Читать интересную книгу Сервис с летальным исходом - Нина Васина

— При повреждениях позвоночника лучше не двигаться! Ты ничем не можешь мне помочь! — кричит Артур. — Может, еще предложишь пожить на свалке, пока обо мне не забудут?

Затих. Оборачиваюсь и вижу, что к Артуру подходит скорченный горбун и с ним два здоровенных мужика.

— Эй, бильярдист, читай молитвы, пришли спасатели! — кричу я и присаживаюсь, открывая чемодан.

Какой же тяжелый этот пистолет!.. Как только из него в фильмах палят одной правой и всегда попадают прямо в сердце?..

— Гоша! — кричу я, выпрямившись и направляя в его сторону двумя руками пистолет. — Это мой мерзляк! Я его нашла, он пойдет со мной!

— Я никуда не пойду! — кричит Артур.

Один из здоровенных мужиков, не обращая на меня никакого внимания, подходит к бильярдисту, берет его за ногу и тащит по земле к Гоше.

— Прекратите немедленно! — протестует Артур, цепляясь руками за мусор, за что получает сильный тычок носком ботинка между ног. Для этого здоровяку пришлось остановиться, повернуться и отвести ногу, которую он тащил, вверх и в сторону.

Стреляю в воздух. Хотя, конечно, воздухом этот стойкий густой дух разложения назвать трудно. Все замирают.

— Я очень плохо стреляю! — кричу я. — Я вообще не умею, извините, если что… Гоша! Федор Максимович сказал, чтобы я вас не нервировала, так что, если не попаду с первого раза, держите себя в руках!.. Стойте спокойно, я целюсь в правую ногу!

Горбун что-то сказал, и здоровяки закрыли его собой. Артур скорчился, подтянув к себе колени.

Я осматриваюсь. Действительно, светает. По дороге, которая ведет к свалке, едет джип. Может быть, конечно, это просто джип местного любителя мороженого или рыбы, а может быть, и нет…

— Артур! Считаю до трех. Если ты еще не определился, что собираешься делать…

Он дополз до меня на “два с четвертью!..”. И бежал потом по песку с реактивной скоростью, а мне мешал чемодан в одной руке и пистолет в другой.

Запыхавшись и слегка успокоившись, Артур остановился и решил выяснить, где мы будем прятаться всю оставшуюся жизнь.

Я рассказала о переходе-трубе. Как только мы до нее добрались, я сильно пожалела, что Луша закинула мой фонарик. Потому что в трубе темень стояла беспросветная.

— Ничего не получится, придется ждать, когда станет светло. Я не помню, тот это вход или не тот.

— Куда ведет эта труба? — перевел дух Артур.

— Из одной части свалки в другую. Зато, если выйдем потом правильно, ты поедешь в Калининград на поливальной машине.

— Как я мог тебе довериться?! — прокомментировал мой ответ Артур.

— Не хочешь на поливальной, найдем такси.

— Такси до Калининграда?.. Представляю.

— Это будет гораздо дешевле, чем билет на тепдоход до Амстердама. Кстати! Телефон! Мы можем вызвать такси прямо, так сказать, на дом… то есть на свалку. Тебя повезет поющий шофер. А мы пока проведем это время с пользой. Садись, я тебя подстригу, а потом смочу волосы перекисью водорода. — Я решительно открываю металлический чемодан.

— Классное развлечение, — уныло кивает он. — Меня, конечно, совершенно не касается, на кой черт ты будешь это делать, но все-таки…

— Чтобы ты стал блондином.

— Тоже ничего себе занятие, отвлекает, — соглашается он.

— Сам сбреешь усы или мне доверишь? — невинно интересуюсь я, смачивая его волосы.

— Усы останутся со мной! — категорично заявил Артур, но, когда увидел себя в зеркале с обесцвеченными волосами и ниточкой черных сутенерских усов, сдался.

— Ну вот! — Я удовлетворенно осматриваю его голову. — Теперь несколько укольчиков и линзы в глаза.

— Никаких укольчиков, а линзы можешь засунуть себе в задницу.

— Правильно. Потренируйся еще с произношением некоторых более грубых слов, потому что после уколов от твоей интеллигентной физиономии не останется и следа.

— А что с нею случится? — Он смотрит подозрительно и отодвигается от меня.

— У тебя увеличатся скулы, расширится подбородок, подработаем рисунок губ, и вместо утомленного любовной тоской и страданиями латиноса ты будешь похож на смазливого малолетнего стриптизера из ночного клуба.

— У тебя есть для меня новый паспорт? — подозрительно прищуривается Артур.

— Есть.

— Дай-ка угадаю с одного раза. Николай Сидор-кин?

— Ну и что? Зато тебе послезавтра исполняется семнадцать. Это только за Москву выбраться, потом пусть твои друзья из Калининграда подберут что-то более стоящее и совершеннолетнее. Тем более что опухшие места к тому времени опадут.

