Тактика кавалерии
В самом начале V в. римляне, пытаясь отрегулировать свою военную систему в соответствии с катастрофическими уроками битвы при Адрианополе, особенно восхищались эффективностью гуннских конных лучников. В сочетании с опытом военных действий против персов это повлияло на усовершенствование римской конницы. На первых порах подобная конница нового типа была легкой и отличалась от конницы варваров-федератов только большей организованностью и дисциплинированностью. Но постепенно вооружение римской кавалерии стало более тяжелым: помимо лука каждый всадник теперь имел при себе копье и щит. Так к началу VI в. появились катафракты, которым в качестве главной опоры византийской армии грядущих столетий предстояло стать самыми надежными воинами Средневековья. Эти тяжеловооруженные римские конные лучники сочетали в себе огневую мощь, дисциплинированность, мобильность и умение вести рукопашный бой. Они воистину были достойными преемниками римских легионеров.
В своих битвах с персами, вандалами и готами Велизарий опирался в первую очередь на свою конницу, состоявшую из трех основных разновидностей кавалерийских подразделений: тяжеловооруженных римских конных лучников, легковооруженных лучников из числа гуннов-федератов, а также менее значимых и менее надежных готских, герульских или ломбардских тяжелых кавалеристов, вооруженных пиками.
Азиатская легкая кавалерия могла проводить долгосрочные боевые операции только во взаимодействии с более устойчивыми военными структурами и будучи включена в состав того или иного регулярного армейского формирования с адекватным тыловым обеспечением. (Такого рода операции успешно проводили римляне и китайцы.) В противном случае эффективность длительных операций резко снижалась. Азиатские легкие кавалеристы могли свободно передвигаться там, где находили пастбища для своих коней и (поскольку эти конники обычно перемещались всем племенем – вместе с домочадцами и в сопровождении огромных обозов) для двигавшихся вместе с кавалеристами стад домашних животных. Азиатские легкие конники были не способны эффективно вести зимние военные кампании из-за нехватки фуража. Таким образом, располагая возможностью жить лишь за счет ресурсов конкретной местности и имея при себе так много животных, нуждающихся в прокорме, азиатские кавалеристы не могли подолгу находиться на одном и том же месте, невзирая на требования боевой обстановки.
В сражении азиатские легкие кавалеристы всегда избегали рукопашного боя с организованным противником. Если беспокоящий обстрел из луков с дальних дистанций оказывался достаточно эффективен, то гунны при случае могли окружить противника, чтобы уничтожать его с помощью мечей и арканов. Но если противнику удавалось выдержать подобный обстрел и ответить тем же или если неприятель оказывался в состоянии благополучно отступить, то гунны были не способны добиться решающих результатов, и им приходилось довольствоваться мало-мальски успешными набегами и грабежами.
Тактика пехоты
К концу V в. из армий обеих Римских империй – и Западной, и Восточной – окончательно исчез легион. Неистовые усилия римлян по поиску нового адекватного ответа на угрозу комбинированного применения противником метательного оружия и кавалерийского рукопашного боя были относительно успешными в области оружия, используемого конницей, однако закончились полным провалом применительно к пехоте. В ту пору нигде в мире не было пехотного боевого порядка, который сочетал бы в себе и мощь, и гибкость старого легиона. Всякое боевое построение представляло собой ту или иную крайность – либо достаточно малоподвижную массу тяжелых пехотинцев, либо рои вооруженных метательным оружием мобильных воинов в легких доспехах или вовсе без оных. В результате (с одним хотя и значительным, но мимолетным исключением) пехоте стали отводить исключительно вспомогательную роль по отношению к коннице. Громоздкие массы пехотинцев (порой усиленные метательными машинами – такими, как баллисты) могли создавать основу для маневра мобильной кавалерии. Легкие мобильные отряды – лучники, метатели дротиков или и те и другие – могли привести неприятеля в замешательство, ослабить и расстроить его ряды перед кульминационным ударом в виде кавалерийской атаки. Однако координировать такие комбинации, как одновременное применение метательного и ударного оружия, сочетание стойкости и гибкости, полководцы той эпохи (кроме разве что византийских и, возможно, китайских военачальников) считали слишком трудной задачей. Это вело к стереотипной тактике боя и повсеместному возвращению к тем методам войны, которые использовались еще до битвы при Марафоне.
