Читать интересную книгу Шаляпин - Виталий Дмитриевский

Расцвету концертного исполнительства способствовала неожиданно открывшаяся «волшебная» возможность воспроизводить, копировать, тиражировать, распространять по России песенное искусство, эстрадные программы, классическую музыку в виде граммофонных дисков, в сопровождении фото-и киноизображений. Импресарио-менеджеры, предприниматели, посредники-поставщики «художественного товара» спешат заполнить торговые прилавки своей продукцией. Производство грампластинок ставится на промышленный поток. Граммофон прочно внедряется в повседневный быт, записи влияют на вкусы и пристрастия самых широких слоев населения, меняют ориентиры в культуре, в общественной, художественной, повседневной жизни.

Эстрада веселит, развлекает, но и ей не чужда социальная тема. На фоне революционных событий возрастал интерес к песням о безрадостной жизни народа, бедноты, солдат. Песни фабричного быта в дешевых изданиях Ямбурга, Сытина, Белашева, в сериях «песен тружеников и тружениц», «плотников, сапожников и портных», «каторжан и колодников» и других распространялись в так называемых «садовых дивертисментах», на «трактирной эстраде». С. Г. Скиталец, знаток городского быта, часто знакомил друзей с образцами мещанской и тюремной надрывной лирики, сочетающей отчаяние, беспросветную горечь, залихватское веселье с солдатскими песнями, ставшими популярными после Русско-японской войны.

Горести и радости фабричного и крестьянского люда, сраженного болезнью корабельного кочегара озвучены Надеждой Плевицкой в интонациях народного сказа; нервная пульсация голоса, ритмическая взволнованность передают настроение, пробуждают сопереживание. Драматизм жизни звучит в песнях и романсах, исполняемых Л. Собиновым, Ф. Шаляпиным, Ю. Морфесси, А. Давыдовым, А. Вяльцевой, В. Паниной, сказительницей Ориной Федосовой, «песельником» Трофимом Рябининым, ансамблем М. Пятницкого. В 1911 году распространенным шлягером стала песня «Маруся отравилась, в больницу Марусю везут». Написал ее «тапер-виртуоз» ресторана «Яр» Яков Пригожин для исполнительницы цыганских романсов и песен Нины Дулькевич; тотчас же массовым тиражом вышли ноты с ее портретом и грампластинка.

Юрий Морфесси в начале русско-германской войны вдохновенно исполнял свой романс «Любила меня мать, обожала» — о судьбе искалеченного войной солдата. Острый драматизм реальной жизни пронизывал концертный репертуар многих эстрадных звезд, выступавших в самой разной аудитории. В московском саду «Эрмитаж» триумфально выступает неотразимый Саша Давыдов — «Пара гнедых», «Нищая», «Отойди», «Не говори, что молодость сгубила», «Ночи безумные». С ним конкурирует цыганская труппа — знаменитый «Соколовский хор у „Яра“» покоряет Москву пышными музыкально-хореографическими феерическими зрелищами. В обозрении «Цыганские песни в лицах» в ролях цыган Стеши и Антипа выступали любимцы Москвы Вера Зорина — «Пресненская Патти» и «опереточный Мазини» — Саша Давыдов. Страстная, надрывная, насыщенная эмоциональными мелодраматическими эффектами манера исполнения волновала публику. Головокружительная карьера Анастасии Вяльцевой была сравнима разве что со славой Федора Шаляпина. Строгий в оценках Вл. И. Немирович-Данченко считал Вяльцеву XX века «большой артисткой». Внезапная ранняя смерть певицы сделала ее имя легендарным.

В начале XX века приобретает исключительную популярность жанр мелодекламации. В декабре 1902 года дирижер и пианист А. И. Зилоти пригласил В. Ф. Комиссаржевскую и Ф. И. Шаляпина исполнить поэму Байрона «Манфред» под музыку Шумана.

Еще во время гастролей Мамонтовской оперы в Петербурге Вера Федоровна Комиссаржевская слушала «Садко» с участием Шаляпина. «Давно так не наслаждалась», — писала она режиссеру Александрийского театра Е. П. Карпову. Теперь ей предстояло дважды выступать с Шаляпиным в байроновском «Манфреде». «Вот я в Москве, я читаю завтра, читаю „Манфреда“… Весь литературный мир, все, что есть талантливого, молодого в России, сейчас в Москве и будут завтра слушать меня… Байрон с музыкой Шумана. Вот чего ждут они, и какое наслаждение для духа было бы хотя бы желание дать одним звуком ту бурю, что переживаешь, читая эту повесть гениальной души», — признавалась актриса. «Успех г-жи Комиссаржевской и г. Шаляпина был даже выше ожиданий, — писали „Московские ведомости“. — Слушатели были словно очарованы под обаянием чудной мелодекламации двух великих талантов». 14 декабря концерт повторили. М. Горький на следующий день сообщал К. П. Пятницкому: «Федор Иванович читал первый раз хорошо, а второй — изумительно».

