Мгновение миновало.
Бишоп, белый как полотно, медленно опустился на колени, бережно положил палочку на небольшой каменный карниз, выступавший на несколько дюймов из стены пещеры. Она знала, что этот карниз был здесь все время, но сейчас заметила его только потому, что на нем лежала палочка. Меррим протянула было руку, но тут же отдернула.
— Я должен подумать, — произнес Бишоп, поднимая голову. И она увидела неприкрытый голод в его глазах, устремленных на нее. Та же самая похоть, которую она заметила прошлой ночью. Та же потеря самообладания.
Она подняла юбки и пустилась бежать.
Другое время
Брешия, мрачно нахмурившись, теребила золотую цепочку.
— Модор послал этих разбойников, — объявила она наконец. — И женщины были с ними только потому, что Модор знал: они успокоят твои подозрения.
— И оказался прав, — кивнул принц, обгладывая ножку куропатки, идеально поджаренную над костром призраков. Недаром ее люди рассеялись по всей роще на случай опасности. Только призраки оставались во дворе, у костров, и наблюдали, что будет дальше.
Брешия протянула принцу деревянную чашку с супом из моркови, капусты и садового салата.
— Ты, наверное, будешь есть до следующего полнолуния?
Принц прожевал очередную порцию куропатки и улыбнулся:
— Ты измотала меня, Брешия. Я всего лишь волшебник и должен восстановить силы.
Она швырнула в него сливой. Он поймал ее и сунул в рот.
— Ах, аромат… медовые сливы.
— Мы должны победить его, принц. Нельзя, чтобы он и дальше продолжал измываться над всей округой. А вдруг ему удастся покончить с тобой и, может, даже завладеть мной!
— Я думаю над этим, Брешия.
— Не думаешь. Ты думаешь о моем обнаженном теле. Я точно это знаю! Взгляни только, как ты облизываешь эту злосчастную сливу!
Он спокойно доел сливу и бросил в нее косточкой.
— Тебе не мешало бы тоже что-то съесть, — посоветовал он.
Она взяла несколько ягод терна из красивой старой стеклянной чаши, бросила в рот и принялась нервно расхаживать по комнате, но неожиданно замерла и хлопнула в ладоши.
Снаружи донеслись тихие мелодичные звуки, нежная гармония голосов. Принц насторожился.
— Мои призраки, — пояснила она, склонив голову набок так, что пышные рыжие волосы свисали едва не до земли. — Они довольны. Ну не странно ли? Я думала, они хотят, чтобы все осталось по-прежнему, но, видно, ошибалась. Они довольны тобой. Довольны тем, что случилось.
— И тем, что в тебе растет мой сын?
— И этим тоже.
Принц улыбнулся и кивнул.
— Итак скажи, что, по-твоему, мы должны сделать с Модором?
Она съела еще несколько ягод, прежде чем ответить:
— На рассвете мы покинем это место.
— Мне снять одежды? Зачем?
— Если ты уже знаешь, как поступить с Модором, значит, мне можно об этом не думать. И я могу снова взять тебя.
Она развернулась, сжала кулаки, снова разжала, развела веером пальцы и улыбнулась сквозь этот веер.
И он остался обнаженным.
Брешия весело расхохоталась, когда он сообразил, что сидит посреди огромных блюд с олениной, зайчатиной, свининой, дичью… с одним только ножом, прикрепленным к предплечью.
— Сначала доешь, принц. Теперь я вижу, как на тебя действует мясо, — смеясь, посоветовала она, когда он устроился на полу стараясь выбрать кусочек повкуснее, и наконец подцепил небольшой кусочек оленины. При этом он ни разу не оторвал от нее взгляда. Она, не сводя глаз с его сильного прекрасного тела, невольно шагнула ближе. Порыв был непреодолим, и она этого не отрицала.
Он медленно раздвинул губы в улыбке, дважды моргнул, и на ней не осталось ни клочка одежды. Он подвинулся и дал ей место между блюдами с куропатками и бекасами.
— Я требовательный волшебник, — объявил он. — И тебе тоже нужно поддержать силы.
Он стал кормить ее, одновременно лаская, и она отвечала не менее страстными ласками. Воздух наполнился запахом голубого дымка и жареного мяса.
А во дворе пахло сладким древесным дымом, и призраки, сидя у костров, пели свое благословение, и идеально гармоничная мелодия плыла сквозь ветви старых дубов в ночь, теплую и звёздную. И все знали, что в эту ночь в дубовой роще не было врагов.
Глава 27
Другое время
Модор не смеялся так заразительно вот уже пятнадцать лет с тех пор, как его злобная бабка пообещала исполнить два его желания, потому что он вырезал сердце у одного из ее врагов. Он никогда не забудет выражения лица старой ведьмы, когда он пожелал, чтобы та с завязанными глазами отправилась в дубовую рощу и осталась там.
Да, это выражение сразу заставило его почувствовать себя умным и хитрым! Он ждал, надуваясь от сознания собственной значимости, что скажет бабка.
Та ничего не ответила, но и в рощу не пошла, Зато целых три месяца он не мог отделаться от противной мокнущей красной сыпи, покрывшей его лицо. И хотя все встречные поспешно отводили глаза, Модор решил, что оно того стоило.
И сейчас он смотрел на людей, которых послал убить принца. Кто же их так связал? Нога одного сплетена с рукой другого, чья-то голова засунута между ногами соседа, все вместе представляет между собой одну огромную груду. И Модор не мог унять смех. А Браннек… только взгляните на Браннека! Болтается, словно на невидимой веревке, подвешенной прямо к небу, вопит во всю глотку, но так и не выпускает окровавленного ножа, который, как надеется Модор, все же успел вонзить в сердце проклятого принца Баланта.
Совсем недавно Модор жил и давал жить другим — философский принцип, который пришлось принять с тех пор, как он понял, что убить принца будет не так легко.
Но все изменилось, когда он увидел Брешию, ведьму из дубовой рощи, которая одним взглядом заставила его плоть отвердеть, как священный алмаз с вырезанными на нем рунами, значения которых Модор не знал. Но он довольно быстро обнаружил, что принц тоже хотел ее.
Вот тогда он замыслил уничтожить принца.
Ему было известно, что Брешия унесла принца, живого ил и мертвого, в свою крепость в глубине дубовой рощи. Место, которого он никогда не видел. Только слышал передаваемые шепотом истории.
Слишком поздно он сообразил, что должен был дать своим людям больше могущества… но нет, вряд ли это было бы мудрым шагом. Получив силу, смертные слишком часто становились чудовищами. Слишком часто, опьяненные безграничной властью, пытались уничтожить землю, а вместе с ней и друг друга. Доверять смертным нельзя. Ничтожные, жалкие создания!
Браннек все кричал, что ударил принца в грудь и убил спесивого ублюдка. Продолжалось это до тех пор, пока Модор не выхватил у него тот самый нож и не перерезал ему глотку. Только чтобы заткнуть гнусную пасть негодяя. И поскольку вряд ли было умным оставлять в живых потерпевших неудачу людей, он заодно прикончил и троих мужчин.