Я скептически уставилась на Чейза.
— Куда говоришь ты едешь?
Чейз сунул руки в передние карманы джинсов и с трудом скрывая раздражение, вздохнул.
— В Миннеаполис.
— Понятно, — я кивнула. — Значит нам по пути.
Чейз нахмурил брови.
— Ты там что забыла?
— Видишь вот эту магистраль? — Я ткнула пальцем в карту. — Она ведёт из Миннеаполиса в Северную Дакоту. Где-то здесь, — я тыкнула пальцем в точку под названием Бисмарк, — рядом с этим городом, находится…
— Ангел, — закончил за меня Чейз.
Я твёрдо взглянула ему в лицо.
— И ты меня туда отвезёшь.
Кажется, я сказала, что до невообразимости глупое, раз даже мистер-каменное-лицо рассмеялся.
— Нет, ты всё-таки чертовски забавная!
Мило.
— Ты знаешь, какие лекарства нужны Ронни?
— Имею представление!
— Достаточное представление? — Я вскинула одну бровь.
Чейз прищурился.
— Хочешь помочь найти лекарства?
— Помогу, если ты потом предоставишь мне найти рабочий транспорт, на котором я смогу поехать в Северную Дакоту.
Некоторое время наши взгляды играли в войну.
— Ты хоть знаешь, сколько туда ехать?
— Не на много дальше, чем отсюда в Миннеаполис.
Ещё пауза.
— Ангел не откроет тебе ворота, это самоубийство, — тихо произнёс Чейз.
— Это мои проблемы. Ну, так что, по рукам? Ты найдёшь мне транспорт? Или можешь найти себе, а мне отдать мотоцикл. — Я ухмыльнулась.
Выражение лица Чейза было таким, словно его разрывает на две части.
— Откуда тебе знать, какие нужны лекарства для лечения астмы?
— Я часто играла в доктора, после того, как в один прекрасный день, дядя Конец света забрал остальные игрушки. — Ладно, глупая шутка. — Я читала книги. Очень много. И все по медицине. Ну, и у меня отличная память.
— Зачем?
— Затем, потому что хотела кое-что выяснить, и по близости, к сожалению, не было знатного профессора медицинских наук, чтобы просветить меня.
Чейз сверлил меня недоверчивым взглядом.
— Что? Не веришь? — прошипела я.
— Ладно.
— Я могу…
— Хорошо, я помогу тебе! — перебил Чейз. — А ты найдёшь лекарства, которые нужны Ронни.
— Даёшь слово?
— Даю слово.
Судя по бледному диску зимнего солнца, сейчас был полдень. До Миннеаполиса ещё часа три езды, это если дальше ехать без остановок. Но перед Клакрс-грувом надо будет съехать на 90-ю автомагистраль, а с неё выехать на 52-ю, которая помечена двойной линией, а значит, на ней могут ждать сюрпризы. Но другой дороги нет, так что и обсуждать больше нечего.
Чейз заверил, что мог бы и сам разобраться в линиях и отметках на карте. Что всё оказалось достаточно просто, на это всего-навсего понадобилось бы немного времени. Конечно. Я даже спросить не стала. Уверена, он бы справился с работой, которая заняла у меня месяцы, за считанные минуты!
Я всунула ему в руки кусок хлеба и немного вяленого мяса — собойка Киры оказалась весьма кстати, потому что со вчерашнего вечера у меня во рту не было ни крошки. У Чейза я уверенна — тоже, но он ведь ни за что в этом не признается.
Он сказал, что на отдых и еду осталось ровно пять минут, и если я не управлюсь, то придётся доедать на ходу… или на бегу.
Мы сидели спина к спине, в одной руке хлеб с куском мяса, в другой пистолет — и у меня и у Чейза.
— Почему Миннеаполис? — спросила я, не стесняясь набитого рта — он же сам сказал есть быстрее.
— Потому что в Де-мойне ничего не осталось. Там всё подчищено, и не только Крестом.
— Есть ещё Канзас-сити. Он ближе Миннеаполиса.
— Этого города больше нет, он, как и большинство других провалился под землю. Теперь это просто гигантские ямы.
Я задумалась, припоминая карту.
— На карте он не отмечен, как исчезнувший город.
— Его нет. Можешь поверить. Я был там.
— А Миннеаполис? Ты уверен, что и он не провалился?
— Не уверен.
Я сделала глоток воды и передала бутылку Чейзу.
— Откуда ты знаешь, как устроены солнечные батареи? — Чейз продолжал разговор.
Я коротко вздохнула.
— Мой отец работал в компании, которая занималась проектированием атомных электростанций, и… ну мягко говоря, был большим фанатом этого дела. Даже за ужином он обсуждал свою работу. Ну и, как я уже говорила, у меня отличная память. — Я выдержала недолгую паузу. — Как вы вообще додумались до солнечных батарей? Это ведь была идея Дакира? Угадала? Вот только зимой ваш барьер не способен зажарить насмерть, так ведь?
— Зимой он работает ещё лучше. Ему хватает света от снега, и солнечного света тоже вполне достаточно, таким батареям не нужны прямые лучи, для того, чтобы вырабатывать электричество. Они отражают свет, а зимой его гораздо больше.
В следующую секунду, как будто кто-то щёлкнул выключателем и с неба, как белые порхающие мотыльки, посыпались большие хлопья снега. Этот снег был слишком идеален для Нового мира, он не вписывался в общую картину бедствий. Этот мир пропах смертью. Он стал кривым и неслаженным, а идеальной круглой формы снежинки, словно насмехались над всеми нами, дразня своим великолепием, потому что зима пройдёт, снег растает, а мир продолжит гнить дальше.
Спина Чейза была тёплой и большой, и я предпочла снегу, сконцентрировать внимание на том, что сейчас она прижата к моей — израненной. Раны хоть и не кровоточили больше, но ещё болели, но это было слабой причиной для того, чтобы отодвинуться от Чейза подальше.
— Где сейчас твой отец? — спросил он.
Я пожала плечами и устремила взгляд вдаль.
— Не знаю. Возможно жуёт чьё-то сердце и запивает кровью. А возможно стал удобрением. Его заразили через полгода, после Конца света.
Я услышала, как Чейз вздохнул. Кажется, что-то всё же поменялось в его отношении ко мне, раз он заинтересовался моим прошлым. Далёким прошлым.
— А мать?
Я безрадостно усмехнулась.
— Не знаю, скорее всего, погибла. Последний раз, когда мы виделись, она продавала меня Скверне.
Еда была съедена, я всё ждала пока Чейз поднимется на ноги, но он продолжал греть мне спину. Или греть себе спину… Я чуть не рассмеялась от этой мысли.
— Ну, так и в чём твоя поломка? — вдруг спросил он и это впервые не прозвучало, как оскорбление.
— О чём ты?
— О том, почему ты до сих пор не пытаешься меня съесть.
Я негромко откашлялась, размышляя, как бы это правильнее сформулировать ответ. Но какая тут может быть правильная формулировка?
— Наверное, потому, что моя поломка в какой-то степени сделала меня тварью… — Тишина. — Ну, или ты просто неаппетитно выглядишь!