Коуди медленно повернул голову на подушке, и это движение заставило его застонать. Во рту было как в конюшне, а глаза словно кто-то заклеил. Он с раскаянием подумал, что все-таки добился своего и вчера напился до полусмерти. Где, черт побери, он может сейчас Находиться? Коуди с трудом припомнил, что выпивал в «Длинной скамейке», а вот что было потом — оставалось для него тайной, покрытой мраком. Он попытался приподняться, но какая-то тяжесть на груди не пускала его. Он понимал, что нужно открыть глаза, но сделать это ему было страшно. Неожиданно он почувствовал прикосновение мягкого женского тела и ощутил аромат духов — какой-то пряный, удушливо сладкий. Он ему совсем не понравился, и Коуди попытался отстраниться. Он хотел перевернуться на бок, но, выбросив руку в сторону, опешил, услышав сварливое:
— Ой, больно! Потише!
Коуди открыл глаза и повернул на звук голоса голову, которая продолжала раскалываться на части. Стараясь приподняться, он заметил, что какая-то голая женщина — вроде Холли? — навалилась на его грудную клетку. К своему великому ужасу, Коуди обнаружил, что на нем тоже нет никакой одежды.
— Какого дьявола! Холли, что ты здесь делаешь? Накрашенные губки Холли сложились в задорную гримаску.
— Коуди! Разве так разговаривают с собственной женой? — с притворной укоризной прощебетала она.
Он потряс головой, словно перед ним было привидение.
— Я что-то не понял. Ты только что сказала, что мы женаты?
— Все правильно, золотко. Ты что, ничего не помнишь? Уэйн был свидетелем с твоей стороны, а Бетси — ну, моя компаньонка по «Длинной скамейке», — с моей.
Коуди упал на подушки, надеясь, что все происходящее — кошмарный сон. Но, снова открыв глаза, убедился, что видение не пропало. Он застонал.
— Э-э, как все это произошло?
— Ты пришел в салун и заявил, что тебе срочно нужна жена. Потом предложил мне выйти за тебя замуж, и я согласилась. Я была так взволнована, дорогой, когда ты выбрал меня, что чуть было не сошла с ума от радости! Священник сказал, что из нас получится настоящая пара!
Она, разумеется, ни словом не упомянула о том, что место священника занимал уличный проповедник, вдобавок полусумасшедший, который вообще согласился войти в салун лишь за большую взятку.
— Нас обвенчал священник? И он выдал свидетельство о браке?
— Не совсем так, — поспешила с объяснениями Холли. — Он сказал, что церковные свидетельства у него закончились, и выдал собственноручно подписанный документ, согласно которому мы объявляемся мужем и женой.
Коуди был просто не в состоянии рассуждать здраво. Он вспомнил, что приехал в город с одной целью — напиться, и даже припомнил, по какому случаю. Кэсси Отказалась выйти за него замуж, и ему пришлось бы потерять детей, если б он в ближайшее время не стал семейным человеком. Охюю… дерьмо! Наверное, он действительно допился до такого состояния, что предложил Холли выйти за него замуж! Черт побери, к тому же, оказывается, рядом был Уэйн! Не мог ли он все это подстроить?
— Что еще я могу узнать о нашей свадьбе, Холли?
— Ох, Коуди, ты был просто неповторим минувшей ночью! — сказала Холли, мечтательно вздыхая. — Я никогда ни с одним мужчиной не испытывала ничего подобного!
Коуди изумленно вздохнул. Каким образом он мог переспать с Холли и ни черта об этом не помнить?
— Скажи мне, это Уэйн нее организовал? Широко раскрыв глаза, Холли уставилась на него невинным взглядом.
— Уэйн привел священника, это правда. Но ты же сам предложил мне выйти за тебя замуж! Вспомни: ты заявил, что тебе нужна жена, чтобы усыновить детей. В конце концов, если уж ты мне не веришь, при бракосочетании были свидетели.
— Ох, дерьмо! Я никогда в жизни так не напивался. Слушай, пожалуй, я пойду отсюда. Сколько времени? И вообще, черт подери, где я нахожусь?
Холли захихикала:
— Сейчас утро, десять часов, милый! И мы с тобой в моей комнате в «Длинной скамейке».
Естественно, она не стала посвящать Коуди в то, каких усилий стоило ей и Уэйну после короткой брачной церемонии затащить новоявленного супруга на второй этаж. И уж тем более она не собиралась говорить, что он впал в полное беспамятство, как только был уложен на кровать. Уэйн убеждал ее в том, что она должна настаивать на законности этого брака, хотя Холли, конечно же, отлично понимала, что ее замужество было настолько же легальным, насколько самозваный проповедник мог именоваться священнослужителем. Но она намеревалась играть свою роль до конца: ведь у Коуди не было ни малейшей возможности выяснить, как все обстояло на самом деле.
— Подожди, дорогой, через несколько минут я уложу свои вещи и буду готова сопровождать тебя, — сказала она укоризненно, толкая Коуди обратно в постель.
— Уложишь свои вещи? — угрюмо покосился на нее Картер. — Сопровождать?
— Я твоя жена, золотко. Не собираешься же ты оставлять меня здесь?
— Гром и молния! Я ничего не понимаю! И что скажет Кэсси, когда я заявлюсь домой с женой?
— Кэсси? А-а, это твоя сводная сестричка с блудливым лицом, которая владеет частью Каменного ранчо! Бак Картер, наверное, спятил, когда завещал этой девчонке такую долю. Я и не знала, что она до сих пор живет у тебя в доме.
С блудливым лицом? Кэсси? Донельзя обозленный, Коуди поднялся с постели. Его все еще немного пошатывало. Утвердившись на ногах, он вдруг подумал: а с чего ему, собственно, злиться, что такого произошло? В конце концов нужна ему жена или нет? Кэсси его жестоко отшила. Он по опыту знает, что шлюхи гораздо честнее «порядочных» женщин! И какая ему разница, что Кэсси подумает о Холли? Она не вправе вмешиваться в его жизнь. Он с чистым сердцем предлагал ей себя, но она дала ему понять, что не хочет иметь ничего общего с ублюдком-метисом. Пусть так оно и будет. Единственное, что волновало Коуди, не будет ли Уиллоуби против его выбора.
— Давай собирайся. Я буду ждать тебя внизу через час, — процедил Коуди сквозь зубы. — Ты ведь умеешь ездить верхом?
Холли с готовностью кивнула.
— Тогда я закажу тебе лошадь.
— Я сделаю тебя счастливым, Коуди, вот увидишь! Картер надел брюки, потом повернулся и посмотрел на Холли взглядом, лишенным всяких эмоций.
— Я не представляю, что, к дьяволу, произошло между нами вчера вечером и минувшей ночью, Холли, но хочу, чтобы ты поняла одно: я женился на тебе исключительно — ты слышишь? — исключительно для того, чтобы усыновить ребят. Я не собираюсь никогда больше напиваться, так что эта ночь тоже не повторится. Как только я выиграю дело в суде, мы с тобой разведемся, и каждый из нас пойдет своей дорогой. Постель, во всяком случае, я с тобой делить не намерен.
Глаза Холли засверкали: