— А сейчас узнаем. Малыш, каким бы цветом ты покрасил свои ногти? — оглянулся я на подопечного.
— Босс, зачем обижаешь? При всём уважении я просто обязан спросить — ты головой не бился? Зачем мужику красить ногти? — обиженно протянул Малыш Джо.
Протянул без прежнего кривляния и сюсюкания.
Мы с Мизуки переглянулись и улыбнулись одновременно. Чары Запрещенного Оружия спали…
Легкое звяканье цепи, трепет раздвигаемых листьев, качание стеблей. Всё это отошло на другой план, когда из кустов показалось окровавленное лицо Киоси. Он окинул нас мутным взглядом, увидел меня и проговорил:
— Босс, помоги…
Ноги сорвались с места прежде, чем он закончил фразу. Рядом бежала Мизуки. Поторапливал мастера Нагаи Масаши, спешил Норобу.
Я подхватил обессиленного малыша тануки и уложил его на траву, поддерживая голову. Одежда изрезана и окровавлена. Сам он с трудом дышал, но был жив, а это главное!
— Кровь моих родителей… отомщена, — проговорил Киоси.
— Ты молодец. Я в тебе ни капли не сомневался.
— Съебись, Изаму, дай нам заняться, — меня потянули за плечо.
Эх, какие родные нотки проснулись в голосе сэнсэя… И, как ни странно, но я был им рад. Пришлось освободить место для двух друзей из «старой гвардии». Над Киоси сразу же склонились Норобу и Нагаи. Я увидел, как из ладоней старичков вырвался голубоватый дымок.
Ну всё, Киоси в надежных руках. Можно и на его противника оглянуться.
На площадке лежал побледневший Сакурая. Из его груди торчала рукоятка танто. Мизуки приложила два пальца к артерии на шее, немного пощупала пульс, а потом, подняв на меня взгляд, кивнула.
Соперник Киоси был мертв. Семья Аяда отомщена. Мизуки вытащила клинок из Сакурая, отерла кровь о разрезанную во многих местах ткань и вставила в лежащие на обагренных россыпью капель камнях ножны.
— Я же обещал, что верну танто… Сато-сан, — проговорил еле слышно Киоси.
— Ты своё обещание полностью выполнил, — ответила Мизуки.
— Сэнсэй, как Киоси? — спросил я, глядя, как руки стариков излечивают моего маленького подопечного.
— С ним всё будет нормально. Жизненно важные органы не задеты, так что жить будет, — буркнул в ответ Норобу.
— Малыш, нас ждет оябун, — негромко напомнила Мизуки.
— Нас? А я-то чего? — спросил Малыш Джо.
— Тьфу ты, всё время забываю, что малыша теперь нельзя называть малышом, — улыбнулась Мизуки. — Изаму-кун, поехали.
Я посмотрел на учителя, тот кинул короткий взгляд и буркнул:
— Езжай, мы тут сами справимся. Да езжай, ни хрена с этим мелким засранцем не случится. Видишь, как лыбится? Придуривается больше, чем есть на самом деле.
— Масаши, Исаи… — повернулся было я к друзьям.
— За Сакурая не беспокойся, — тут же откликнулся Масаши. — Скоро подъедет Хакаси. Он знает, что делать с телом.
Я коротко поклонился и последовал за Мизуки. Кинул взгляд на Киоси. Тануки посмотрел на меня хитро, через силу улыбнулся и подмигнул. Я поклонился ему со всем уважением, на которое был способен. Маленький герой добился своего и пусть он совершил промах раньше, но нашел в себе силы исправить ошибку.
В Токио уже вовсю горели огни, когда мы промчались по улицам города и остановились возле главного офиса Казено-тсубаса-кай. Я не мог не отметить, что на парковке было неожиданно много машин. А возле входа стояло немало людей, большинство из которых были незнакомы.
Нет, я не говорю, что знаю всех якудза в лицо, но тут явно присутствовали те, кто не состоял в нашем клане.
При виде Мизуки якудза склонились в поклоне. Она коротким кивком приветствовала в ответ и прошла в офис. Я поспешил за ней, кивая по сторонам китайским болванчиком.
Снова поклоны, опущенные глаза, мрамор, лестницы, двери кабинетов. Перед кабинетом оябуна Мизуки сняла танто и отдала одному из стоящих охранников. Тот с поклоном принял и чуть отошел в сторону. На его месте появился другой охранник, который детектором прошелся по телу Мизуки, а потом и по моему тельцу. У меня с собой даже рогатки не было, поэтому опасаться было нечего.
