Грамота № 10, относящаяся к XII веку, найдена в 1973 году: «Сь грамота от Яриль ко Онание. Въ волости твоей толика вода пити в го-родищяяьх. А рушань скорбу про городищяне. Алее хоцьши, ополот дворяна, бьгша нь пакостил». В грамоте употреблено не встречавшееся ранее образное выражение «толико вода пити», которое надо воспринимать как яркую характеристику .нищеты и голода: городищане в волости Анании могут только воду пить, есть им уже нечего.
Вот ее перевод: «Это грамота от Ярилы к Ананье. В твоем владении у Городищан только воду пьют. А рушане (жители Руссы) скорбят о городищанах. Если захочешь, настращай дворянина, чтобы не пакостил». По-видимому, виновником голода городищан был управляющий, дворянин, которого и следует настращать, чтобы прекратить его самоуправство.
Содержание старорусской грамоты № 10 сродни хорошо известным по новгородским берестяным челобитьям крестьянским жалобам XIV-—XV веков. В ней та же социальная коллизия: конфликт между крестьянами и ключником и классовый протест в виде жалобы вотчиннику. Однако, если в XIV и XV веках крестьяне сами писали своему сеньору, здесь перед нами переписка двух представителей привилегированного класса, основанная на взаимопонимании.
В грамоте отсутствуют традиционные поклоны. Ярила представительствует от рушан. Поэтому в нем нужно видеть высокого сановника, деятеля администрации Руссы. Он информирует Ананию о положении в его волости и дает советы, которые помогут избежать дальнейшего, невыгодного для феодалов осложнения событий.
'Все эти находки подтвердили высказанное первооткрывателем берестяных грамот А. В. Арциховским еще в предварительной публикации открытий 1951 года мнение, что «берестяные грамоты будут найдены не только в Новгороде, но и в других русских городах, где сохраняются дерево и береста, например, в Ладоге, Белоозере, Вологде, Смоленске, а, может быть, и в Москве, а также в некоторых польских и чехословацких городах». Жизнь расширила список таких городов. А в число стран, где возможны будущие находки берестяных писем, встали также Скандинавские страны, Германия и Англия; в культурных слоях городов в этих странах хорошо сохраняются органические остатки.
Первая берестяная грамота недавно найдена в Швеции. Правда, она обнаружена не в земле. Нашел ее шведский ученый О. Одениус в Упсальской библиотеке, где она около четырехсот лет пролежала в древней книге, будучи использована как закладка. Надпись на ней сделана чернилами: живший в XV веке монах Вадстенского монастыря записал на бересте свои весьма посредственные латинские стихи. Однако Одениус, ссылаясь на новгородские находки и на показание шведского писателя Олауса Магнуса, справедливо считает, что и в Швеции чаще процарапывали тексты, чем пользовались чернилами.
Ведь Олаус Магнус недвусмысленно написал: «Применяли бересту тем охотнее, что письма не повреждались и не портились ни дождем, ни снегом». Значит, нужно внимательно и терпеливо искать берестяные грамоты в средневековых слоях скандинавских городищ.
А. Ф. Медведев, тщательно собравший сведения о случаях находок на древних городищах орудий письма, перечисляет 28 таких пунктов, ограничив при этом свой подсчет только русскими городищами. Но ему известны такие же «писала» и из Польши, где они были найдены в Познани и в Гнезно. На многих из этих городищ береста не сохраняется, однако в ряде мест культурный слой насыщен хорошо сохранившимися органическими остатками.
iBepecT.a как новый источник по истории средневековья должным образом оценена и нашими зарубежными коллегами. Повсеместный интерес мировой науки к нашим находкам в большой степени объяснялся желанием исследователей других стран приобрести опыт в поисках подобных материалов.
Потом прошли годы, поиски казались безрезультатными. И все больше и больше стало распространяться убеждение, что письмо на бересте — преимущественно русское явление.
