Читать интересную книгу Моя темная "половина" - Ева Никольская

Глава 5

Тут будет эпиграффф...

Но будет потом!

В одной из гостевых комнат, предоставленных главным шарту для неожиданных и, что уж таить, необычных визитеров, было темно, как глухой ночью, несмотря на то, что снаружи еще не догорел закат. Но временный хозяин этой уютной спальни накинул на зеркальную поверхность, отражавшую виды за окном, черную вуаль иллюзии и... не пожелал зажечь ни одного магического светильника. Ему нравилась тьма. На ее фоне огненные всполохи, скользящие по мужским пальцам, словно рыжие змейки, казались завораживающе-прекрасными. А Ийзэбичи в последние дни пленяла красота.

Она дарила чувство умиротворения, позволяя отключиться от мощного потока всевозможных мыслей. И именно она, казалось, была способна заполнить гулкую пропасть в душе мужчины. Ту "черную дыру", с которой он давно приспособился жить, задабривая ее всевозможными победами и достижениями. Ставя себе невероятные цели и добиваясь их, сын драконьей четы Карури впадал в своеобразную эйфорию, которая позволяла ему временно не ощущать себя... пустым. Так продолжалось многие века, с того самого момента, как юный и амбициозный Ий переступил порог святилища Драгар*.

Спрятанный в одной из пещер мира, где жили ящеры-оборотни, там "спал" магический кристалл, прозванный в Тайлаари Драконьим когтем. Быть признанным этим артефактом мечтал каждый чистокровный дракон. Но "разумный" камень был весьма разборчив. Ийзэбичи повезло так, как не везло многим до него, включая обоих родителей. Он не просто пережил три дня в мрачном каменном мешке с кучей жутких секретов, но еще и вступил в симбиоз с вожделенным артефактом. Тогда ему казалось, что это самый счастливый день в его жизни: победа, которой он сможет гордиться до самой смерти. Позднее Карури понял, что побед должно быть больше. И намного!

То, что у отца есть внебрачный сын от ванды* стало как огромным разочарованием для молодого оборотня, так и великим благом. Сам факт наличия старшего брата-полукровки его раздражал, а уж достижения этого самого брата и вовсе бесили. Ийзэбичи хотел быть единственным наследником рода, а раз не вышло, то, значит, лучшим. Соперничество превратилось в гонку. И если Ашенсэн относился к младшему родственнику, как к надоедливой ящерице, пытавшейся вечно встать на его пути, то Ий воспринимал полукровку как злейшего врага, которого нельзя уничтожить физически, дабы не огорчать отца, но можно это сделать морально.

Родители давно отправились за Грань, а вошедшее в привычку многовековое противостояние двух братьев продолжалось, неся с собой как бесчисленные победы в самосовершенствовании, так и не смертельные поединки. А все потому, что умереть два сильнейших гая, достигших истинного бессмертия, просто не могли. Но начищать друг другу физиономии при любом удобном случае это им не мешало.

Ийзэбичи и сам не заметил, как подсел на наркотик их родственной вражды. Ненависть с веками переросла в зависимость, и тот, кого гай Огненный считал ошибкой природы, на деле стал самым близким ему существом, единственным, кто мог его понять. Вот только признавать это Карури не желал.

А потом был зачарованный Тиронг, почти на тысячу лет заточивший своего хозяина в мире за Гранью. И долгая спячка, вызванная "голодным" когтем. И пробуждение, спровоцированное двухвостым порождением бездны. И неожиданное освобождение с путевкой на Землю. И девушка-тьма, ставшая спасением, как для Сэн, так и для его брата. Неудивительно, что дракон возжелал именно ее. Увести сейлин извечного соперника - это ведь так приятно! Огненный и не заметил, как придумал себе великую любовь. А, придумав, в нее поверил.

Вот только все это оказалось фальшью. Потому что сейчас, когда симбиот не затуманивал разум, толкая на новые подвиги, дракон, глядя на еще недавно вожделенную невесту, не ощущал ни былого трепета, ни восторга. С глаз словно сняли розовые очки, и все вокруг предстало в ином свете. Это было как удар молнии, как прогулка по краю бездны, когда невольно начинаешь вспоминать и переосмысливать собственную жизнь. Дезориентированный, рассеянный, задумчивый... Ий смотрел на знакомые вещи и не узнавал их. Более того! Он не узнавал и себя, словно кто-то содрал с него грязную шелуху и отключил в голове механизм, требующий идти по трупам к все новым победам.

Не было прежнего Ийзэбичи, точно знавшего, чего он хочет в этой жизни. Не было злейшего врага Ашенсэн, место которого занял старший брат, по-своему заботящейся о младшем родственнике. Не было и великой любви в лице энергетического вампира класса "Эр".

