Читать интересную книгу Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева

– Давай, давай, Татьяна, соглашайся, а то некогда мне. Меня народ ждет…

– Тогда и Мишку надо ввести, – поставила Танька свои условия.

– Да ну его! – отказался Козлов. – Он аритмичный.

– Без Мишки я не буду.

– Ладно. Бери Мишку, – согласился Мещеряков. – Собирайте свою шантрапу и репетируйте.

– И трубача из Верхних Ямок надо взять.

– Из Верхних Ямок нельзя, – запретил Козлов. – Он не наш.

– Владимир Николаевич, это летчик, который нас опыляет. Вместе хлеб сеем. Можно сказать, член бригады.

– Ну, если вместе, значит, наш. Бери.

– Тогда пусть мне Малашкина на бланке официальное письмо отстукает: так, мол, и так… А я представитель общественности.

Николай Канарейкин сидел в аудитории машиностроительного техникума напротив очкастого парня и, беззвучно шевеля губами, смотрел в потолок.

Очкастый полистал зачетную книжку Николая, потом спросил, нарушив тягостную тишину:

– Николай Егорович, сколько вам лет?

– Сорок пять, – ответил Николай.

– Понятно… А зачем вы учитесь?

– Мещеряков заставляет.

Мещеряков действительно хотел, чтобы у него в колхозе были дипломированные кадры.

Очкастый протянул Николаю зачетку, вежливо пригласил:

– Приходите на будущий год.

Николай взял зачетку и пошел к двери, и в это время из его правой штанины выпала шпаргалка гармошкой.

Студенты-заочники, каждый из которых годился ему в сыновья, дружно и беззлобно засмеялись.

Николай шагнул через шпаргалку. Вышел из кабинета в коридор. Из коридора на улицу. Залез в «газик», снял свои ботинки, переобулся в резиновые сапоги, заляпанные подсохшей светлой грязью.

В это время к «газику» подошел сержант Ефимов.

– Привет, Коля, – поздоровался Ефимов. – А я дочку твою вчера видел. Просто красавица вымахала…

– Где ты ее видел? – хмуро удивился Николай.

Танька сидела на почте, сортировала письма и думала о своем. Не о письмах же ей думать. И представилась ей такая картина:

…Громов вынес на летное поле небольшой столик. Фрося поставила стул.

– Спасибо большое, – поблагодарила Танька.

– Ручка с чернилами нужна? – спросила Фрося.

– Нет. У меня шариковая, – отказалась Танька и вежливо кивнула летчику. – Приступайте…

Летчик встал перед Танькой и вскинул трубу к губам. Заиграл мелодию зарубежного автора из фильма «История любви». А Танька запела – негромко, вкрадчиво и с вариациями. Получилось просто потрясающе.

Фрося и Громов не выдержали красоты мелодии и, взявшись за руки, лирически затанцевали за спиной у летчика.

– Секундочку… – Танька остановила летчика и обратилась к танцующим: – Простите, я не могу вас взять. Вы не из нашего района.

Те вздохнули и скромно сели на траву.

– А вы играйте, – сказала Танька летчику.

Тот не играл. Широко раскрытыми глазами смотрел на Таньку, будто в первый раз ее видел.

– Какая вы… – с восхищением проговорил летчик. – Мы уедем с вами в Саратов, потом в Москву, потом в Варну. Мы завоюем весь мир, как Армстронг и Элла Фитцджеральд…

– Играйте, играйте, не отвлекайтесь, – скромно, но с достоинством ответила Танька…

…В этот момент распахнулась дверь и в помещение почты вошел летчик Валерий Иванович Журавлев – не в видении, а на самом деле. Рядом с ним был маленький лысый мужик, который не присутствовал в Танькиных мечтах и поэтому как бы подтверждал реальность происходящего.

Летчик подошел к соседнему окошку и сдал почтовичке Клаве корреспонденцию в бумажном мешке. Потом расписался в ведомости и, ни слова не говоря, направился к двери.

– Товарищ летчик! – окликнула Танька и поднялась со своего стула. – Вам письмо!

Танька достала из сумки письмо – то самое, которое отстукала секретарь Мещерякова Валя Малашкина на официальном бланке.

– От кого? – холодно спросил летчик.

– От меня, – растерянно ответила Танька.

Летчик молчал, смотрел на Таньку со странным выражением.

Танька вышла из-за перегородки.

– Не подходи! – неожиданно приказал летчик.

– Да вы не бойтесь, – успокоила Танька. – Я к вам по делу.

Танька протянула письмо. Летчик взял это письмо, разорвал его на две части, потом на четыре, потом разодрал в клочья. Бросил в пластмассовое ведро для мусора и сказал лысому мужику:

– Вы свидетель!

– Что вы делаете? Ну что вы делаете? – возмутилась Танька. – Это ж документ.

Летчик повернулся к Таньке спиной. Вышел и хлопнул дверью. Сошел с крыльца, вдруг остановился, снял с себя ботинки и пошел босиком.

