Читать интересную книгу Союз обворованных - Андрей Хазарин

Карина держалась совершенно непринужденно, улыбалась, смеялась. Короче, ничем не выдавала, что узнала новости о своем красавце.

Кстати, в жизни господин Лаврентьев оказался гораздо более представительным мужчиной, чем в предвыборном рекламном ролике. В лице достоинство, в фигуре подтянутость. Привлекательный такой барин. Можно понять девчонок.

Еще одна леди, вероятно, та самая, про которую Катина бабушка говорила, что фигуристая, — и вправду очень даже при теле. Но лицом хороша необыкновенно. Даже в искусственном освещении у клубного подъезда цвет лица у неё был просто обалденный. Вот только выражением это лицо здорово напоминало наш Вознесенский рынок в концентрированном, если можно так выразиться, воплощении. Рыбный ряд, шестой прилавок. По соседству с вениками и сортирами. Звали это лицо, на котором шубка лопается, Ираидой.

Добрый Димочка глянул один раз и припечатал:

— Дураида.

Неторопливо продефилировали по экрану ещё две дамы. Достаточно красивые, чтобы выгодно оттенить внешность кандидата в губернаторы. Только пустоваты — в спутницы такому достойному джентльмену не дозрели пока.

Жалко девчонок, сил никаких нет. Но все равно правду сказать надо. Потому что, если промолчать, их потом ещё жальче станет. Они ведь по-прежнему будут рассчитывать на этого козла.

— Аська, подбери сопли! — въехал вдруг в мои мысли Димка. — Что ты рыдаешь над этими… Профессиональные проститутки и то честнее: мой товар, твои деньги — и разошлись. А эти, кроме денежек, ещё что-то мечтают оторвать.

Ну, тут уж я озверела:

— Да что они, по-твоему, от хорошей жизни?!

— У других жизнь не лучше, но не все идут в содержанки.

— Не всех возьмут, не все такие красивые! — выпалила я — и осеклась.

Димка потрепал меня по плечу, погладил по голове.

— Да, Рыжая, хорошего же ты мнения о женщинах…

Хотелось мне ему сказать, что он со своими прекраснодушными рыцарскими представлениями устарел на сто лет, но я вовремя решила промолчать. Чтобы спорить с моим мужем и повелителем, надо очень хорошо все продумать. А как только я задумалась, стало ясно, что все неясно.

Тем временем Серега подготовил принтер и начал выводить самые удачные кадры на печать. А мы с Димычем принялись обсуждать бумажную часть отчета. Только меня беспокоил вовсе не отчет.

— Скандал бу-удет — выше неба! Особенно если кто-то из остальных троих узнает о нашем расследовании.

— Э-э, Рыжая, да ведь Слон как раз того и добивается. Раз они все вместе работали в этом «Лигинвесте», значит, все знакомы. Обязательно встретятся — обсудить, покричать. И обязательно какая-то из них, — он ткнул пальцем в экран, — окажется самой крутой дурой, оттаскает соперниц за волосы и кинется прямиком к виновнику торжества, душу вынимать.

— Ты хочешь сказать, что Слону такой скандал нужен? Зачем?

— Допустим, чтобы Лаврентьев тратил силы не на выборы, а на усмирение баб. И еще, полагаю, Слон рассчитывает, что самая крутая дура доберется с этой пакостью до средств массовой информации.

— А добрый дяденька Слон благородно подбросит матерьяльчик. Чтобы скандал в прессе скандалился лучше. Наверное, анонимно подбросит.

— Да уж, светиться не станет. Благородный джентльмен Дубов не унижается до пошлого обливания соперника… м-м… клубничным соком.

— А тем временем чужими руками, причем, что особенно приятно, руками бывшей любовницы, закопает на три метра в глубину все надежды соперника на избрание. Ох и дерьмо ж Слон!

— «Холоднокровней, Маня».

До чего же Димка любит цитировать Бабеля!

— Слон, конечно, дерьмо, но по другим статьям. А здесь — это он, что ли, выхваляется перед городской элитой своим гаремом? Ну нет, пусть Лаврентьев себя самого винит в сексуальной невоздержанности!

— Да он ею гордится!

— Тогда пусть решает, что для него важнее: слава жеребца или политическая карьера. Короче, хоть и некрасиво использовать подобные методы в честной и демократической предвыборной борьбе, но только ничем он Слона не лучше. Оба хуже.

И правда, оба. А если верить Ире из педагогического и Лере Валенской, и другие тоже хуже. И нет никакой надежды, что придет к власти человек, того достойный. Опять нашей несчастной провинции, как и всей стране, достанется тот правитель, которого она заслуживает. Закономерно, но обидно.

* * *

В последний день зимы мы с Катей, как и договаривались, пошли в АСДИК, к Анне Георгиевне. Так сложилось, что выходные у нас стали чаще совпадать. Это потому, что наш козел-директор наконец-то сообразил, как устроить людям нормальное расписание.

