Читать интересную книгу Не мешайте палачу - Александра Маринина

Отследить путь яда, которым отравился Юрцев, до сих пор не удавалось. Зато исследование жизненного пути седого мужчины, убитого в Крылатском, Константина Федоровича Ревенко, привело к очень странным, но отчасти вполне ожидаемым результатам. Ревенко был прописан в Москве всего около десяти лет, а до этого, судя по имеющимся сведениям, жил в Эстонии. Попытки установить, чем он занимался до переезда в Москву и есть ли у него в Эстонии родственники, наткнулись на глухую стену. Независимое прибалтийское государство не желало выполнять просьбы Москвы и вообще в телефонных разговорах русскую речь понимать отказывалось. Тщательный же обыск, проведенный в его квартире (и тут начиналась неожиданная часть), не дал ничего, кроме маленького пакетика с таблетками. С теми самыми. Вернее, с точно такими же. По крайней мере, эксперты утверждали, что таблетированные препараты, направленные для исследования по делу Юрцева и по делу Ревенко, совершенно идентичны и без сомнения изготовлены одновременно и в одинаковых технологических условиях. «Ну ладно, – вздохнула облегченно Настя, – хоть какая-то ясность. Самоубийства Юрцева и Мхитарова можно складывать в одну кучку, добавив туда трупы Ревенко и Асатуряна. Лихая компания!»

Сотрудник уголовного розыска, вернувшийся из Белгорода, с унылым видом сообщил, что работники гостиницы «Юность» без колебаний опознали человека на фотографии и подтвердили, что во вторник, когда была убита Маргарита Дугенец, этот человек весь день провел в своем номере.

– Обидно, – хмуро буркнул оперативник, – такая версия была хорошая. Ранее судимый возвращается из мест лишения свободы и сводит счеты с подружкой, которая его не очень верно ждала. Сейчас бы уже убийство раскрыли.

– Да ладно тебе, – ободряюще сказала Настя. – У вас других версий нет, что ли?

– Есть, да по ним работы выше головы. Ограбление, например. Кто, кроме самой потерпевшей, может знать, пропало ли что-нибудь из квартиры? Жила одиноко, подружек в гости не водила, предпочитала сама их навещать. На Сауляка твоего надежда слабая, если его два года не было, то откуда ему знать точно, какие ценности появились у Дугенец за эти два года. Есть еще одна версия, прямо на поверхности лежит. Дугенец работала в сбербанке старшим контролером, оформляла операции по вкладам и вполне могла приторговывать разглашением тайны вклада. В этой связи ее и порешили. Или те, на кого она отказалась работать, или те, чьи тайны она продала. Но, судя по обстановке в квартире и вещам, у нее не было больших дополнительных заработков. Эх, черт, обидно, что Сауляк сорвался!

Настя его понимала. И в то же время с трудом скрывала радость. Ей очень не хотелось, чтобы оказалось, что Павел ее обманул. И не потому, что он был ей симпатичен и она хотела уберечь его от следствия и суда, вовсе нет. Совсем напротив, он был ей неприятен, она постоянно чувствовала исходящую от него опасность. Он был ей до такой степени чужим, что порой казался существом с другой планеты. Но ей очень не хотелось оказаться обманутой, причем обманутой именно им. Может быть, оттого, что ей не хотелось ему верить и она сама не понимала, почему верит.

– Вас просят побыть в Москве еще два-три дня, вдруг что-то понадобится у вас выяснить, – сказала она Павлу.

– Но потом я могу уехать?

– Видимо, да, если ничего не случится.

Они встретились на Ленинском проспекте. Насте нужно было заехать в министерство, на Житную, ей позвонили и сказали, что в приемной Коновалова для нее лежит пакет. Пакет она забрала, но вскрывать не стала, она и так уже опаздывала на встречу с Сауляком.

– Вас отвезти куда-нибудь? – спросил он, кивая на свой сверкающий «Сааб».

– Не надо, я на метро доеду, – покачала она головой. Мысль о том, чтобы оказаться наедине с ним в небольшом замкнутом пространстве, в салоне автомобиля, вызывала в ней неясный ужас. «Господи, неужели я его до такой степени боюсь? Этого еще не хватало», – недовольно подумала Настя.

Внезапно Павел схватил ее за руку и сильно сжал кисть.

– Быстро в машину, – пробормотал он еле слышно.

Настя хотела было оглянуться, но по его лицу поняла, что лучше не терять времени. Она нырнула в теплое нутро комфортабельного «Сааба», все еще пахнущее так, как пахнут совсем новые автомобили. Павел молниеносно оказался за рулем и рванул с места так резко, что шины взвизгнули. Был разгар «часа пик», и Настя совершенно не понимала, каким образом он собирается от кого-то удрать, двигаясь по забитым машинами трассам. Но Сауляк, видно, знал Москву отлично. Он въезжал в какие-то переулки, нырял в проезды между домами и сквозные дворы. Настя терпеть не могла быструю езду, всю жизнь она панически боялась попасть в аварию, и сейчас сидела, сжавшись в комочек, втянув голову в плечи и зажмурившись. Наконец ход машины стал более плавным, Павел сбросил скорость, и она поняла, что можно открывать глаза и приходить в себя.