– Заземляюсь, – объяснил он свои действия. – Чтобы электричество вышло.

– Простите, эта девушка ваша знакомая? – поинтересовался лысый человек.

– Нет. Она меня преследует.

– А… Любовь… – мечтательно проговорил человек и поднял лицо к небу. В небе висело одно-единственное кучевое облако.

Летчик тоже посмотрел в небо и тоже увидел это облако.

– Хорошо быть молодым, – сказал вдруг лысый человек.

– Все говорят: хорошо, хорошо… А я пока от своей молодости ничего хорошего не вижу. Живу не там. Делаю не то.

– Это неправильно. Надо жить Там. И делать То.

– Я от себя не завишу. Я завишу от обстоятельств.

– И я от себя не завишу. Я завишу от случая. Как золотоискатель.

– И до каких пор зависеть? – спросил летчик.

– Пока кому-нибудь не надоест: вам или случаю.

Подошли к правлению колхоза.

– Спасибо, что подбросили, – поблагодарил «золотоискатель». – Но если и здесь вокально-инструментальный ансамбль, то я просто повешусь.

Возле леса стоял вертолет «МК 44–92», а возле вертолета – сестры Канарейкины. Танька и Вероника. Танька забивала в сопло огромную кормовую свеклу, а Вероника стояла рядом и руководила.

– Еще щелочка осталась, – показала Вероника. – Тут самое главное – герметичность. До конца забивай.

Танька стала забивать до конца.

– Думаешь, не взлетит? – усомнилась она.

– Никуда не денется, – убежденно сказала Вероника. – Вон Вадим Мишке в прошлом году выхлопную трубу картошкой забил, так он три дня свою мотоциклетку завести не мог. Идет! – ахнула Вероника.

К вертолету босиком, держа ботинки в руке, шел летчик.

– Товарищ летчик! – окликнула Танька.

Летчик не отозвался. Залез в свой вертолет и стал там надевать ботинки. Это было очень унизительно.

– Пусть, пусть полетает, – ехидно заметила Вероника.

Заработали винты. Девочек обдало ветром.

Зажмурившись, они стали пятиться.

– А говорила: не заведется! – крикнула Танька.

– Все равно не полетит! – крикнула Вероника.

Вертолет отделился от земли, стал набирать высоту.

Сестры растерянно переглянулись.

– Товарищ летчик! – заорала Танька. – Стойте. У вас там свекла в трубе!

Вертолет поднялся метра на три и рухнул на некошеный луг, именуемый в авиации «квадратом сорок пять».

– А я что говорила! – восторжествовала Вероника. Она подбежала к Таньке и толкнула ее в спину. – Иди пой! – велела она.

Летчик вылез из кабины, вернее, даже выпал.

– Живой! – обрадовалась Танька.

Летчик приподнялся, отошел от вертолета. Сел в отдалении, уперся глазами в пространство. У него было такое выражение лица, какое, наверное, и бывает у людей, потерпевших авиационную катастрофу.

– Контузия, – сказала Вероника.

Танька подошла к летчику, присела перед ним на корточки и заглянула в глаза.

– Больно? – ласково спросила она.

– Я упал, – пожаловался летчик.

– Я знаю. Я видела.

– Спой ему, – снова посоветовала Вероника.

– Не надо, – попросил летчик.

Он поднялся и пошел к вертолету, неотрывно глядя на него.

– В чем дело? Ничего не понимаю… – пробормотал он, обходя вертолет.

– Валерий Иванович, вы не ищите! Это я вам свеклой выхлопную трубу забила! Я ж вам кричала…

Летчик подошел к соплу и увидел, что оно действительно забито большой свеклой. Он обернулся и некоторое время с пристальным недоумением смотрел на Таньку.

– Зачем? – тихо спросил он.

– Потому что мне надо с вами поговорить, а вы не слушаете.

– Ну, говори.

Танька молчала.

– Ну, говори, говори…

– Я вам цепочку принесла. – Танька достала из кармана цепочку и протянула летчику. Тот взял ее с Танькиной ладони. Спросил:

– Все?

– Нет, не все! Я хотела вам сделать официальное предложение!

– Теперь все?

– Теперь все.

– Так вот. Запомни: если я тебя еще раз увижу… – Летчик медленно пошел на Таньку.

Танька живо нагнулась, подняла с земли камень – тот самый, которым она забивала свеклу.

– Вот только подойди! – пригрозила Вероника.

Летчик вытащил из сопла свеклу и потряс ею над головой.

– Вещественное доказательство! – объявил он. – В милиции поговорим.

– Герой кверху дырой! – крикнула Танька.

– Монах в разрисованных штанах! – добавила Вероника.

И пошли в разные стороны. Летчик – к вертолету. Танька – к дому.

Танька пошла и заплакала. Как сказано в Библии: «И исшед плакася горько». Вероника тоже присмирела и насупилась.