Как и ожидалось — детектор ничего не показал. Двое людей с поклонами открыли дверь. Мы прошли в офис оябуна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ого, сколько тут народа. Тридцать пять человек сидели и стояли внутри комнаты. Во главе стола находился оябун Кейташи Сато. Рядом с ним сидел оябун Хаганеноцуме Иширу Дарато. Этого пожилого человека с густой сединой в короткостриженых волосах я уже видел раньше, на фотографиях.
Сайко-комон нашего клана Хамада Изао сидел чуть дальше. Следом, по левую руку от шефа располагались люди из верхушки нашего клана — вакагасиры, сохамбуте, фукухомбутё и другие. По правую руку сидели незнакомые мне люди в дорогих костюмах. Среди них была одна женщина с очень колючими глазами.
Взгляды всех присутствующих обратились к нам. Я успел заметить, как улыбка тронула губы оябуна Хагененоцуме перед тем, как склонился в вежливом поклоне. Мда, судя по всему, сейчас нас ждало что-то очень большое. Редко когда вот так вот собираются две верхушки кланов якудза. В основном переговоры проходят между четырьмя, пятью людьми в закрытом помещении, а тут…
Мизуки застыла в поклоне рядом. За нами закрылась дверь. На секунду в помещении зависла тишина, а потом Кейташи Сато произнес:
— Вот и те, кого мы ждали. Дарато-сан, это и есть вакасю Изаму Такаги. С моей дочерью вакагасира Мизуки вы уже знакомы.
Мы выпрямились. Оказались под перекрестьем взглядов. Несмотря на японскую традицию соблюдать на лице непроницаемое выражение «покер-фейс», на губах оябуна Сато играла легкая полуулыбка. Это было хорошим знаком.
— Так это тот, из-за кого Токио стоит на ушах? Обычный мальчишка-хинин… — покачал головой Дарато. — Мда, и это ты, Такаги, помог мне с уничтожением заговорщиков. Надо же, не думал, что меня будет спасать хинин…
Я недоуменно посмотрел на него. Что он такое говорит? Как оказалось, удивленно посмотрел не только я один. Люди из Хаганеноцуме тоже уставились на своего оябуна.
— А ведь смотрит так удивленно… Ладно, не буду томить. Поясню свои слова. Как вы знаете, недавно разгромили наш офис. Убили всех, почти всех. Ко мне пришел единственный спасшийся вакагасира Ёсимаса Сакурай и попросил помощи. Он узнал одного из нападавших… Да, кстати, что с ними произошло? — Дарато кинул взгляд на Мизуки.
Она неуверенно посмотрела на отца.
— Говори, Мизуки, — сказал оябун Сато.
— Тануки свершил свою месть, — коротко ответила Мизуки.
Дарато кивнул, как будто этот ответ его устроил. Он взглянул своих людей и произнес:
— Мой сайко-комон Иоши Сакамото и вакагасира Ёсимаса Сакурай уже давно сотрудничали с кланом Хино-хеби-кай. Они без моего ведома устроили карательную операцию с захватом магазинчика тануки Аяда несколько лет назад. Потом передали этот магазин под контроль Хино-хеби, но позор пал на имя нашего клана. Я пытался утрясти всё с другими кланами, но Сакурай и Сакамото продолжили свои дела в стороне от Хаганеноцуме. Хино-хеби-кай понадобились заводы семьи Окамото и они даже организовали покушение на наследника Окамото, молодого Масаши. И всё это в стороне от меня. Я имел очень неприятный разговор с главой семьи и…
Он замолчал, сглотнул, как будто проглатывал ком в горле. После чего произнес:
— Я обещал главе семьи Окамото, что не буду вмешиваться в их месть.
— Что? Но как? Как же так? — послышались голоса от сидящих по правую руку.
— Я понимаю вас, дети мои, — поднял руку Дарато. — Я готов за каждого из вас рвать глотки, но… только если вы мне верны. Сакамото и Сакурай предали меня. Они собирались захватить власть в клане Хаганеноцуме и перевести его под управление Хино-хеби. Только нападение на наш офис под предводительством сэнсэя Норобу и этого хинина уберегло меня от свержения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но, оябун… — начала было женщина с колючими глазами.
— Да, Мацусита-сан, их слова были на самом деле правдой. Я знаю, что ко многим из вас они подходили с предложением и… я рад, что вы нашли в себе силы отказаться, — произнес Дарато. — Однако, после того, как вы не раз спрашивали меня о Сакурае и думали, что я предал своего вакагасиру… Я задумался — а не пора ли мне в самом деле уступить место более молодому и опытному человеку? И… я решил уйти на покой.