Так давно это было, подумал Дженкинс. Так много всего произошло с тех пор. Тогда Брюс Вебстер только-только начинал опыты с псами, только начал осуществлять свою мечту о говорящих, мыслящих псах, которые будут идти по дорогам судьбы лапа об руку с Человеком… И не подозревал, что всего через несколько столетий человечество разбредется по вселенной и оставит Землю роботам и псам. Не знал, что само имя человека утонет в прахе веков. Что все племя будут называть фамилией одного рода.
Что же, род Вебстеров того заслуживал. Помню их, словно это было вчера. И ведь было время, когда я о себе самом думал как о Вебстере.
Видит бог, я старался быть Вебстером. Изо всех сил старался. Продолжал помогать вебстерским псам, когда род людской исчез, и наконец переправил последних суматошных представителей этого племени сорвиголов в другой мир, чтобы расчистить путь для псов, чтобы псы могли преобразить Землю по своему разумению. А теперь и эти последние непоседы исчезли… исчезли куда-то… невесть куда. Нашли убежище в какой-то из причуд человеческой мысли. Что до людей на Юпитере, так ведь они не люди, а что-то другое. И Женева закрыта… отгорожена от всего мира.
А впрочем, вряд ли она более далека или более надежно отгорожена, чем мир, из которого я пришел. Мне бы только разобраться, как у меня это вышло, что я из отшельничества в мире гоблинов вернулся в усадьбу Вебстеров. Тогда, может быть, вероятно, я так или иначе нашел бы способ проникнуть в Женеву.
Новое свойство, сказал себе Дженкинс. Новая способность. Которая постепенно развивалась незаметно для меня самого. Которой любой человек, любой робот… возможно, даже любой пес… мог бы воспользоваться, суметь бы только разгадать, в чем тут хитрость. Хотя, может быть, все дело в моем туловище, этом самом туловище, которое псы подарили мне в день семитысячелетия. Туловище, с которым никакая плоть и кровь не сравнятся, которому открыты мысли медведя, и мечты лисы, и снующая в траве крохотная мышиная радость. Исполнение желаний. Возможно. Реализация странного, нелогичного стремления во что бы то ни стало получить то, чего вовсе нет или редко бывает, и что вполне достижимо, если взлелеешь, или разовьешь, или привьешь себе новую способность, которая направляет тело и дух на исполнение желаний.
Я каждый день ходил через этот холм, вспоминал он.
Ходил, потому что не мог удержаться, потому что меня неодолимо влекло к нему, но я старался не приглядываться, не хотел видеть всех различий. Я ходил через него миллион раз, пока сокровенная способность не достигла нужной силы.
Ведь я был в западне. Слово, мысль, образ, которые перенесли меня в мир гоблинов, оказались билетом в один конец, формула доставила меня туда, а в обратную сторону не работала. Но был еще другой способ, которого я не знал. Да я и теперь его не понимаю.
— Ты сказал что-то про способ, — нетерпеливо произнес Хомер.
— Способ?
— Да, способ остановить муравьев.
Дженкинс кивнул.
— Я выясню. Я отправлюсь в Женеву.
Джон Вебстер проснулся.
Странно, подумал он, ведь я сказал — вечно. Сказал, что хочу спать бесконечно, а у бесконечности нет конца.
Все остальное тонуло в серой мгле сонного забытья, но эта мысль четко отпечаталась в сознании: вечно, а это не вечность.
Какое-то слово стучалось в мозг, словно кто-то далеко-далеко стучался в дверь.
Он лежал, прислушиваясь к стуку, и слово превратилось в два слова… два слова, имя и фамилия, его имя и его фамилия.
— Джон Вебстер, Джон Вебстер.
Снова и снова, снова и снова два слова стучались в его мозг.
— Джон Вебстер, Джон Вебстер.
— Да, — сказал мозг Вебстера, и слова перестали звучать.
Безмолвие и редеющая мгла забытья. И струйка воспоминаний. Капля за каплей.
Был некогда город, и назывался он Женева.
В городе жили люди, но люди без идеалов.
За пределами города жили псы… Они населяли весь мир за его пределами. У псов был идеал и была мечта.
Сара поднялась на холм, чтобы на сто лет перенестись в мир мечты.
А я… Я поднялся на холм и сказал: вечно. Это не вечность.
— Это Дженкинс, Джон Вебстер.
— Слушаю, Дженкинс, — сказал Джон Вебстер, но сказал не ртом, и не языком, и не губами, потому что чувствовал, как его тело в капсуле облегает жидкость, которая питала его и не давала ему обезвоживаться. Жидкость, которая запечатала его губы, и уши, и глаза.
— Слушаю, Дженкинс, — мысленно ответил Вебстер. — Я тебя помню. Теперь вспомнил. Ты был с нами с самого начала. Ты помогал нам обучать псов. Ты остался с ними, когда кончился наш род.
— Я и теперь с ними, — ответил Дженкинс.
— Я укрылся в вечность, — сказал Вебстер. — Закрыл город и укрылся в вечность.
— Мы часто думали об этом, — сказал Дженкинс. — Зачем вы закрыли город?
— Псы, — отозвался мозг Вебстера. — Чтобы псы использовали возможность.
— Псы развернулись вовсю, — сообщил Дженкинс.
— А город теперь открыт?
— Нет, город по-прежнему закрыт.
— Но ведь ты здесь.
— Да, но я один знаю путь. И других не будет. Во всяком случае, до тех пор еще много времени пройдет.
— Время, — произнес Вебстер. — Я уже забыл про время. Сколько времени прошло, Дженкинс?
— С тех пор, как вы закрыли город? Около десяти тысяч лет.
— А здесь еще кто-нибудь есть?
— Есть, но они спят.
— А роботы? Роботы по-прежнему бдят?
— Роботы по-прежнему бдят.
Вебстер лежат спокойно, и в душе его воцарился покой. Город по-прежнему закрыт, и последние люди спят. Псы развернулись, и роботы бдят.
— Напрасно ты меня разбудил, — сказал он. — Напрасно прервал сон.
— Мне нужно узнать одну вещь. Я знал когда-то, но забыл, а дело совсем простое. Простое, но страшно важное.
Вебстер мысленно рассмеялся.
— Ну, что у тебя за дело, Дженкинс?
— Это насчет муравьев, — сказал Дженкинс. — Муравьи, бывало, досаждали людям. Как вы тогда поступали?
— Очень просто, мы их травили, — ответил Вебстер.
Дженкинс ахнул.
— Травили?!
— Ну да, — сказал Вебстер. — Это очень просто. Мы приманивали муравьев на сироп, сладкий сироп. А в сироп был добавлен яд, смертельный яд для муравьев. Но яд добавляли в меру, чтобы не сразу убивал. Он действовал медленно, понимаешь, так что они успевали его донести до муравейника. Таким способом мы убивали сразу много муравьев, а не двух или трех.
В голове Вебстера жужжала тишина… ни мыслей, ни слов.
— Дженкинс, — окликнул он. — Дженкинс, ты…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});