Выступление Шаляпина в литературном концерте позволило современникам сравнивать его со знаменитым немецким трагиком Эрнстом Поссартом — он исполнял «Манфреда» во время недавних гастролей в Москве. Поссарт выстраивал всю роль по законам мелодики. Молодой Станиславский брал в свое время уроки у немецкого гастролера. «Это произведение (речь шла о стихотворении, подготовленном Станиславским) следует читать в до-мажор, — объяснял Поссарт начинающему тогда любителю, — а потом оно переходит в ре-минор, тут идут восьмые, а здесь целые ноты».

Поссарт читал «Эгмонта» Гёте и «Манфреда» Байрона с музыкой Бетховена и Шумана. Правда, некоторые считали его исполнение нарочито эффектным, помпезным и даже вычурным, претенциозным. В отличие от Поссарта шаляпинский Манфред прост, естествен, по манере декламации он отличался от подчас холодного, рационально выстроенного чтения Поссарта. «Шаляпин выполнил свою задачу великолепно, так что для нас он был в этом отношении выше знаменитого Поссарта, выступавшего в Манфреде на сцене Большого театра», — писал критик.

Спустя несколько лет Эрнст Поссарт в Петербурге слушал Шаляпина в «Фаусте» и остался неудовлетворен исполнителем. Теляковского это привело в крайнее изумление: «Неужели он не отдал себе отчета, что такое Шаляпин? И такой человек стоит в Мюнхене во главе театра».

Возможно, в такой оценке Поссарта проявилась актерская зависть к сильному сопернику-конкуренту. Мефистофель — одна из коронных ролей немецкого актера. Его образ Духа Зла был проникнут сарказмом и иронией, но с годами сатирическое звучание притушилось. Стремясь к успеху у широкой публики, Поссарт усиливал комикование, шутовские эффекты, тем самым сильно упрощая роль. Профессор А. Н. Веселовский полагал, что поздний поссартовский Мефистофель больше смахивал на фигляра, на «вульгарного забавника». Поэтому Поссарту и не могла понравиться шаляпинская интерпретация. Теляковский вспоминал: «Поссарт объяснял русскому певцу, что Мефистофель обязательно должен хромать на левую ногу… (Основано это, по словам Поссарта, на народном предании в Германии, что у черта левая нога с копытом.) Затем Поссарт нашел неподходящим костюм Шаляпина, в особенности шпагу, затем он нашел, что у Шаляпина недостаточно выучены жесты при игре». Шаляпин тоже не оставался в долгу: он не принимал чтецкой манеры Поссарта и часто весело пародировал ее в дружеском кругу.

В Комиссаржевской Шаляпин ценил изысканную и в то же время пронзительную трепетную музыкальность — в интонациях, в пластике, в движении. Год спустя Вера Федоровна исполнила стихотворение в прозе И. С. Тургенева на музыку А. С. Аренского «Как хороши, как свежи были розы». Его с восторгом слушал Шаляпин — на этот раз он находился в зале. Да и сама природа, импульсивность мятущегося таланта Комиссаржевской во многом близка Шаляпину. Еще в пору работы в Русской частной опере Федор Иванович задумывался о Манфреде, но тогда его не поддержал Мамонтов. Теперь намерение певца осуществилось. Критик Ю. Д. Энгель писал: «Главным для невероятно многочисленной публики, переполнявшей оба раза не только большую, но и все прилегающие к ней залы Дворянского собрания, было, конечно, появление г. Шаляпина в новой для него роли декламатора… Удачно схваченный общий тон речи (соединение некоторой приподнятости, вызываемой особенностями сюжета и языка, с интонациями простыми и искренними), редкая сила и выразительность декламации — все это сделало бы честь и первоклассному драматическому артисту».

Мелодекламация сопровождалась чаще всего фортепиано, иногда скрипкой и виолончелью. В. Ф. Комиссаржевская включала в свои программы стихотворения Некрасова, Никитина, Горького. Артист Александрийского театра Николай Ходотов, друг и преданный поклонник Комиссаржевской, с пианистом-композитором Евгением Вильбушевичем ввели мелодекламацию в моду и тем самым сильно повлияли на принятую тогда исполнительскую манеру вокального и чтецкого концертного репертуара. Мелодекламация заняла едва ли не центральное место в афише 1900-х годов. Соединив поэтическую, актерскую, музыкальную эмоцию, она расширила эмоциональное поле художественного диалога. Эстрадно-сценическая мелодекламационная композиция воздействовала на настроение зала живым импровизационным эмоциональным всплеском.