— Как я мог тебе довериться?!

— Ты уже это говорил.

— А больно не будет?

— Будет!

— Я так и думал.

ПРОЩАНИЕ

Мы стояли на заливочной площадке. Вокруг разворачивались поливальные машины, стоял стойкий чад и запах выхлопных газов. Поющий таксист уже сигналил, я придирчиво осмотрела Артура напоследок, стала на цыпочки и крикнула:

— Прощай!

— Что? — наклонился он.

— Прощай!

— До свидания! Но имей в виду, ты ненормальная!

— Что?

— Ты ненормальная!

— Я знаю!

— Прощай!

ПОЖАР

Почти сорок минут я шла по трубе обратно. Выбравшись на свет, обнаружила, что жизнь уже кипит, везде снуют озабоченные жители свалки, и, если нахохлиться и смотреть все время под ноги, можно спокойно пройти куда угодно, а чемодан Мадле-ны с пистолетом в нем я запрятала в одном из поворотов трубы, так что осталось засунуть руки в рукава поглубже и — вперед!

Обнаружив “Москвич” целым и невредимым, я села на переднее сиденье, потрогала груди. Болят. Что там делает девочка? Поверила, что я скоро вернусь?

На въезде в город несколько милицейских машин. Проверка документов. Досмотр транспорта. У меня даже сердце не дрогнуло. Чего беспокоиться? Больше я бильярдисту ничем помочь не могу. Что? Открыть багажник.

На долю секунды я замешкалась, вдруг показалось, что сейчас открою крышку, а там, скорчившийся, облитый шоколадным коктейлем, спит Артур Карлович Бехтев и не знает, что от моего замешательства два милиционера уже выдернули оружие и стали на изготовку.

— А что случилось? — зевая, поинтересовалась я, демонстрируя пустой багажник.

— Дезертира ищем. Сбежал из воинской части неподалеку.

Подъезжая к дому, я увидела на газоне у ворот нечто совершенно странное. Там стоял круглый антикварный столик из коридора второго этажа, а на нем — костяная фигурка божка из супружеской спальни. У стола лежала на траве большая дорожная сумка, под завязку набитая какими-то вещами, подзорная труба, несколько книг — стопкой и раскрытый зонт, закрывающий книги.

Я не стала заезжать в ворота, вышла из машины и осмотрела все из-за ограды.

Мне очень не понравились эти вещи на траве, и я пошла через дорогу к грязно-желтому фургону, чтобы спросить у следователя Поспелова, что все это значит. Пробираясь через кусты, я сначала увидела, что дверь сарая открыта нараспашку, а потом — что фургона нет.

От его колес остался след на прошлогодней траве. В сарае — пусто. Ни обогревателя, ни телогрейки на скамье. Я вернулась к дому.

Калитка закрыта.

Ворота — тоже.

Из гаража вышел Коля с еще одной большой сумкой, он сосредоточен и грустен.

Подошел к столику на траве, поставил сумку и не смотрит на меня.

— Открой!

— Мы уезжаем.

— Кто это — мы?

— Я и дети.

— Открой, я покормлю маленького.

— Не надо. Я его уже покормил.

— Открой, я слышу, как он плачет. Потоптавшись, он открывает замок. Идет за мной к дому.

— Я решил, что нам больше не стоит видеться.

— Плевать мне на твои решения. Можешь уезжать, куда хочешь, а с детьми я разберусь.

— Я родственник, я сам разберусь!

— Ну-ка, родственник, отойди от двери!

А поскольку Коля не решается оказать прямое сопротивление, но и в дом почему-то пускать меня не хочет, я просто отталкиваю его.

— Моника, подожди, у меня для тебя повестка. Следователь Поспелов оставил.

Мы топчемся теперь в коридоре на первом этаже. Мне понравилось, как он сказал “Моника”.

— Очень интересно, но я пока занята. Отойди, мне нужно помыться.

— Опять со свалки, да? Знаешь, что мне в тебе нравится?

— Неужели молоко? — спрашиваю я из ванной, сбрасывая одежду.

— Нет. Ты пахнешь неприятностями.

— А ты бензином!

На втором этаже полный разгром. Вещи раскиданы, столы выпотрошены прямо на пол, по всему коридору валяются книги.

— Обыск? — я киваю на пол.

— Нет, — мнется Коля.

— Неужели мамочка приезжала делать уборку?!

— Нет, это я.

— Что искал? — Я укладываюсь на кровать к маленькому и оглядываюсь в поисках Сюшки.

— Искал? Ничего не искал, пытался понять…

— Все понял или хочешь еще мебель переломать?

— Все, — кивает Коля. — Больше ничего не хочу.

В коридоре топочут маленькие ножки. Сюшка с разбегу запрыгивает к нам на кровать и обхватывает мои колени.