось! Сейчас у меня все воспоминания Рады. Или почти все, неважно. И я, возможно, смогу провернуть это снова.
Скепсиса во взгляде Цепной стало ещё больше.
— То есть ты мне предлагаешь стать… Воспоминаниями? Твоими воспоминаниями? Щедро, — дальше шла очередная тирада на незнакомом языке.
Потираю переносицу.
— Хм… Ты права, куда-то меня занесло.
— Слушай, Сол, это же действительно невозможно. Знаю я это заклинание. И ритуал представляю. Он не может делать то, что ты описываешь, — вполне резонно заявила Йонетт. — Не скажу, что сотню раз видела его работу, но о десятке знаю точно. И знавала тех, кто видел ещё несколько десятков. И никогда подобного не случилось.