закричу, я открыл рот. — Я скучаю по маме. Она была такой счастливой, и, черт возьми, она любила нас. Всех нас. Даже его.
Черт. Одна слезинка выскользнула, и я смахнул ее, не позволяя упасть еще одной.
— Жаль, что он не сказал ей.
— Да, — задохнулся я.
— Но раз он этого не сделал, я рада, что она никогда не узнала об Амине, — мягко сказала Брайс.
Часть меня хотела бы увидеть, как она надерёт папе задницу за это. Бросит его и накажет за неверность. Но это разбило бы ей сердце. — Я тоже.
Брайс ехала по городу, никуда не сворачивая с одной дороги, потом с другой. Наконец, взяв себя в руки, я спросил: — Ты не отвезешь меня к моему байку?
— Конечно. Ты хорошо себя чувствуешь, чтобы ехать?
— Да. Я не уверен, что это было. Странное чувство.
Она грустно улыбнулась мне. — Горе, если бы я могла предположить.
— Никогда не проходит.
Брайс проехала несколько кварталов, пока мы не оказались на Центральной авеню и не направились к The Betsy. — У Женевьевы не было фамилии парня Амины. Нам придется копать дальше, чтобы выяснить, кто он. Если ты вообще хочешь этого.
— Ты предполагаешь, что я не хочу, чтобы папа попал в тюрьму.
— Я знаю, что не хочешь, — сказала она. — Ты хочешь правды так же, как и я. Кто-то убил Амину, и этот человек заслуживает правосудия.
— Согласен. — Я не позволю этому человеку угрожать моей семье. Нику и Эммелине. Их детям. Эмметту и Лео. Пресли. Они были единственной семьей, которая имела значение сейчас. — Как ты собираешься искать парня?
— У Женевьев не было фотографий, потому что я сомневаюсь, что Амина когда-либо их делала. Очевидно, она не часто говорила о нем. Все, что знала Женевьева, это его имя — Ли.
— Женевьев. — Ее имя было горьким на вкус.
Я уже ненавидел ее.
Это было нелогично, но сегодня эмоции сжимали руль. Женевьева не была моей сестрой. Она была той, о ком я изо всех сил старался забыть, что она дышит.
— Да, так ее зовут. — Брайс нахмурилась. — Прежде чем осуждать ее за действия ее родителей, вспомни, что она тоже только что потеряла свою мать. Она милый человек. Добрый и искренний.
— Она ничего не значит.
— Она твоя сводная сестра, нравится тебе это или нет. Прежде чем все закончится, она узнает о Дрейвене. О тебе. Сейчас она думает, что он ответственен за убийство ее единственного родителя. Как ты думаешь, что она будет чувствовать, когда человек, который, как она думает, убил ее мать, на самом деле ее отец? Полегче с Женевьевой. Она не заслуживает твоего гнева. Она не сделала ничего плохого.
— Господи, — проворчал я. — Ты всегда должна быть такой разумной?
— Да.
Я поборол ухмылку. — И что теперь? Дочь…
— Женевьев, — поправила она.
— Женевьев — это тупик. Что дальше?
— Я не знаю. — Она вздохнула. — Честно говоря, со всем, что произошло за последние пару дней, мне нужно время, чтобы подумать. Дать ему отдышаться, пока он не придет ко мне.
Время, чтобы отдышаться мне понравились.
Парковка у The Betsy была почти пуста, когда мы приехали. Мой велосипед был припаркован рядом со зданием, где я оставил его вчера вечером. Никто из посетителей The Betsy не посмел бы его тронуть.
Брайс оставалась на своем месте, ожидая, пока я выйду из машины. — Пока.
— Позвоню позже.
— У тебя нет моего номера.
Я поднял бровь. — Ты уверена в этом?
Я запомнил ее номер телефона с того дня, когда она приехала в гараж для фальшивой замены масла. Уилли дал мне его, когда я позвонил ему. Я сомневался, что Брайс знала, что ее сотрудник когда-то был частым гостем на наших подпольных боях. Он всегда ставил на меня, и я приносил ему много денег, так что он мало что скрывал, когда я звонил.
— Ладно. Как скажешь. Позвони мне позже.
Она оставила меня у мотоцикла, и я смотрел, как она уезжает.
Я ждал целых пять минут, прежде чем достал телефон из кармана.
— Серьезно? — ответила она с улыбкой в голосе. — Мне стоит беспокоиться, что ты превращаешься в прилипалу?
Да. С ней не было никаких границ. Она была рядом со мной последние двадцать четыре часа, но все было по-другому. С самого начала все в ней было по-другому.
— У меня к тебе дело, — сказал я, усаживаясь на байк. — Я сложу остатки твоего белья, если ты приготовишь мне ужин.
— Я готовлю завтрак на ужин. Мне хочется бисквитов с подливкой.
У меня пересохло во рту. — Я могу съесть завтрак.
— Я делаю бисквиты с нуля. Это боль в заднице и беспорядок. Приберись вместе со стиркой, и можешь приходить в шесть.
Как эта женщина смогла заставить меня улыбнуться после того, что мы проделали после обеда?
Колдовство.
— Я приду.
ГЛАВА 20
БРАЙС
— ДОБРОЕ УТРО, — сказала я, входя в гараж Клифтон Фордж. Один из мужчин, которых я видела в первый день моего приезда сюда, работал над мотоциклом в первой кабинке.
— Привет. — Он оглянулся через плечо со своего места на полу.
Это был не Эмметт. Эмметт был более крупным парнем с длинными волосами. — Ты Исайя, верно?
— Да. — Он закончил затягивать что-то — болт? — с помощью какого-то инструмента — гаечного ключа? Мне придется поработать над своими автомобильными знаниями, если я собираюсь здесь торчать. Он положил инструмент, затем встал. — Ты Брайс.
— Да. Рада снова тебя видеть. — Я подошла, протянула руку.
— Извини, я в масле. — Он поднял руки, заставив меня опустить свои. — Чем могу быть полезен?
— Я искала Дэша.
— Сегодня утром я его еще не видел. Еще рановато для него.
Было всего семь тридцать, но я разбудила Дэша в шесть. Я ушла в газету пораньше, чтобы побыть с папой. Дэш поехал домой, чтобы принять душ и переодеться, а потом, я полагала, он поедет на работу. Гараж открывался в восемь, и мне не хотелось уходить только для того, чтобы вернуться снова.
— Ты не против, если я подожду? — спросила я Исайю.
— Вовсе нет. Ты не против, если я продолжу работать?
— Давай. — В нескольких футах от нас стоял черный табурет на колесиках. Я села на него, позволив Исайе вернуться к мотоциклу, пока я осматривала помещение.
Для гаража здесь было светло и чисто. В воздухе витал запах масла и металла, смешиваясь с хрустящим утренним воздухом, врывавшимся через открытую дверь. На некоторых стенах висели знаки автомобилей, на других — инструменты. Все было почти