— Завязывай льстить, Танет, — пробурчал Берт, не столько польщенный, сколько обеспокоенный. Излишнее расположение такой женщины, как Оливи Танет, грозило неприятностями едва ли не большими, чем ее неприязнь. Эспитки мстительны, но мстительны по-разному. Там, где Лив прёт напролом, Дина с Лисэт втихаря подливают отраву, соревнуясь разве что в составе яда, а Кат Нихэль громогласно щелкает щипцами для кастрации крупного рогатого скота, Танет с обольстительной улыбкой вручает жертве веревку и наблюдает потом весь процесс самоубийства, облизывая пухлые губы самым кончиком розового язычка. Кстати!
Капитан «Келсы» уставился на свою красотку-пассажирку с мрачным подозрением.
— А у нас Эвит повесился намедни, — сообщил он одну из главных новостей Эспита.
— Опять? — Танет вытаращила глаза в таком искреннем изумлении, что подозрительность Берта немедля расцвела и заколосилась. — Ой, не смотри на меня так, котик! Меня же не было дома!
— Тебя-то не было… — хмыкнул мужчина, но договаривать очевидное не стал. И так понятно, что Оливи совсем не нужно лично душить соседа, чтобы отправить его на новый круг перерождений.
— Ты от Лив подцепил подозрительность, — хихикнула девица и дразняще высунула кончик языка между розовыми бутонами губ. Бутоны завлекательно блестели, и Берту пришлось пару раз моргнуть, чтобы отогнать наваждение. — А может, еще и импотенцию заодно? — с искренней заботой предположила Оливи. — Ой… уж не добралась ли до тебя Кат со своими щипцами?
— Тьфу! — Берт обозначил символический плевок. — Шалава!
— Подкаблучник! — не осталась в долгу барышня Лакрес, вовсю наслаждаясь тем, что вывела-таки из себя рыжего контрабандиста. Оливи ничем не рисковала — сделать ей Балгайр ничего не смог бы, даже если бы сердился по-настоящему. Но на Эспите давно уже не топили друг друга из-за таких пустяков, как брань.
— А если отбросить шутки, — вздохнул Берт, — то Лив и впрямь всерьез решила нас проучить, похоже. Как бы не сорвалось все дело из-за ее упрямства!
— О! — Танет перестала ухмыляться и соблазнять и даже села прямо, как примерная гимназистка, скромно скрестив ножки и сложив руки на коленях. — Что она делает?
— Дурит! Дурит, блажит, истерит — называй, как хочешь! А весь остров ей подыгрывает, глядя, как Овчарка учит заезжего хмыря, где его место.
— У параши, где ж еще, — заметила красотка грубо, но точно. — И разве не в эту любимую игру Лив играет с каждым новеньким? Мы все через это прошли, ты забыл? Так чего же ты боишься сейчас?
— Того, что на этот раз она не играет, — отрезал Берт. — Я ее знаю. Она на самом деле хочет нам помешать и из кожи вон лезет, чтобы спасти нашего жертвенного поросенка. Счастье еще, что сам он этого не понял.
Лив. Эспит
— Маргаринчик, маргари-ин… — мурлыкала Лив себе под нос, довольная, как обожравшаяся кошка. — Маргаринчик… Пирожки…
Морские и подземные, как же приятно быть начальником! Даже если подчиненная весьма условная и вообще вся такая непонятная, однако ж пальцы о клавиатуру печатной машинки отбивает как миленькая! За одно только это можно многое простить: и по-детски неуклюжие попытки соблазнить Берта, и омерзительное «тетенька», и глазки эти влажные с пушистыми ресничками… бр-р-р…
Пока Куколка корпит над стопкой бумаги и марает пальчики об красящую ленту, госпожа эмиссарша решила отправиться за покупками. Велосипед с корзинкой, посвежевшие после ночного дождя холмы и долы Эспита, летний колдовской аромат разнотравья и — в кои-то веки! — вполне приличная по островным меркам сумма в кошельке. Во всяком случае, на самое необходимое хватит, и да благословят морские и подземные того, кто придумал конфискацию и использование служебного положения в целях личного обогащения!
Процент с удачной поимки «Келсы» и ареста ее груза вышел небольшой, но достаточный, средней паршивости такой процентик. Зато Гаральт не забыл отстегнуть долю от своего не слишком законного промысла подпольного менялы. Разница в курсе между мурранским боном и вирнэйской эви после войны стала просто чудовищной из-за санкций Казначейства Ее Величества, и надо было видеть выпученные глаза господина Лэйгина, когда он услыхал официальный курс. К счастью, у почтаря Гаральта в задней комнате можно было обменять деньги и по неофициальному, а Лив все то время, пока длилась эта криминальная валютная операция, позевывая, листала гранки свежей газеты. Еще стопочка купюр в фонд поддержки деятельности эспитского эмиссариата, хе-хе. Да, коррупция, да, стыд и позор, однако… Дама Тенар и рада была бы не брать, если б система не работала на всех уровнях. Эспитской эмиссарше ведь тоже приходилось делиться с заморским начальством. Господин окружной эмиссар Тинз привык получать от подчиненных вполне определенные суммы раз в квартал. С каких, спрашивается, шишей их платить, ежели не брать?
Процент с якобы уничтоженного конфиската, процент со штрафов, Гаральта, опять же, процент… Это лишь кажется — много, а на самом деле хорошо, если хватит не только на маргарин и муку для пирогов, но еще и на дрожжи с растительным маслом. Благо, что молоко и яйца свои!
Любят ли пауки мух? Верней сказать, любит ли овчарка свое стадо, а охранник в каторжной тюрьме — заключенных кандальников? А Лив дама Тенар — гостей? Да, и еще как! Если бы их при этом не надо было кормить!
Кстати, о кормежке. В кладовой у эмиссарши, конечно, имелся неприкосновенный запас консервов и концентратов, в основном добытых полулегальным путем. После Большой Войны многие армейские склады превратились в магазины для населения, работавшие преимущественно в ночное время и с оглядкой на военную полицию, которая, впрочем, тоже была в доле. Оптовикам скидки. Лив, пребывая под впечатлением от продовольственного кризиса военного времени, приобрела по случаю два десятка ящиков. Массивные списанные банки консервированного мяса и концентраты для псевдо-супов, в основном. Вполне терпимо для неприхотливых едоков — эмиссарши и Перца — чтобы пережить голодную зиму, но не станешь же потчевать дорогих гостей пшенкой, горохом и перловкой? И Берт на этот раз, как назло, никаких деликатесов не привез, одно лишь шмотье да курево… Кому здесь нужны эти модные шляпки, спрашивается? Лучше б дрожжами забил трюм под завязку, вот это было б дело!
— Всему этих мужиков учить надо… — проворчала Скайра, некстати вспомнив об окаянных дрожжах. Ну, Рыжий! Обещал же! Конечно, тесто можно замесить и на воде, но тогда пирожки придется жарить, а значит — тратить масло, тоже не дешевое. А пирогов хочется. Причем не сладких хадрийских, а сытных вирнэйских, с требухой, или с рыбой и рубленым яйцом, или, на худой конец, с картошкой!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});