чтобы очень надолго. Мне очень хотелось в это верить, как, думаю, и любому человеку, которому посчастливилось выжить и у которого есть дети.
Километрах в двадцати от Егорьевска я ушёл налево, в сторону воскресенских карьеров. Лес вскоре сменила выжженая земля, покрытая ковром свежей травы. Ночник, который мне выдали, был довольно продвинутый, с цветом. Правда, оттенки он безбожно перевирал, из-за этого трава, растущая на месте пожарища, казалась фиолетовой.
Кстати, почему-то я был уверен, что на границах красных и желтых зон будет раздолье борщевику. Однако же, опасный сорняк, судя по всему, оказался очень чувствителен к радиации и почти исчез даже в зелёных зонах.
Выезд на шоссе, которое когда-то соединяло Воскресенск с Егорьевском, я нашёл далеко не сразу. Прямого сообщения между съездом, которым я воспользовался, и этой дорогой не было — только через Рязанку, или же просёлками.
На Рязанку я выезжать не рискнул. Очень уж приметная трасса, и наверняка патрулируется, особенно вблизи объекта.
Просёлки, которые я выбирал, пару раз оканчивались тупиком возле очередного озерца, оставшегося от старых выработок. Я ожидал странных находок, вроде радиоактивной техники на дне — но тут всё было чисто. Что ж, получается, подземный комплекс не настолько гигантский, насколько мне показалось. И это хорошо.
Наконец, на горизонте я увидел двухцветную гору. В ночнике она была не чёрно-белой, а скорее бордово-голубой. Довольно необычное зрелище. Даже красивое.
Я немного притормозил, чтобы сориентироваться по памяти. Заодно внимательно оглядел шоссе — не едет ли какой-нибудь транспорт? Но всё было на удивление тихо. Обитатели базы затаились в ожидании штурма? Всякое может быть… но на их месте я бы точно готовился.
Наконец, я нашёл нужный съезд у основания насыпи, недалеко от железнодорожной ветки. Когда-то над путями здесь была даже контактная сеть. Может, даже пассажирское движение имелось… впрочем, никаких составов в зоне видимости не наблюдалось — ни грузовых, ни пассажирских. И это хорошо: на таком расстоянии от взрыва у людей был мизерный шанс спастись.
Для того, чтобы перебраться на другую сторону насыпи, мне нужно было пересечь дорогу с обгоревшими остатками асфальта. На всякий случай я снова остановился, огляделся по сторонам и прислушался. И вовремя: на склоне двухцветной горы что-то ярко моргнуло.
Я отключил «ночник» и снова поглядел в ту сторону. Теперь я отчётливо видел серию красных вспышек в темноте. Видимо, кто-то открыл внешний шлюз и вышел наружу. Проверяющие к клеткам? Вспомнив про странные эксперименты над людьми, которые там, без сомнения, проводились, я вздрогнул.
Удастся ли подопытных взять невредимыми во время штурма? Есть ли какое-то лекарство против той напасти, что им вкололи?
Я почти не сомневался, что ответ на оба вопроса — это твёрдое «нет». Но ведь это в человеческой природе, всегда надеяться на чудо.
Я оставался на месте, пока огни снова не замигали. Значит, патруль вернулся на базу. Теперь можно двигаться дальше.
Высунувшись за край насыпи, я снова огляделся. Вроде всё тихо. После этого я чуть крутанул ручку и одним махом перемахнул через препятствие. Оттормозился с разворотом внизу, едва не влетев в обугленный пень.
Вот и оставленный нами «Хавэйл». Стоит, сиротливо притулившись у насыпи. Уже успел насобирать порядочно пыли, а с ней — разных неприятных изотопов.
Согласно полученному приказу, мне надлежало вернуться обратно на байке. Автомобиль разрешалось использовать лишь в самом крайнем случае, если электрический транспорт откажет или будет повреждён.
И тут мне почему-то стало остро жаль машину. Столько времени провели вместе… проехали так много… было в том, что её приходится оставить, что-то от предательства. Она ведь нас не подводила…
Я встряхнул головой. Что за странные сентименты вдруг на меня навалились?.. последствия «боевой химии», которую мне ненавязчиво вкачали перед выпиской? Вполне может быть. Энергии вроде стало поменьше, правда, в сон не клонит. И на том спасибо.
Я с раздражением нащупал в правом нагрудном кармане комбинезона аптечку. Даже хотел её выкинуть — но для этого пришлось бы расстегнуть защиту, чего делать внутри красных зон категорически не рекомендуется.
Подошёл к машине, нащупав во внешнем кармане ключ. Нажал на кнопку открытия дверей. Мигания поворотников, конечно же, не последовало — мы вывернули светодиоды. Однако замок щёлкнул вполне отчётливо.
Я открыл багажник и покопался в вещах, вспоминая, где оставил контейнер с инъекторами. Вроде бы возле бортика, там, где газовая плитка в чехле… но тут почему-то сложенная палатка. Она ведь точно была на другой стороне. Рубин переложил? Вполне может быть, когда мы готовили машину к путешествую в красную зону и оклеивали защитой.
Но где тогда инъекторы? Всё-таки нам нужно было поговорить до выезда, сейчас бы сэкономил несколько минут.
Куда он мог их убрать? Теоретически? Груз достаточно важный, значит, и место должно быть безопасным… салон? Наверняка! В ногах заднего ряда.
Я открыл заднюю дверцу, стараясь, чтобы внутрь попало как можно меньше пыли. Кто знает, вдруг машина уцелеет после штурма и её можно будет забрать и отмыть?
Ну вот, опять эти непрошенные мысли.
В ночнике всё наше оставшееся в автохозяйство выглядело беспорядочным нагромождением цветных пятен. Я с раздражением выключил прибор. Однако это помогло мало: Луна зашла, а звёздного света совершенно не хватало.
Очень пригодился бы маленький фонарик. Едва ли искорку света можно было разглядеть с горы — ведь её отсюда тоже было не видать. Надо было взять с собой, и чего я полностью положился на инструктаж?
Несколько минут у меня ушло на то, чтобы перекидать все вещи с заднего сиденья на переднее. И только после этого я окончательно убедился в том, что контейнера на месте нет.
Мы потеряли его где-то по дороге? Крайне маловероятно. Значит, оставался самый неприятный вариант. Контейнер нашли и изъяли.
Но ведь машина стояла целёхонькая! Даже ключ сработал штатно! Впрочем, это ни о чём не говорит — вскрыть замок и закрыть его обратно не слишком сложная задача для специалиста…
Но что это значит? Забрали контейнер и оставили машину на месте?
Я почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине.
Неприятное ощущение взгляда появилось некоторое время назад, но я