А то эти бесконечные счеты-расчеты: сегодня восемь часов, завтра двенадцать, а через день — ещё двенадцать. А ещё иногда и по шесть часов дежурства бывали. А за все дежурство — два-три звонка. И сидишь, как последняя дура… Это тем девочкам хорошо, кто вязать умеет — они хоть под столом, почти вслепую, но делом заняты… А я — сижу, расстраиваюсь, что время бездарно уходит. Не учила меня мама ничему, все говорила, что лучше заработать и купить фирменное, чем руки себе спицами колоть… А что получилось? В этом фирменном полгорода ходит — как из инкубатора. А девчонки, которые носят самовязы, все такие красивые, им и поговорить всегда есть о чем, и свитерочки чуть не каждую неделю новые…

Короче, встретились мы с Катей на выходе из метро и покатили в фирму. В прямом смысле слова покатили — гололед был такой страшный, что даже вдвоем идти непросто. Но доползли кое-как.

В офисе было тепло. И Анна Георгиевна нас уже ждала.

Мы разделись и сели напротив её стола.

— Ну что, девочки. Заказ ваш мы выполнили. Только рассказ мой, боюсь, вас совсем не порадует…

— Да ладно уж, Ась, выкладывай, не тяни! — Катька резко так её перебила.

— Действительно, что уж теперь молчать… Смотрите.

И она протянула нам пачку распечаток. Классные картинки. Я, понятно, имею в виду качество.

Первой смотрела картинки Катя. И лицо у неё было неподвижное, только глаза подозрительно поблескивали.

Потом она отдала всю пачку мне, а сама, не говоря ни слова, закурила. Анна Георгиевна молча подвинула ближе пепельницу.

И у них у двоих были такие лица… В общем, даже без снимков мне уже стало все понятно и немножечко страшно. Я ещё подумала, что, если не смотреть распечатки, то все останется, как было… Но потом обозвала себя трусливой идиоткой и решилась.

Взяла я картинки в руки. Только смотрю не на них, а на Катьку. А она курит, а она дымит… И в глазах сплошной туман — думает о чем-то. Напряженно думает. Тогда, значит, больше тянуть нельзя.

То есть первый взгляд я, конечно, уже бросила. Но увидела только высокую белокурую женщину, снятую возле дверей клуба. А сейчас начала присматриваться поближе. И вот гадство, качество такое отличное, что никаких сомнений не возникает. Вот он, Гарик мой, а вот она… И не просто она, а вполне известная мне лично Ида. Ида Безвесильная. Это она по мужу, с которым пока ещё не развелась официально, Безвесильная, а сама по себе Горелова, кажется. Да, Идка толще стала с тех пор, как я видела её последний раз, ещё в «Лигинвесте».

Так, это понятно — я. Хорошо получилась. И шубка прилично выглядит. Только сапоги плохо к этой длине… Ага, Катюша… Грустная какая-то, а может, плохо момент поймали. Вот так я и знала! Они нам тут «фоторобот» то, «фоторобот» се… А сами не просто следили, а ещё и на видео снимали. Наверняка где-то камеру прицепили. Потому что я фотографов не видела возле клуба ни разу.

Но там ещё распечатки… Боже мой, неужели ещё не все?!

Я взяла следующий снимок. Рука — словно деревянная…

На меня смотрело ещё одно знакомое лицо. Вера Дикая. С ударением на «а», она всегда подчеркивает. А так девочка ничего, приятная. Невредная, во всяком случае…

Это что ж получается, искали третью, а нашли и четвертую? Ну Гарик, наснимал себе кадров! И всех в «Лигинвесте»! Всех! Не выискивал по свету свою половинку, хватал, что само в руки идет…

А раз мы все оттуда, значит, он с нами всеми уже четыре года спит?! А мы только сейчас узнали… И узнали только потому, что нас мордой ткнули, как котят, а сами и не почувствовали ничего. Ничегошеньки! Ну конечно, а что мы могли почувствовать, если с самого начала все так было? Вот козел вонючий!.. А я-то… думала, мечтала… Дура!

Ладно, не одна я, вот ещё одна дура… Мне почему-то вдруг стало все безразлично, осталось только тупое любопытство: что, ещё не все? Да, ещё лицо — и опять знакомое…

О-ой, да что ж это такое?! Наташка! И она попала в сети к этому гаду!

Катя потрясла меня за плечо, и я немного пришла в себя. Думала, заплачу, но как-то обошлось…

— Пошли, подруга, — сказала Катя. — Подумать надо.

Мы взяли все эти дрянные картинки и собрались уже из офиса выйти. То есть, качество у изображений хорошее, а содержание уборную на вокзале напоминает. Но тут Катерина шлепнула себя ладонью по лбу и вернулась в комнату к Анне Георгиевне. Расплатиться же надо! А за что? За горе свое?..