Теперь первая западноевропейская берестяная грамота наконец найдена археологами. Но не в Западной Европе. Ее обнаружил в 1970 году в Новгороде при раскопках шведской торговой фактории — Готского двора сотрудник нашей экспедиции Николай Петрович Пахомов, а прочел сотрудник Московского университета Донат Александрович Дрбоглав. На листе бересты, бывшем прежде днищем лукошка, кто-то написал пять строк изощренным готическим курсивом рубежа XIV—XV веков. Строчки не все связаны между собой, это три разные, хотя и сделанные одним человеком, надписи на латинском языке. По правилам курсивного письма з нем употреблено множество сокращений, усечены окончания слов. Поэтому первое чтение грамоты привело к дешифровке слов, как будто не связанных друг с другом, но стоявших в определенном порядке. Понятна радость исследователя и наша уверенность в правильности его чтения, когда он в средневековой латинской псалтири обнаружил те же самые слова и в том же самом порядке, но благодаря выписанным в них окончаниям изображающие осмысленные фразы. Полностью прочитана наиболее пространная надпись, содержащая начало 94 псалма Давида. Д. А. Дрбоглав предполагает, что другие надписи этой грамоты содержат нотный комментарий к ее основному тексту.
Твердый почерк писавшего не оставляет сомнений в том, что ему хорошо знакомы правила и особенности, письма на бересте.
Мы уверены в том, что это первое живое доказательство использования бересты иноземцем вдохновит наших западных коллег на новые поиски, а берестяные грамоты станут достоянием не только русской историографии.
Нужно учесть только одно важное обстоятельство, ставшее очевидным сейчас. На Руси очень поздно появилась так называемая скоропись, беглое письмо почерком, экономящим время писавшего, но достаточно трудное для даннмания. Вплоть до кон.ца XV века русские пишут четкими, мы сказали бы теперь — «печатными» буквами, так называемым «полууставом», перешедшим затем в шрифт' печатных книг XVI века. Беглый почерк возникает, нужно думать, в связи с массовым распространением сравнительно дешевой бумаги, которая сделала главным инструментом письма гусиное перо.
Пока до бумаги употреблялась береста, беглому почерку не было возможности появиться. Привычка к берестяному -письму требовала усилия, особой четкости, прямых" линий-. Беглому письму сопротивлялась сама фактура древесной коры. Только находка берестяных грамот сделала понятным загадочный консерватизм почерков на пергаменных рукописях: ведь они писались людьми, учившимися письму на бересте. Распространение же бумаги и гусиного пера убило письмо на бересте. Один интересный признак подтверждает это предположение. Выше было рассказано о привычке наших предков разных возрастов писать на церковных стенах во время богослужения. Так вот, надписей XV века на Д1тукатурке еще много, а в XVI веке на стенах не писали. Понятно почему: гусиным пером на штукатурке не напишешь, а железного писала у пояса уже нет.
Конечно, проще сослаться на то, что в слоях XVI века уже нет берестяных грамот, но в этих слоях береста в Новгороде не сохраняется.
Однако если бумага отменила бересту на Руси, то она и на Западе должна была сыграть ту же роковую для берестяного письма роль. Но на Западе бумага распространяется на два столетия раньше, в XIII веке; тогда же там возникает и беглое, курсивное письмо. Значит, искать западноевропейские грамоты в Западной Европе нужно в сравнительно ранних слоях.
Раскопки продолжаются
Нам остается рассказать в заключение о самых последних новгородских находках. В 1972 году раскопки начались на новом для экспедиции участке Славенского конца, во дворе одного из современных домов по улице Кирова. Это место привлекло нас данными о наличии здесь очень мощного культурного слоя, достигающего 9 метров. Предположения о большой древности нижних слоев на этом участке не оправдались. Новгородцами он освоен только в первой половине XII века, а большая мощность напластований объясняется здесь тем, что обосновавшиеся в этом районе усадьбы использовали русло древнего мокрого оврага, которое требовало постоянных подсыпок и сооружения дренажных систем. Однако в ходе трехлетних работ здесь обнаружено немало важных находок. В их числе прекрасная по мастерству художественного исполнения иконка XJII века из черного камня с изображением святых Георгия, Симеона и Ставрокия, давшая много работы и любопытных открытий искусствоведам. И десять берестяных грамот.