Глаза Бекки вдруг затуманились, когда она смущенно призналась:
– Хотя, конечно, все эти бытовые мелочи не имели бы такого значения, если бы в постели мы оставались холодны друг к другу…
Неожиданно Шторм почувствовала жгучую зависть. Она тоже испытала однажды ни с чем не сравнимое наслаждение с любимым человеком, но она очень сомневалась, что это хоть когда-нибудь повторится снова в ее жизни.
Шторм встала. Ей вовсе не хотелось выслушивать восторженные рассказы о прелестях разделенной любви.
– Я лучше поеду домой. Я обещала Марии перегладить сегодня все белье.
Бекки смотрела вслед Шторм, умоляя небесные силы послать ее подруге такое же счастье, которое она сама испытывала сейчас.
Когда Шторм прискакала во двор ранчо, она сразу же поняла по царившей здесь суете, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Все скотники столпились у загона, а старый Джеб стоял среди них, в отчаянии заламывая свои костлявые руки, и почти подпрыгивая на крючковатых старческих ногах, пытаясь что-то разглядеть впереди. Его беззубый рот не переставая работал, губы шевелились, но Шторм была слишком далеко от загона, чтобы хоть что-то расслышать.
В доме хлопнула входная дверь, и Шторм повернула голову к крыльцу, на котором появилась Мария и торопливо направилась к ней, в глазах ее читалось выражение сильной тревоги. Шторм внутренне похолодела, предчувствуя беду.
– Что случилось, Мария? – воскликнула Шторм. – Где Кейн?
– О, дорогая моя, он вероятно уже в Ларами, в лазарете. Этот дикий жеребец снес сегодня забор в загоне и добрался до породистых кобыл, которых недавно купил Кейн за большие деньги.
Когда Кейн погнался за этим дьяволом, тот сильно укусил его за бедро. Два наших ковбоя положили Кейна на носилки и час назад отправились с ним в город, чтобы оказать Кейну медицинскую помощь.
Мария еще не кончила говорить, а Шторм уже пришпорила Бьюти и понеслась во весь опор к дороге, ведущей в город, так что только камни и гравий полетели из-под лошадиных копыт в пожухлую придорожную траву. Она добралась до Ларами на пятнадцать минут раньше обычного. Остановив Бьюти напротив небольшого здания, в четырех комнатах которого размещалась городская больница, она привязала лошадь к забору, которым было обнесено это медицинское учреждение, и вбежала в приемный покой.
– Где Кейн? – воскликнула она, схватив сестру милосердия, одетую во все белое, за руку.
– Успокойтесь, пожалуйста, мисс Рёмер, – ответила та. – Он помещен в палату.
– С ним все в порядке? Он сильно ранен?
– У него достаточно тяжелое состояние, – спокойно сказала сестра и повела Шторм по коридору. – Доктор Райт наложил ему тринадцать швов, у вашего брата глубокие разрывы мышечной ткани на бедре.
Наконец сестра остановилась у закрытой двери последней комнаты в этом небольшом коридоре.
– Что же касается жизни вашего брата, то она вне опасности, – добавила сестра и открыла дверь. – Он испытывает сейчас сильные боли, но доктор хочет дать ему снотворное, чтобы больной впал в глубокий сон, который, без сомнения, благотворно скажется на его состоянии.
Сестра вошла в комнату с белыми стенами и окликнула Кейна бодрым голосом:
– К вам посетительница, мистер Рёмер, и, как ни странно, она выглядит намного хуже вас.
Кейн лежал, утопая в подушках. Увидев Шторм, он протянул к ней руки, не в силах приподняться, и она бросилась к нему через всю комнату.
– Дорогая моя! – он погладил ее по белокурой головке, упавшей ему на грудь. – Я так и знал, что ты будешь сильно напугана. Смотри, как ты вся дрожишь!
Шторм оторвала голову от груди Кейна и взглянула ему в лицо. Из-под сильного загара на его лице проступала смертельная бледность. Мускулы вокруг рта были напряжены, губы плотно сжаты. Улыбка сочувствия и жалости тронула губы Шторм, и она погладила брата по голове, осторожно убрав волосы, упавшие ему на лоб..
– Тебе очень больно, да?
– Это скоро пройдет, – раздался с порога голос доктора Райта. Он держал в руках стакан, наполненный до половины прозрачной жидкостью. – Выйдите в коридор, Шторм, и подождите меня, – распорядился он, – а мне нужно осмотреть повязки на ране Кейна, чтобы убедиться, что она перестала кровоточить. Я выйду к вам минут через десять.
Доктор закончил осмотр пациента даже раньше обещанного срока и вышел к Шторм, ожидавшей его за дверью. С утомленным лицом, прислонясь к стене, он объяснил Шторм характер ранения и серьезность полученного Кейном повреждения ноги.
– Если он будет хорошо себя вести, – закончил доктор, – выполнять все требования, лечить, как следует больную ногу, то через месяц он будет как новенький. Поэтому вы с Марией должны следить, чтобы Кейн неукоснительно выполнял все медицинские рекомендации.
– А когда он сможет вернуться домой? Ему вряд ли понравится долго находиться здесь, в больнице.
Доктор понимающе улыбнулся.
– Я намерен задержать его здесь дня на два-три, чтобы посмотреть, как будут вести себя наложенные швы, и убедиться, что в рану не занесена инфекция.
Когда Шторм снова вошла в палату Кейна, он как будто только и ждал ее, пристально глядя на дверь.
– Я завтра же вернусь домой, – заявил он безапелляционно, с угрозой в голосе, хотя и улыбаясь.
– Ну, конечно, конечно, – ответила Шторм, почувствовав вызов в его голосе и стараясь смягчить его. – Однако ты понимаешь, что такое заявление накладывает на тебя определенные обязательства, – она взяла стул, придвинула его к постели брата и села. – Доктор только что сказал мне, что, возможно, ты и сможешь вернуться домой послезавтра – но это при условии твоего примерного поведения.
Кейн с мрачным видом проворчал что-то себе под нос, а Шторм с подозрением посмотрела на его недовольное лицо и презрительную ухмылку.
Притворяясь, что она не догадалась о его твердом намерении завтра же вернуться домой, Шторм сказала:
– Надеюсь, ты не намерен окончательно разделаться с этим жеребцом?
– Нет, конечно. Я только хочу вернуть пять моих кобылиц, которых этот негодяй самым бессовестным образом украл у меня.
Шторм встала и сняла одежду брата с крючка, на котором та висела. Повесив ее себе на руку, она строго сказала:
– Ты не вернешься завтра домой, Кейн Рёмер.
– Что это ты, черт возьми, задумала? – взорвался Кейн, и тревога зажглась в его взгляде.
Шторм мило улыбнулась ему.
– Ничего. Я просто забираю твою одежду домой.
– Если у тебя все в порядке с головой, ты завтра же привезешь мне ее назад! Слышишь?
– У меня как раз полный порядок с головой. И вот, чтобы и ты, мой дорогой братец, чувствовал себя так же превосходно, как и я, ты должен полежать в этой палате, по крайней мере, пару дней, выполняя все назначения доктора, – она решительно направилась к двери, но остановилась на пороге, бросив на него смеющийся, озорной взгляд. – Два дня полного, совершенно полного покоя и точка! Я больше не намерена спорить с тобой.