– В чем дело? – спросила она, оглядываясь и пытаясь понять, куда он ее завез. Место было незнакомым, но, судя по дымящим многочисленным трубам – какой-то промышленный район на окраине, возле Кольцевой дороги.

– А вы разве не заметили? Наши друзья из Самары. Кажется, вы говорили, что их зовут Николай и Сергей. Не знаю, как вы, а в мои планы не входит встреча с ними. Хотя, впрочем, – он нехорошо усмехнулся, – я не исключаю, что это вы их навели на меня.

– Зачем? – Она равнодушно пожала плечами. Только что пережитый страх от головокружительной гонки еще не прошел полностью, поэтому она даже не сообразила, что на такие слова можно и обидеться. – Я же знаю ваш адрес. К чему такие сложности?

– Тоже верно. Но у вас весьма своеобразная логика, так что от вас можно ожидать чего угодно. Может быть, вы до сих пор скрываете от них, что работаете в милиции, и продолжаете прикидываться аферисткой. Тогда у вас не может быть моего адреса, я ведь достаточно успешно скрываюсь от всех.

– Вы забыли, что аферистка носит вашу фамилию и от нее вы вряд ли скрываетесь с таким же упорством, как от всех прочих. Не придумывайте, Павел.

– Они не могли меня выследить, – упрямо повторил он.

– И что дальше?

– Значит, они выследили вас. А я ведь предупреждал, что носить мою фамилию опасно. Или вы такая храбрая, что ничего не боитесь?

Настя удивленно взглянула на него, потом расхохоталась.

– Чему вы радуетесь? – недовольно спросил Павел. – Не вижу ничего смешного.

– Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему…

* * *

– Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему, – ответила она.

Сауляк вздрогнул. Во второй раз она произносит эту загадочную фразу. Впервые она сказала это в Уральске, когда они покупали продукты в магазине. Павел тогда еще хотел спросить, что она имеет в виду, но в это время подошла их очередь платить в кассу, и разговор прервался. И вот опять… А ведь он в последнее время часто вспоминал ее слова и жалел, что не спросил.

– Что вы хотите этим сказать?

– Человек, которому довелось испытать настоящий страх за свою жизнь, обретает способность ежеминутно радоваться тому, что пока не умер. Вот удалось нам с вами выскочить из этой погони и не разбиться – я и радуюсь.

– Что, сильно испугались?

– Очень, – честно сказала Анастасия.

Она полезла в сумку за сигаретами, а Павел молча смотрел в темное пространство перед собой. Неужели она права? Неужели он действительно ни разу не испытывал настоящего, оглушающего, парализующего страха за свою жизнь?

Наверное, так и есть. Долгое время он жил с ощущением, что ничего плохого с ним случиться не может. Его товарищи по детским играм то и дело падали, расшибались, ломали ноги или руки, с ним же ничего такого не происходило. Мама говорила, что его ангел хранит. Вернее, первой это сказала даже не его мама, а мать его школьного друга Эрне, ревностная католичка, а его мама потом повторяла. И даже когда он попал в госпиталь, ангел-хранитель не дал ему сойти с ума и превратиться в развалину, он послал ему Булатникова, который его и спас. А эта женщина, сидящая рядом с ним в машине, похоже, совсем не такая. Молчит, курит, и ему видно, как дрожат ее пальцы.

Неужели эти изверги за ней охотятся? Ему очень хотелось уговорить себя, заставить поверить в то, что она сама виновата, допустила ошибку, взяв для фальшивого паспорта его фамилию. Но ведь на самом-то деле это не ее вина. Она же не знала… Минаев должен был ее предупредить, но почему-то не сделал этого. Забыл? Не подумал? Не предусмотрел? Но в конечном итоге виноват он сам, Павел Сауляк. Если бы он не делал все эти годы того, что делал, никому бы и в голову не пришло охотиться за женщиной, носящей его фамилию. Он должен что-нибудь сделать для нее. Однажды она его спасла, теперь его очередь. А Риту он не уберег… Неужели и в ее смерти виноват тоже он? Да нет, одернул себя Павел, не может этого быть. Нелепая случайность. Возможно, попытка ограбления или изнасилования. Нет, только не из-за него. Раз не выследили его, Павла, то и Риту не могли выследить. И потом, кто мог бы ее убить из-за ее связи с Павлом? Никто. Она всегда заботилась о том, чтобы люди, с которыми она контактировала по его заданиям, не могли вспомнить ее внешность. Павел постоянно ездил с ней вместе и внимательно следил за тем, чтобы в момент контакта не было заинтересованных наблюдателей.