Постепенно до Либерти начала доходить вся правда, и она внутренне содрогнулась от ужаса.
— И тогда вы женились на мне, потому что знали, что «Сокровище» находится в коллекции. — Ее глаза были широко открыты. — Вы с самого начала знали, что они попытаются достать эту книгу!
— Верно.
— И даже не сочли нужным предупредить меня.
— Следуя моим советам, вы не оказались бы втянуты в эту историю. Единственная причина, почему вы оказались в нее втянуты, это потому, что сами этого захотели. Уверяю, я бы отлично со всем справился.
Неожиданно Либерти почувствовала, как в ней вспыхнула первая искра гнева.
— Вы использовали меня!
— Неправда, — ответил Дэрвуд после паузы.
— Не лгите. Вы использовали меня в своих целях. Вы задумали отомстить всем этим людям и для этого воспользовались ситуацией. Вы не потому рассердились на меня, что я отправилась на встречу с Брэкстоном. Вас разозлило, что я отдала ему книгу..
— Неправда.
Она застыла в недоумении:
— Боже, как, оказывается, низко вы пали, Эллиот! Только подумать! Поначалу мне казалось, будто весь мир вас недооценил. Та история про вашего отца, она понадобилась вам, чтобы поймать меня в свои сети. Вам потребовалось заручиться моим сочувствием, чтобы быть уверенным в моей верности.
— Вы все преподносите в гораздо более отвратительном свете, чем на самом деле.
— Вот как?
— Да. Мне было известно про «Сокровище». Мне было также известно, что Брэкстон, Фуллертон и Константин захотят заполучить книгу в свои руки, чего бы им это ни стоило. Однако я женился на вас отнюдь не из-за этого.
— Ах да! Как же я забыла? Вы женились на мне, потому что вам нужен Арагонский крест!
— Либерти, вы не понимаете, что он для меня значит!
— Тогда скажите мне… — К своему ужасу, она поняла, что дрогнувший голос выдает ее. Нет, она ни за что не расплачется у него на глазах. Только не сегодня. — Постарайтесь меня переубедить. Потому что в настоящий момент я не вижу особой разницы в том, что сделали по отношению ко мне эти люди и что со мной сделали вы.
Дэрвуд уставился на нее, не веря собственным ушам. Либерти чувствовала — в нем борются самые противоречивые чувства. Каким-то шестым чувством она понимала, что ему нелегко, ведь Дэрвуд не привык отчитываться ни перед кем.
— Крест не просто недостающая часть коллекции, а причина, из-за которой Ховард погубил моего отца. Вы читали «Сокровище» и потому знаете, что большая часть сведений в этой книге зашифрована.
— Знаю.
— И какую ее часть вам удалось расшифровать?
— Большую, — ответила Либерти.
— Но не всю?
— Нет.
Дэрвуд глубоко вздохнул, словно собираясь с духом.
— Сведения, которыми вы располагаете, способны навести на некоторые размышления и подозрения, но они еще ничего не доказывают.
— Совершенно верно.
— Потому что для того, чтобы получить полную информацию, необходим ключ. И этим ключом является расположение камней на Арагонском кресте. Вместе с ним «Сокровище» становится не просто перечнем махинаций. Нет, оно превращается в прямую улику, что позволит посадить преступников за решетку, а может, и отправить их на виселицу.
— И давно вам стало это известно? — испуганно спросила Либерти.
— С того самого дня, когда мне в руки попало письмо моего отца, в котором он все объяснял. Именно он зашифровал текст книги. Все экземпляры написаны его рукой, — произнес Дэрвуд, и лицо его тотчас опечалилось.
Либерти стало не по себе при одной только мысли, как, должно быть, одинок он в этом мире. Она могла поклясться, что никому, кроме нее, он ни за что не решился бы поведать эту историю. Никому, даже Гаррику. Дэрвуд нес тяжкую ношу один, не взывая ни к чьему участию.
— Мне не нужен был экземпляр Ховарда. У меня есть свой. Но крест мне необходим. Конечно, он не помог бы мне доказать невиновность моего отца, однако с его помощью я мог бы уничтожить тех, кто повинен в его гибели.
Либерти пристально смотрела на Дэрвуда. Хотя он стоял не шелохнувшись, в душе его наверняка бушевала буря. Он обнажил перед ней самые сокровенные уголки своей души. Всего на несколько коротких мгновений он оказался перед ней безоружным и беззащитным. Чувства, охватившие Либерти, мощные и головокружительные, были сродни эйфории. Теперь многое стало на свои места. Эллиот рассердился на нее, когда она обменяла том «Сокровища» на бухгалтерскую книгу, потому что не хотел, чтобы она узнала правду. Он замкнулся в себе, потому что боялся, что она отвергнет его. Жестокий урок юности наложил на Дэрвуда неизгладимый отпечаток. Можно подумать, ей не известно, что он никому не открывал душу, потому что привык доверять только себе самому. И чтобы совершенно не сломаться под невыносимой тяжестью унижения, был вынужден облачиться в непробиваемые доспехи, обнести свой внутренний мир каменной стеной.
Так было до сих пор. И то, что он наконец решился рассказать ей все начистоту, говорило о его истинных чувствах гораздо больше любых признаний в любви. Может, он и не любил ее по-настоящему, зато доверял полностью.
— Почему вы не рассказали мне все сразу? Он пристально посмотрел на нее:
— Я жизнь посвятил тому, чтобы воспитать в себе презрение к чужому мнению о себе. Как и в вашем случае, это было необходимо хотя бы для того, чтобы выжить. Но теперь, когда у меня есть вы, все не так.
— То есть вы опасались, что я использую известные мне факты против вас?
— Надеюсь, вы не забыли, что в моих глазах вы были любовницей моего злейшего врага? Либерти встала напротив него.
— Ну а теперь… теперь вы мне верите? — Она вопросительно заглянула ему в глаза.
— Теперь, — отозвался он, но голос его прозвучал хрипло и сдавленно, — я целиком в вашей власти. Если вы задумали меня погубить, можете беспрепятственно это осуществить. Думаю, страшнее, чем все то, через что я прошел за последние две недели, не будет.
— О, Эллиот! — Либерти обняла его за талию. Он явно не ожидал такого жеста с ее стороны и весь напрягся. Однако уже в следующее мгновение прижал к себе. Из груди его вырвался стон, в котором слышались и боль, и восторг.
— Как вы могли поверить в то, что я осмелюсь причинить вам страдания?
Он прижался губами к ее волосам.
— Вы не пожалеете, Либерти. Клянусь вам! Никогда об этом не пожалеете. Я не допущу этого.
— Я вам верю. — Она лукаво улыбнулась в ответ.
И все-таки, несмотря на все его тайны, несмотря на его сложный, противоречивый характер, Дэрвуд — замечательный человек! В один прекрасный день он сам в это поверит. Поднявшись на цыпочки, Либерти нежно поцеловала его в губы.
— А поскольку у нас впереди целая ночь, не могу ли я убедить вас посвятить ее мне до конца?