Читать интересную книгу "Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер"

class="p1">Я встаю. Он смотрит на меня большими глазами, как глядел на мою мать каждый раз, когда она собиралась уйти.

– Спасибо, что пришла, Эл. Ты не обязана, но я это очень ценю! – Он нервно сглатывает. – А ты… – Он проводит ладонью по макушке. – Твоя мать дома? – Папа прокашливается. – Ты ее видела?

Я качаю головой и поднимаю взгляд к потолку. «Ее, наверное, уже нет в живых. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз появлялась. И даже если она не мертва, то хочет, чтобы ты так думал, ведь она тебя никогда не любила».

Я не произношу эти слова вслух. Мой отец не такой уж и плохой человек. По крайней мере, не всегда. Он просто из тех, кто ломает, пронзает и режет все то, что пытается удержать.

– Не видела.

Его лицо поникает, хоть он и пытается это скрыть. Я целую его в макушку.

– Я тебя люблю, – говорю я ему. И говорю это искренне. Мне хотелось бы, чтобы это было не так, и тем не менее…

– Я тобой горжусь, Эллис. Ты борец.

А из-за кого мне приходится бороться? Он говорит, что гордится мной, но для него это всего лишь еще один способ убедить себя, будто он не должен нести за меня ответственность.

Я иду по коридору в зону контроля.

– Закончили? – спрашивает меня охранник.

Я киваю, не доверяя себе, боясь заплакать, если произнесу хоть слово.

Мне не грустно. Я уже не так уж и злюсь. Но так устала от того, что жизнь настолько несправедлива.

Тэнни спит в машине, и, решив ее не будить, я сажусь на бордюр и достаю телефон. Не думая, что делаю, я открываю контакт Истона. Мне хочется столько всего ему рассказать. Столько всего без необходимости что-то объяснять. Столько раздосадованных слов, за которые мне не хочется потом извиняться или чувствовать себя виноватой.

Я не хочу испытывать стыд за то, что ненавижу своих родителей.

Мой палец зависает над кнопкой звонка, потому что я такая же, как мой отец. Его пороки отличаются от моих, но никто из нас не способен переломить себя, разрушить установленную модель, и мы позволяем ей уничтожить все остальное, что есть в нашей жизни.

Я нажимаю на кнопку – ту, что сбоку от экрана, потому что между мной и Истоном все кончено. Утыкаюсь лбом в колени и плачу между двумя машинами, в качестве единственного успокоения вдыхая запах горячей резины, пыли от тормозов и грязного асфальта. Я рыдаю.

Как и мой отец, я весь последний год провела в тюрьме, надеясь, что реабилитация сделает свое дело.

Но мне не уйти от того, кем я являюсь, и я буду и дальше только разочаровывать саму себя.

33

Я стою на подъездной дорожке, ведущей к дому Олбри. Ночной ветер разносит пение Джеймса Тейлора и звуки мелодичного смеха. Мои ладони потеют, а во рту пересыхает, пока я размышляю о том, что надо обойти дом и присоединиться к вечеринке на заднем дворе. Мне нужно пройти всего несколько шагов.

Один. За. Другим.

Я даже не помню, как сюда добралась.

Мимо меня шагают другие гости, улыбаясь в летних сумерках, и из-за дома выходит Бен, чтобы их приветствовать. Улыбка не сходит с его лица, когда он взглядом находит меня. Я смотрю, как он уверенными шагами обходит машины, направляясь ко мне.

– Ты чудесно выглядишь, – говорит мне Бен.

Никаких «Где ты была?», никаких требований объясниться.

Я приглаживаю платье и расправляю плечи, едва заметно улыбаясь.

– Ты прячешься от Сэндри? – спрашивает он, и мой взгляд говорит ему, что я не понимаю, о чем это он. – Полагаю, она собирается пройти с тобой почетный круг и заставить тебя рассказать всем о твоих планах на осень.

Мои планы на осень – эти четыре слова падают у меня внутри подобно камням, ведь они значат: других планов на осень больше нет.

И теперь мне придется быть честной с самой собой. Путешествие всегда оставалось только мечтой и ничем больше. И мне придется позволить этой мечте умереть.

– Готова? – спрашивает Бен, предлагая мне руку.

Я беру его под руку и позволяю сопроводить меня в логово льва.

Весь задний двор преобразился. Фонари мерцают на фоне угасающего неба, подобно звездам, но таким близким, что до них можно достать рукой. Закат почти развеян. Начало конца?

Запахи воды и свежесрезанных цветов смешиваются с ароматами со столов, заставленных любимыми блюдами Сэндри. Специи, бутоны и лето…

Гости слоняются по двору с напитками и маленькими тарелочками с едой. Несколько столов накрыты белыми скатертями, а в центре стоят композиции с любимыми пионами Сэндри в нежных тонах. Танцпол заканчивается у края травы – там, где начинается берег озера.

Диксон уже танцует с бабушкой, с которой я встречалась всего несколько раз по особым случаям. Он смеется, кружа ее по танцполу. Его белый пиджак мог бы показаться безвкусным, но на Диксоне он смотрится как надо. Такер стоит рядом со столом с едой в стильном костюме, как модель. И я не могу сдержать улыбку, потому что даже здесь он один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо встречала.

Двор заполнен людьми, которых я знаю всю свою жизнь: учителя, прихожане из церкви, в которую ходит Сэндри, друзья семьи. Еще здесь друзья Диксона, Такера, даже Истона. Сэндри стоит в центре в золотом платье классического силуэта и вся светится. Она сияет даже ярче платья, переходя от человека к человеку. Я могу себе представить шутки и вопросы, в которых Сэндри так хороша. Двор наполнен людьми и теплом именно благодаря ей, потому что рядом с ней люди чувствуют, что они важны, что их ценят и видят, – и все это без каких-либо усилий.

Моя рука тянется к колье на шее, и я поправляю опаловый кулон.

На пирсе стоит Истон. На нем темный костюм и галстук, который он уже ослабил. Одним локтем он опирается на столбик. Я даю себе десять секунд на то, чтобы поглазеть на него и попритворяться.

Раз. Два. Три…

Его лицо повернуто к черному озеру и подсвечено фонарями со двора.

Четыре. Пять. Шесть. Семь.

Он глубоко вздыхает и запускает пальцы в волосы.

Восемь.

Сглатывает.

Девять.

Его глаза закрыты.

Десять.

Я отворачиваюсь.

– Эл, – позади меня стоит Сэндри с бокалом в руках и прекрасным румянцем на щеках, благодаря которому она выглядит моложе пятидесяти. Тревожная Сэндри, та, что танцевала вокруг меня всю неделю, исчезла. Теперь она сама уверенность.

– Ты