Осторожно подъезжая к поул-позиции, на которой стоять мне доведётся впервые, я оглядывал в покрытые каплями зеркала пелотон за кормой болида.
Первый ряд стартовой решётки со мной разделил Исаакян. Выступал он неплохо, а в последнее время уверенно шёл вверх, занимая в общем зачёте шестое место. Если он не растерял темп после квалы, то как знать – может, за победу мне придётся побороться и с ним, а не только с Кари.
Финский фаворит расположился прямо за мной. Став третьим по обоим лучшим кругам, он явно был недоволен (ну да, после двух-то поулов – в Сочи и в Пярну…) и собирался отвоевать упущенное.
На четвёртом месте стоял – кто бы мог подумать! – Саша Вартанян, собравший утром несколько потрясающих для дебютанта кругов. И лишь от него самого зависело, сохранит он своё преимущество над остальными либо растеряет.
Третий ряд делили между собой Хуовинен и Атоев. Но если финн мог быть доволен возвращением после трёх неудачных этапов хотя бы в топ-пять, то Владимиру, который, как и Нико, взял в сезоне уже два поула и три победы, точно было над чем задуматься.
Остаток десятки составляли Саша Масленников (кстати, неделю назад он смог-таки после толчка Нерсеса удержать болид и не вылететь на траву, но пару позиций всё равно потерял и приехал тогда седьмым), вернувшийся в чемпионат Симо Лааксонен, Никита Троицкий и Никлас Нюлунд.
И замыкали двойную колонну те, кому не повезло в квалификации: Матвеев, Евстигнеев, Корнеев, Ситников и Лебедев (Кабаков покинул первенство ещё после Сочи, а Мавланов пропускал этап по неизвестным мне причинам). Рома вообще кое-как вошёл в сто семь процентов от моего времени, и я сомневался, что новичок сможет хоть кого-нибудь обогнать.
Однако, в конце концов, это гонки. Всякое может случиться, да ещё под дождём…
Потому и мне надо быть бдительным и глядеть в оба.
Самочувствие после напряжённого утреннего заезда оставалось хорошим, так что даже врачу пришлось развести руками и позволить мне выйти на старт. Единственное, что меня беспокоило, – то, что отец задерживался в Москве и не отвечал на звонки. Мама, приехавшая сюда вместе со мной вечером в среду, тоже волновалась.
Как бы не было всё это последствием того, что кто-то из шайки Формана захотел отыграться за арест своего босса…
Но всё могло объясниться и обычной пробкой вкупе с разряженным телефоном, и я решил пока не думать об этом так уж панически. К тому же, у меня, как-никак, гонка.
На светофорах зажглись два зелёных огня, и мы медленно тронулись с мест, уходя на прогревочный круг. Хотя греть шины о воду, покрывавшую асфальт, было, по моему мнению, смешно. Но требовалось следовать правилам.
И вот в пятнадцатый раз после перемещения в тело Жумакина я с нетерпением ждал мига, когда один за другим в туманной пелене дождя загорятся пять парных красных огней (в два ряда: сверху и снизу) и затем разом погаснут. И останутся впереди только пятьдесят пять – с нашей-то скоростью под ливнем – километров мокрого покрытия с высокой вероятностью каких-либо неожиданностей.
Сердце забилось быстрее, когда первый сигнал светофора прорезал водяную хмарь, а руки сами собой стиснули руль покрепче.
Я был готов выложиться на все сто, – чтобы никто не мог впоследствии сказать, что Жумакин слился после первой своей победы.
Короткий промежуток, когда горели все пять огней, показался мне бесконечным. Но и он подошёл к концу.
Свет красных огоньков пропал, как и не было.
Неуловимая граница пройдена. Время действовать.
Отработанными движениями я снял болид с нейтралки и выжал газ, начиная ускорение к первому повороту.
Нерсес тоже стартовал неплохо и легко выиграл у Нико вводный раунд сражения, потому что находился «внутри», ближе к апексу. Но меня опередить не удалось: я виртуозно подрезал машину номер 17 и устремился по залитому водой треку вперёд, выискивая более сухие участки траектории.