Вышеупомянутым важным исключением из общей тенденции опираться на кавалерию была боевая тактика, принятая у франков. Последние научились, хотя и на достаточно примитивном уровне, эффективно использовать пехоту, сочетая такие ее качества, как стойкость и мобильность, огневую мощь метательного оружия и напор в рукопашном бою. Защищенные лишь легкими доспехами (а до VI в. и вовсе почти не пользуясь доспехами), франки устремлялись в атаку не рядами, а беспорядочной плотной массой. Такая тактика сравнима с той, что еще в древности их предки применяли против римлян. Перед непосредственным соприкосновением с противником франки обычно забрасывали его метательными топорами (у вестготов, например, было для подобного топора особое название – «франциска») или дротиками, а уже затем, пользуясь воцарившимся в рядах противника смятением, обнажали мечи и бросались в рукопашную схватку. Точно такими же плотными массами встречали бесстрашные варвары и атакующую конницу, после чего со всех сторон кучей бросались на каждого увязшего в этом столпотворении неприятельского всадника, стаскивая его на землю или опрокидывая вместе с лошадью.
Оумэн полагает[15], что за долгие века своих контактов с римлянами франки так и не научились у них ничему из того, что касается оружия, дисциплины или тактики, и что своими успехами они обязаны просто собственной необыкновенной энергичности и вырождению военного искусства у их недругов. Несомненно, это утверждение не лишено оснований, однако в полной мере объяснить успехи франков оно никак не может. Есть свидетельства современников о том, что Хлодвигу удалось внушить своим свирепым воинам кое-какое представление о дисциплине и что он был поклонником римской военной системы. Его войска были немногочисленны; во многих военных кампаниях они по численности своей уступали противнику – в первую очередь тяжелой кавалерии вестготов. В таком случае, не будь франки несколько более организованны и управляемы в бою, чем полагает Оумэн, Хлодвиг не сумел бы выйти победителем из стольких битв.
Благодаря опыту столкновений с остготами, вестготами, ломбардами, аварами и римлянами франки прониклись стойким уважением к коннице, и к концу VI в. они тоже стали опираться в сражениях на тяжеловооруженных всадников-копьеносцев, ведущих рукопашный бой.
Англы, саксы и юты, вторгаясь в Британию, прибегали к той же тактике, что и франки, – к использованию в битвах плотных, не упорядоченных построением в ряды скоплений пехотинцев. В Британии пехота оставалась доминирующей силой на поле боя просто потому, что здесь не возникало такой проблемы, как противник, располагающий хорошей кавалерией.
Состояние дел в военно-морском флоте
Пожалуй, искусство морского боя деградировало в еще большей степени, чем искусство войны на суше. Боевой флот Восточной Римской империи демонстрировал проблески эффективности и еще отчасти контролировал Черное море и Восточное Средиземноморье. Однако германцы, совершая морские набеги, постоянно попирали военно-морскую мощь Константинополя, и византийские моряки были не в состоянии даже воспрепятствовать пиратам массами переправляться через Геллеспонт (пролив Дарданеллы). Вождь вандалов Гейзерих проявил изрядное мастерство и энергичность, организуя свои дальние грабительские экспедиции и устраняя угрозу собственным владениям на африканском побережье. Однако весьма сомнительно, чтобы флот вандалов – да и вообще любых их современников – мог успешно противостоять флоту Фемистокла или же римскому либо карфагенскому флотам эпохи Пунических войн.
Европа – Средиземноморье
Рим и варвары
400—450 гг.
Западная Римская империя
401. Первое вторжение Алариха в Италию. Во главе армии, состоящей как из варваров (готов), так и из римлян, Аларих, проследовав из Салоник через Паннонию и Юлианские Альпы (в октябре 401), захватывает Аквилею (город на побережье Адриатического моря), подвергает опустошению Истрию и Венецию. Стилихон, имперский патриций, фактически правивший Западной Римской империей (на положении опекуна некомпетентного императора Гонория), был застигнут врасплох, но тем не менее его войскам, которые уступали неприятелю по численности, все же удается путем беспокоящих атак и отвлекающих маневров задержать готов, так что зимовать Алариху приходится на севере Италии.