на направлении Тростянца? Когда они закончат полностью переброску сил из-под Тульчина?
— Нет, Михаил Иванович, не думаю. Три танковых и одна броне-гренадерская дивизия, слишком огромная масса техники, что бы перебросить её за сутки хотя бы на тридцать верст южнее.
— Значит, германцам придется дробить ударный кулак и пробиваться узким клином, вводя в бой, силы по мере расширения прорыва…
— У нас, есть шанс, Михаил Иванович…Мы будем постепенно усиливать резервами атакуемое крыло 8 армии, сводя на нет, тактические успехи германцев.
* * *
Грандиозная операция «Festung», должная по словам комиссара полка геноссе Адлера, перевернуть несчастливый ход войны на Восточном фронте, в пользу ГДР — не задалась с самого начала. Когда командование, в последний момент, отменило атаку на Ладыжин и перебросила весь 3 танковый корпус Брайта, на юг, по забитым узким прифронтовым дорогам в разгар уже начавшегося наступления.
Лейтенант панцерваффе, Лотар Бирхофф, командир взвода в 16 танковом полку 8 панцер-дивизии «Альвенслебен» сидел на крыше, «леопарда-2, медленно ползущего, в сплошной бронированной пробке от Тульчина до Тростянца и запрокинув голову неотрывно смотрел на небо, высматривая вражеские 'воздушные мопеды». Под рукой у него был бинокль и зенитный пулемет, но говоря честно, надежда на верный MG-55 в этом случае, была слабая. После того, как год назад в ходе операции «Шлиффен», фольксвер, на редкость удачно применил беспилотные корректировщики «Мул» — в русских, словно вселился дьявол. Они бросили все силы на производство беспилотных самолетов и вскоре с помощью американцев стали выпускать БПЛА в несколько раз больше, чем могло себе позволить Министерство авиации ГДР. И это сразу стало чувствоваться солдатами на передовой.
Разогретая летним солнцем броня уже обжигала и густая русская пыль, осаждалась на приборах наблюдения и тепловизоре, когда Лотар обратил внимание, на нескольких кружащих птиц, необычайно крупных, для российских просторов…
Он резко вскинул бинокль и навел резкость и едва успел схватить микрофон на длинном проводе.
— Воздух! Воздух…
Атакующих БПЛА, было четыре штуки, все с электрическими, неслышными двигателями. Русские их изначально использовали как разведчик-корректировщик, но сейчас, стали называть — «барражирующими снарядами». Мерзостная штуковина. С ней, Бирхоффу впервые пришлось столкнутся еще ранней весной, в ходе тяжелых боев за Немиров, когда такие штуки с названием «румб», пикировали на одинокие, застрявшие в раскисшем черноземе панцеры, легко пробивая их в крыши башни или моторное отделение…
Сейчас же их было сразу четыре и они, один за другим, складывая короткие треугольные крылышки, клевали массивным, тускло блеснувшим на солнце, носом и отвесно устремлялись к земле. На ползущую колонну их танковой роты…
Залаяли установленные на древних полугусях, спаренные автоматы «эрликон», батальонного зенитного взвода и затрещали «косторезы» установленные на башнях «леопардов».
«Почему мы не ставим на башни крупнокалиберные пулемёты???» в тысячный раз, спрашивал себя Лотар, с ужасом глядя, на пикирующие БПЛА и нервно дергая на курок.
В этот раз ему повезло, два из четырех пикирующих «румбов», были сбиты плотным огнем, еще один промазал, взорвавшись в чахлой рощице справа, но четвертый, угодил точно в танк командира роты, гауптмана Гельмута Шмидта идущему во главе колонны.