Нет, Зоя ему по-прежнему очень нравилась, и он бы с радостью продолжил с ней отношения, если б Сэн не стряс с него обещание не делать это в обмен на совместное путешествие. И все же милая человеческая девочка со смертоносной силой уже не восхищала, как раньше. И желание уложить ее в постель, дабы сотворить вместе великого и ужасного наследника рода Карури, пропало само собой. Слишком хрупкая, слишком доверчивая... Ему нравилось ею любоваться, с ней было приятно разговаривать, а вот делать из нее монстра больше почему-то не хотелось. Может, потому что она уже им стала? И ее последняя трапеза запомнилась дракону не только состоянием, близким к оргазму, но и пониманием, что еще чуть-чуть и он, бессмертный гай, вопреки всякой логике, бесславно сдохнет на каменном полу родового логова.

Зато алый закат и пушистая Селена, наконец, начавшая привыкать к своему хозяину, действовали на Ийзэбичи умиротворяющее. Они будили в нем давно забытые эмоции и вызывали желание заняться творчеством. Ий все больше понимал, что совместная жизнь с чужой сейлин - не та цель, которая способна залечить его разодранную драконьим когтем душу. И грядущий поединок в тайном зале Ордена с братом, о котором он когда-то грезил - тоже не то! Придуманная любовь и давнее соперничество теперь не имели никакого смысла. И нет-нет, да и закрадывалась в огненноволосую голову робкая мысль: "А, может, плюнуть на все и отправиться вслед за родителями за Грань?"

За дверью раздались чьи-то тихие шаги. Звукоизолирующее заклинание без сомнения скрыло бы их, но дракон специально перенастроил его так, чтобы слышать. Кто-то шел мимо по коридору в сторону девичьих спален, и он даже знал, кто именно. Тьма у ног сидящего в кресле мужчины шевельнулась, превращаясь в призрачную змею, которая гибкой лентой скользнула к стене и тут же растворилась в ней.

Огонь в ладонях вспыхнул ярче, освещая фигуру и лицо Ийзэбичи. По губам его расплывалась довольная улыбка, а в глазах загоралось предвкушение. Любопытство ведь тоже было лекарством от внутренней пустоты.

В другой гостевой спальне главного шарту...

Я мерила шагами выделенную мне комнату и думала. О наглой черной морде, чье воспоминание так ярко вспыхнуло в моей голове некоторое время назад. О традициях остроухой расы, в гостях у которой мы находились. О поведении впавшего в прострацию дракона, о кусочках информации, получаемой от его брата и... о Кир-Кули.

С момента прибытия в Клаулс, где располагалось небольшое поселение парящих в воздухе домов, блондин изменился. Стал более отстраненным, задумчивым, и постоянно куда-то пропадал. То с сестрой поговорить, то еще по каким-то делам отлучиться. И все бы ничего, но, потеряв внимание, которым он окутывал меня весь день, я ощущала себя как-то неуютно. Словно у меня с плеч пушистую шаль стянули, когда на улице ветер. И вроде не особо и холодно, но... неприятно!

В дверь коротко постучали. Застыв на месте, обернулась и уставилась на нее. Молча. Так и не дождавшись от меня ответа, визитер вошел сам. И замок, который я вроде как закрывала, его не остановил. Пара серебристых искр на дверной ручке и вуаля - на пороге моей временной спальни стоит именно тот, о ком я так упорно раздумывала, прогуливаясь по комнате. В белой одежде довольно простого покроя, с взъерошенными на макушке волосами, голубым футляром в руках и... с черным кактусом под мышкой.

- Ты что, дар речи потеряла, принцесса? - с интересом поглядывая на меня, сказало это растрепанное чудо, так и не получившее хоть какую-то словесную реакцию на свое появление. И не поспоришь ведь: действительно потеряла! Особенно от созерцания зевающего кактуса. А еще было в этом его приходе ощущение дежавю, будто однажды он уже вламывался ко мне, невзирая на замки, и искры тогда тоже порхали над дверной ручкой, только голубые. - Я, наконец, выторговал для тебя браслеты, - сообщил Кир-Кули. - Нехило они мне, кстати, обошлись - сестренка свою выгоду не упустит, - пройдя в комнату, мужчина бесцеремонно уселся на кровать и, бросив поверх бело-золотого покрывала бархатную коробку, снова посмотрел на меня. Выразительно так посмотрел, ожидающе. - Будешь и дальше столбом стоять, айка, или откроешь уже крышку и проверишь, что внутри?

- Эм... конечно, - я неуверенно ему улыбнулась и покосилась на обтянутый голубым бархатом футляр, - Спасибо, - добавила, немного смутившись.