Ехать первым было не очень сложно, если не задумываться о том, что происходило позади. А я и не задумывался, ибо знал всё в деталях ещё по старым воспоминаниям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Например, Нюлунду, скорее всего, повезло прыгнуть с десятого места на четвёртое, а Хуовинен и Лааксонен, наоборот, позиции потеряли: в глубине пелотона контактная борьба на старте всегда ожесточённая и беспощадная.
А Исаакян должен был сдерживать Кари примерно до пятого круга, и на этом отрезке мне следовало по максимуму от них оторваться.
Что я и принялся делать со всем старанием.
После четырёх витков я «привозил» преследователям секунды три, не меньше. Всем телом и вдобавок интуицией чувствуя поведение машины, я почти на автомате мог его контролировать. Руки и ноги действовали будто бы сами по себе, и мне оставалось лишь ловить кайф от экстремального, по сути, вождения.
Круга после шестого получилось разглядеть в зеркале, что Нико уже прошёл соперника и помаленьку ко мне приближается.
Чёрт. Надо бы поднажать. А то мало ли что может произойти на мокрой трассе…
Подходя на седьмом круге к «эске», я решил тормознуть посильнее, чтобы отыграть чуть-чуть времени. Да, это риск, но на него я не мог не пойти.
Ведь главный приз – победа – окупал всё.
Так… конец короткой прямой… точка торможения немного дальше… Поворот…
Нет! Что за?..
Я ощутил, как болид сносит – наподобие того, как было во второй сессии четверга, – раскручивая против часовой стрелки.
На этот раз медлить я не стал и на рефлексе дёрнул руль – сначала в сторону заноса, чтобы ускорить вращение, затем в противоположную; мне показалось, так сейчас будет правильнее. И газанул, чтобы выйти из скольжения.
Угадал. Аквапланирование, усиленное вывертами руля, развернуло меня носом точно к выходу из связки, а нажатая вовремя педаль направила через поздний апекс в нужную сторону.
Кари, если верить зыбкому виду заднего обзора, вновь подотстал.
Значит, схема рабочая. И как я до неё в первой – дождевой – практике не додумался?..
Но применять её нужно с осторожностью. Потому что занос – штука коварная, может и подвести в неподходящий момент.
Остаток заезда я гнал на чистом удовольствии, изредка смахивая перчаткой капли с полиуретанового щитка. Новый освоенный приём оказался действенным, и совсем скоро я перестал видеть кого бы то ни было позади в пределах досягаемости. Один раз управляемый занос тащил меня пару сотен метров, поддерживаемый лёгкими подгазовками; даже жёлтые флаги на пару секунд мелькнули, прежде чем я прекратил скольжение.
Всё шло как по маслу. Победа, считай, в кармане.
На четырнадцатом витке, который по таймингу должен был стать крайним, я почти нагнал Лебедева, отстававшего, судя по всему, на целый круг. С обгоном я не спешил: это мне ничего не дало бы, а случись что, мои почти гарантированные шансы могли и растаять. Так что я просто катил за Ромой, создавая ему иллюзию преследования.
Наконец мы вырулили на финишную прямую, в конце которой маршал, кажется, уже поднимал клетчатый флаг.
Оставалось проехать всего метров двести, как вдруг…
Лебедев сильно вилял на лужах, пытаясь хоть как-то корректировать траекторию. Внезапно его сорвало на ровном месте в занос – и я с замиранием сердца увидел, как болид с числом 32 на боковой поверхности заднего антикрыла несёт бортом прямо на нос моего «Татууса».
Я попробовал отвернуть, но опоздал. Машины соприкоснулись, причём моя упёрлась в другую передним обтекателем (наверное, крыло зацепилось под днищем), и, неуправляемые, продолжили скользить вперёд, к финишной черте.
Скорость неумолимо падала – а сзади выкатывал из заключительного поворота Нико Кари.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В панике, чтобы сделать хотя бы что-то, я посильнее надавил на газ. Особого эффекта это не принесло, но замедление перестало быть таким стремительным.
Мне вспомнился мультфильм «Тачки», где в одном из эпизодов вот так же к финальной черте тащило лидера с лопнувшей покрышкой, в то время как соперники быстро приближались. Я мог только надеяться, что накопленного ранее отрыва хватит на этих последних секундах.