Я не спускал глаз с акулы. Она снова изготовилась к броску, на этот раз застыв ярдах в пятнадцати от нас. В прозрачной воде я хорошо различал ее оскаленную пасть и передние резцы.
– С какой целью они направляются к обменному пункту? – продолжал я допрос.
– Они намерены охотиться за новыми рабами! – закричала девушка.
– За какими рабами? – Я встряхнул ее. – Говори быстрее! Следующий бросок акулы будет для тебя смертельным!
– За Марленусом из Ара и его свитой! – Голос девицы перешел в нечленораздельный вопль.
Я рывком отшвырнул ее к берегу и ударом ноги в нижнюю челюсть отбросил метнувшуюся ко мне черной молнией акулу. Схватив обезумевшую от страха девушку за волосы, как и подобает водить рабынь, я выволок ее на берег. Она дрожала и захлебывалась от рыданий. Я бросил ее на песок и пристегнул за ошейник к общей цепи.
– Всем встать! – приказал я. – Выпрямиться, головы вверх, руки за спину.
Я поднял с песка снятые с них шелковые накидки и заткнул каждой из них за ошейник, а руки им связал теми же веревками, что и прежде.
«Терсефора» с большинством моих людей на борту, закованными в цепи и брошенными в трюм, должна встретиться с «Рьодой» в Лаурисе. Затем оба корабля проследуют к Лидиусу и оттуда доберутся до обменного пункта, расположенного на берегу Тассы к северу от Лидиуса. Основная часть тиросцев тем временем проберется по суше через лес, чтобы неожиданно напасть на лагерь Марленуса. Они захватили с собой Римма и рабынь. Римма они, конечно, взяли потому, что после встречи с нами в Лаурисе считали его моим офицером. Матросы с «Терсефоры», безусловно, не выдадут тиросцам моих помощников, и Турнок сейчас, видимо, заперт в трюме как простой член экипажа. Это очень даже неплохо: у матросов, таким образом, останется хотя бы один офицер. Отделение командующего состава от рядовых является довольно распространенной и весьма разумной практикой, поскольку это в значительной мере разобщает пленных и зачастую мешает их возможным согласованным действиям. Ушедшие в лес взяли Римма с собой именно потому, что считали его моим офицером. Девушек же захватили, потому что они хорошенькие. Таким образом, Римма, Гренна, Шира, Кара и Тина двигались через лес вместе с основными силами нападающих. Остальные, включая Турнока, находились на «Терсефоре», закованные в цепи и посаженные в трюм.
Стоя на берегу, я обводил хмурым взглядом остатки моего разрушенного лагеря, глубокий след в песке от киля «Терсефоры», широкой полосой тянувшийся к воде…
Все это мне очень не нравилось.
На «Терсефоре» осталось около пятидесяти тиросцев, севших на весла. Сама команда «Рьоды» насчитывала, очевидно, человек сто, хотя эти люди и не входили в число тех двухсот человек, которых опрошенная мной рабыня определила как ударную силу нападавших. Значит, к лагерю Марленуса сейчас движется человек сто – сто пятьдесят, а может, и больше. Они уже потеряли одиннадцать воинов, оставленных для захвата любого из моих матросов, кто попытается вернуться в лагерь. Парни, очевидно, не предполагали, что такое действительно может произойти, и поэтому даже не выставили дозорных. Ну что ж, они за это поплатились. Теперь силы нападавших на одиннадцать человек уменьшились. Тачакский обычай: не оставлять позади себя ни одного живого врага. Мудрый обычай.
Я посмотрел на рабынь, скованных за ошейники в единый небольшой караван, со связанными за спиной руками. Они стояли на коленях неподвижно, выпрямив спину и высоко подняв голову, так, как я им приказал. Я обошел вокруг них. Они были довольно привлекательными.
– Вы являлись частью заговора, в результате которого мой лагерь разгромлен, а мои люди и рабыни захвачены в плен, – сурово заметил я. – Вы послужили орудием, без которого планы моих врагов не смогли бы осуществиться.
– Сжальтесь над нами, хозяин, – прошептала одна из девушек. – Пощадите нас!
– Молчать! – огрызнулся я.
Все четверо моментально замерли, боясь пошелохнуться.
– Кто из вас был лесной разбойницей? – спросил я.
– Мы все из городов, – робко ответила рыжеволосая.
Я подошел к ним поближе.
– Но по крайней мере вы знаете, насколько остры зубы слина? – поинтересовался я.
– Пожалуйста, не отправляйте нас в леса! – взмолилась одна из пленниц.
– В леса вы пойдете все равно, – сообщил я, – но, если в точности будете следовать моим указаниям, вероятно, сумеете выжить. Если же вы вздумаете своевольничать, то неминуемо погибнете.
– Мы сделаем все, как вы скажете, – пообещала первая девушка.
Я улыбнулся про себя. Эти рабыни могут оказаться для меня полезными. Я взял за волосы вторую девушку и повернул ее лицом к себе.
– Когда тиросцы отправились в лагерь Марленуса?
– Вчера утром, – ответила она.
Судя по состоянию следа на песке от киля «Терсефоры», я примерно так и предполагал. Значит, я не успею вовремя добраться до лагеря Марленуса, чтобы его предупредить. На это не хватит времени.
Однако Марленус выставил часовых, он опытный охотник и предусмотрительный воин. К тому же с ним около сотни человек. Интересно, неужели полторы сотни тиросцев осмелятся напасть на лагерь Марленуса? В свите убара люди не случайные, они, как правило, очень неглупы и умеют обращаться с оружием. Воины Ара вообще считаются одними из лучших на всем Горе, а уж те, кого набрал в свою свиту Марленус, наверняка по праву считаются лучшими из лучших.
А нуждается ли вообще Марленус в моем предупреждении, будь у меня возможность его предупредить?
Даже с учетом элемента неожиданности, на который, безусловно, рассчитывают тиросцы, и их численного превосходства в какие-нибудь пятьдесят – шестьдесят человек, исход их предприятия вызывает большие сомнения. Они очень рискуют, очень, если у них в запасе нет чего-то такого, о чем я не подозреваю. Нет, у них непременно имеется какая-то дополнительная уловка.
И тут я начал догадываться, что это могло быть.
Люди с Тироса все тщательно спланировали. Их замысел даже вызвал у меня восхищение. Они, конечно, будут действовать не одни. Но где же им найти себе в лесах союзника?
Да, Марленус, кажется, впервые в жизни просчитался. Ты сможешь взять любой город, говорил он мне, за стены которого сумеешь доставить свое золото. И ведь это его собственные слова!
Я прошелся за спиной у стоящих на коленях девушек и остановился позади последней из них, черноволосой и светлокожей, той, которую так напугал, держа в реке.
– Не оборачивайся, – приказал я и вытащил из чехла охотничий нож. Я сделал это так, чтобы она хорошо смогла различить каждый звук. По телу ее пробежала мелкая дрожь. – Не оборачивайся! – сурово повторил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});