Над «леопардом», взметнулся оранжевый столб пламени и вся колонна встала, но Бирхофф, не бросился на помощь горящему танку гауптмана, он воевал на Восточном фронте, с первого дня и знал, к чему приводит подобное ребячество. Есть ремонтный взвод, есть фельдшер на своем вездеходе, есть наконец, экипаж ближайшего танка. Покидать танк, бросая своих подчиненных, командиру взвода, во время движения, если это его напрямую не касается — нельзя категорически…
— Стоп. Командирам танков наблюдать за местностью! Машины- не покидать! Жестко бросил Лотар в микрофон, зная, что никто из взвода не посмеет его ослушаться
— Гауптман Шмидт, все…убит наповал. Вместе с наводчиком…Раздался в наушниках голос обер-лейтенанта Юргена Флотова, заместителя командира роты… Да нет, теперь уже командира роты…
— Ротой командует обер лейтенант Флотов! Повторил в микрофон для подчиненных Лотар, но времени порадоваться за своего приятеля и соперника по игре в покер, Бирхофф не успел.
Воздух вокруг, словно загустел и наполнился отвратительным, рвущим нервы любого фронтовика свистом…Звучащим, когда дальнобойные артиллерийские снаряды, буквально вкручиваются в атмосферу…
— Захлопнуть люки и держаться за скобы! Успел проорать Лотарь, ныряя в бронированное нутро «леопарда» и захлопывая за собой люк.
И тут земля вокруг вздыбилась, подбросив танк, словно его «леопард» не весил почти шестьдесят тонн, а был невесомее сухого листочка…
* * *
Батареи восьмидюймовых орудий «Лютик», созданных на удлиненной базе танкам БТ-80, метали свои чудовищные снаряды с реактивным ускорителем почти на полсотни верст, наводясь на только что полученные данные с беспилотных барражирующих аппаратов. Выпустив, за два залпа, шестнадцать снарядов по огромной пробке из германской техники на узкой проселочной дороге. Отстрелявшись, батарея «лютиков» оперативно свернулась и запылила на замаскированную, запасную позицию.
Из — за постоянных ударов барражирующих снарядов и обстрелов дальнобойной артиллерии пробиваясь через заторы из сгоревшей техники, передовой,8 панцер-регимент дивизии «Альвенслебен», вышел на указанный рубеж атаки с трехчасовым опозданием не раньше десяти часов вечера…
— Черт возьми, оберстлейтенант! Вы опоздали на три часа!!! На три, сорвав все наши планы! Командир дивизии, генерал-майор Готфрид Ферлих, не стесняясь штабных офицеров орал на командира полка Фридриха Зиберга, на что тот лишь разводил руками…
— Комендантская служба и фельжандармерия провалили обеспечение нашего марша! На дорогах настоящий хаос, геноссе генерал! Мы трижды попадали под удары русских «румбов», не считая артиллерийских обстрелов. За время марша я — потерял более шестидесяти человек! Включая командира танковой роты!
— Это вы, геноссе Зиберг, расскажите комиссару корпуса оберсту Янке! Немедленно прекратите пререкания и выдвигайте полк, на рубеж атаки.
— Но геноссе генерал-майор! Людям надо дать отдохнуть! Хотя бы пару часов, перед атакой…
Генерала Фёрлиха, открывшего снова рот, что бы заорать на подчиненного, мягко отодвинул в сторону оберстлейтенант Манн, уполномоченный МГБ, при штабе дивизии.
— Геноссе Зиберг…Если вверенный вам полк, не пойдет в атаку через двадцать минут, то вы — будете отстранены от должности и преданы полевому суду. С известными, для вас, последствиями, оберстлейтенант… Тихо сказал контрразведчик, сверля лицо Зиберга, своими неприятными глазами — буравчиками.
— Так точно! Выпятив грудь, рявкнул Фридрих. И обратился к стоящему генералу.
— Разрешите исполнять, геноссе генерал-майор
— Бегоооом! Снова сорвался на крик Фёрлих…
* * *
Честно говоря, в то, что немцы решаться на массированный танковый удар ближе к полуночи, в темноте и без предварительной артиллерийской и авиационной поддержки — не верил никто. Но они — ударили. Вопреки всему опыту войны, и собственным довоенным уставам…
Оба панцер-батальона 8 танкового полка, построенные в две линии, словно средневековые рыцари из древнего исторического фильма «Невский», атаковали на фронте шириной менее трех верст, прямо через сплошные минные