Добравшись до самого на сегодняшний день глухого, а стало быть, вполне пригодного для творчества уголка, литератор остановился.
Место было занято. И не просто занято: на скамейке спиной к Стратополоху сутулился над точно таким же наладонником тот самый дважды коллега, с которым Артём имел несчастье встретиться на пути в «Прибежище».
Надо полагать, собрат посетил уже редакцию «Психопата» и корпел теперь над рубрикой «Отрывки из сочинений классиков».
Вот жизнь пошла! Поработать негде.
Артём прислушался.
— Тургенев… — в искреннем недоумении бормотал собрат, вздергивая плечи. — Нет… Не знаю такого писателя… Толстой — писатель. Плохой. Но писатель… Чехов? Чехов — да, Чехов — согласен… Тургенев… — тревожно запнулся, взвешивая, должно быть, на внутренних весах литературные достоинства Ивана Сергеевича. — Да нет такого писателя! — решительно, почти возмущенно заключил он. — Нет и не было… Откуда он родом? Да и фамилия самая калмыцкая…
Симптом мышления вслух, если кто не знает, наблюдается при некоторых формах психопатий.
Опасаясь наступать на предательски звучную дорожку, Артём предпочел удалиться на цыпочках по газону. В противоположном закоулке парка имелась еще одна лавка. Если не доломали.
Пока шел, несколько раз почудилось, будто за ним кто-то подглядывает, перебегая от дерева к дереву. А это уже бред преследования. Интересно, который из двух его вариантов: мегаломанический или депрессивный?
Скамейка (во всяком случае, левая ее часть) была целехонька. В нестриженой траве валялся вскрытый картонный ящик с надписью «Не вскрывать!». Правильно, ребята! Так их! А то, ишь, придумали: не вскрывать… Стратополох смёл ладонью с брусьев воображаемый сор (аматофобия — навязчивый страх, боязнь пыли) и, присев, приступил к публичному посечению больничного режима и лично доктора Безуглова.
Итак…
«За Родину болеет душой один Президент. А мы с вами — лишь синдромы его душевной болезни».
Это мы восстанавливаем. Это у нас пойдет первым номером.
Дальше.
«Можно ли довериться психиатру, если он считает этот мир нормальным?»
Тоже пойдет…
А вот «Время — лучший лекарь…» и «…спешно принялся втыкать вырванный волосок…» — к лешему! Чтобы никакого мелкого зубоскальства… Чтобы уж куснул — так куснул. Скажем, так: «На самом деле никаких галлюцинаций не бывает. Просто эти психиатры верят всему, что им ни расскажи…»
Давно не работалось Стратополоху с такой злобной легкостью. Потратил часа полтора, но подборочка вышла — загляденье. Хоть сейчас вызывай «неотложку» и отправляй автора в психоприемник.
Злорадно представляя заранее, с какой болезненной гримасой будет все это читать завлитдиагноз (а там, глядишь, и редактор!), Артём поднялся со скамьи — ив этот самый миг из-за древесного ствола навстречу ему шагнула, будь она неладна, все та же моложавая мегера из «Последнего прибежища».
Неужели следила? Да наверняка! А может быть, даже и подслушивала — кабинетик Валерия Львовича на первом этаже, окна приоткрыты…
— Вы взяли выписку из поликлиники? — прожигая его темным инквизиторским взглядом, процедила она.
Пуговка. Какая, к черту, пуговка? Пуговки — маленькие, кругленькие…
Еще и к ответу требует!
— Нет! — злобно бросил он. Лицо ее судорожно исказилось.
— Ненавижу!.. — прошипела она, уже привычным рывком ослабляя узел его галстука.
— Где это ты так извалялся? — не понял завлитдиагноз.
— «Скорая» сбила, — досадливо отвечал Стратополох, отряхивая локоть.
— Хорошо хоть на газон, — соболезнующе заметил тот. — Наладонник, надеюсь, не пострадал?
— Нет, — глухо отозвался Артём. — Я его отбросить успел. Так оно, кстати, и было.
Сократовское лицо завлитдиагноза выразило уважение и сочувствие.
— Герой, — оценил он. — Кроме шуток — герой. Ну-с, и как поживает наша подборка?
— Вот! — с вызовом сказал Стратополох.
Бывший друг и соратник, а ныне работодатель скопировал файл и, выведя на монитор, приступил к чтению. С каждым новым афоризмом он становился задумчивей и задумчивей: нижняя губа оттопырилась, надбровья нависли неандертальски. Прочел, помолчал.
— Ну что ж, — промолвил он наконец. — Спасибо.
— Не стоит благодарности, — с аптекарской точностью отмерив дозу яда, отозвался безукоризненно вежливый Стратополох. — Я так понимаю, что услуги мои больше не понадобятся…
— Да почему же не понадобятся, — расстроенно возразил завлитдиагноз. — Давай теперь новую порцию…
— А эту куда?
— В номер, куда ж еще?
— В номер — в смысле в печать?! Завлитдиагноз молчал.
— Всю как есть?! Завлитдиагноз молчал.
— Ты что… — Артём невольно понизил голос. — И редактору даже не покажешь?
Завлитдиагноз вздохнул.
— Редактор тут ничего не решает…
— А ты?
— А я еще меньше, — уныло признался бывший друг и соратник.
Реакция Артёма была, выражаясь по-нынешнему, аффективно-шоковая, гипокинетическая. Проще сказать, офонарел Стратополох.
— Неужели… селедка? — хрипло выговорил он секунды три спустя. Глаза его были незрячи.
— Что за селедка?
— Удивительно вкусная… — упавшим голосом известил Артём. — А водка — так себе… — Встряхнулся, опомнился. — Слушай, у вас тут есть какая-нибудь… моментальная химчистка… или что-нибудь в этом роде?
Старательно причесанный, в безукоризненно отутюженном костюме без единого пятнышка, подходил Артём Стратополох к родному дому. У дверей подъезда стояли и напряженно смотрели вослед чему-то давно уже скрывшемуся за углом сладкоголосая соседка и ее серенький невзрачный супруг.
— Здравствуйте, — сказал Артём. — Что-нибудь случилось?
При виде его женщина просияла, затем спохватилась и пригорюнилась. Глазенки, однако, продолжали сиять. Яркий пример хайрофобии — навязчивого страха проявить чувство радости в неподобающей обстановке, например, на похоронах.
Что до соседа — тот, напротив, насупился, отвернулся и принялся недовольно высматривать что-то в стене. Из кармана плащика этаким намеком торчал сегодняшний номер газеты «Будьте здоровы!», причем «Литературным диагнозом» наружу.
— Хорошего, хорошего мальчика воспитали, — умильно запела соседка, то ли глумясь, то ли вправду радуясь. — Настоящий юннат, побольше бы таких!
— Что случилось? — холодея, повторил Артём. От сегодняшнего дня он уже ждал всего чего угодно.
— Маму родную санитарам сдать — это еще ведь не всякий решится…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});