Читать интересную книгу Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария

Лайтонд небрежно махнул рукой. Из его рукава выпал черный платок и скользнул вниз, в ущелье, на головы нападавших. Он увеличивался с каждой секундой, став к середине своего полета размером с ковер. «Ковер-самолет», нервно хихикнув, подумала Глиргвай. На нем была даже вышивка – серебряными нитями. Рисунок неуловимо менялся, тек, как горный ручей. Черный ковер замер в воздухе над головами пришельцев. Странное дело, сквозь прозрачное, как вуаль, магическое поле эльфка видела женщин и мужчин в рваных плащах, а то и вовсе в лохмотьях. На лицах у некоторых не было носов. Изо лба одного из мужчин торчал топор.

– Я хочу поговорить с тобой! – раздался голос из толпы внизу.

Он силился звучать, как человеческий, но это ему плохо удавалось.

– Я не разговариваю с нежитью, – ответил Лайтонд. – Я возвращаю ее в Подземный мир!

Платок чуть дрогнул и провалился в воздухе сантиметров на двадцать.

– Не разговариваешь? – произнес тот же голос. – А как ты же позволил Первому поставить на себя свою Печать?

Верховный маг Фейре чуть заметно вздрогнул. Теперь Лайтонд разглядел говорившего. Даже темная вуаль брошенного Лайтондом сгустка Цин не изменила черт чудовища. Он выглядел как оживший ночной кошмар. Как плод любви огромной мокрицы и павлина, сдохший не меньше недели назад, полуразложившийся и обглоданный лисами. В общем, так, как и должен выглядеть тэй-на-оорон, которого мандречены называют Смотрителем Кладбища.

– Что ты хочешь? – спросил Лайтонд очень ровным голосом.

– Милосердия, – отвечал Смотритель Кладбища. – Мы убирали в Рабине по приказу нашего господина, там нынче очень грязно. Местные уже не справляются, видишь, из Лабаца ходим на подмогу. Я знаю, зачем ты здесь. Я не хочу ложиться под это огненное колесо. Мы наполним ваш котелок золотом, только дай нам уйти.

– Идите, – сказал Лайтонд.

– Да благословит тебя Ящер, – ответил Смотритель Кладбища.

Он первым вышел из-под почти накрывшего его подданных одеяла из мертвой силы. За ним последовали остальные. Глиргвай, как завороженная, смотрела, как менялся их облик, едва они миновали край черного покрывала. Мужчина с топором во лбу превратился в пародию на гигантского комара. Из крохотной головы которого торчало огромное, отливающее сталью жало. Стройная девушка в парчовой ферязи стала мумией, на которой серебрились нити слюны гигантского паука. Из кокона торчали вилы-тройчатки, заменяющие руки. Малыш, который грыз леденец, превратился в огромного дикобраза. На его иглах вместо грибов торчала посиневшая от мороза рука. На запястье мертвой руки тускло блеснул браслет. Кисть нависала над мордой. Дикобраз ловко покусывал пальцы на бегу.

Нежить пересекла долину той же тропой, которой пришла сюда, окончательно затоптав странные следы, прочесть которые было не под силу ни одному следопыту.

Кулумит все же был больше поваром, чем партизаном. Прежде чем бежать на крик Глиргвай, он аккуратно снял с огня сковородку. Таким образом, на завтрак у маленького отряда оказались не обугленные головешки, а сочные горячие бутерброды, где и колбаса прогрелась, и сыр оплавился ровно настолько, сколько нужно.

Падальщики наполнили котелок золотом. Но монет там почти не оказалось. В основном это были кольца, цепочки, серьги, и золотые зубы. Добычу пересыпали в освободившийся мешок из-под консервов.

Кулумит наотрез отказывался пить чай из котелка, в котором лежали вещи мертвецов, прошедшие лапы чудовищ. Лайтонд продезинфицировал котелок пучком Цин. Глиргвай сходила за водой – на этот раз все прошло без приключений. Зигфрид, воспользовавшись отсутствием девушки, перекинулся. Он успел снять штаны, перед тем как превратиться в рысь. Но рубаха осталась на нем и разорвалась в мелкие клочки. Оборотень натянул полушубок на голое тело, уверяя, что ему ничуть не холодно.

За завтраком все молчали. Лайтонд ожидал, что Глиргвай будет стрелять глазками на полуобнаженный торс Зигфрида. Эльф слышал, как они возились ночью. Он был рад, что Глиргвай выбрала так быстро. Наличие девушки в компании мужчин всегда делает отношения напряженными. Но девушка и не думала глазеть на своего любовника, хотя там было на что посмотреть. Вместо этого Лайтонд несколько раз поймал задумчивый и какой-то растерянный взгляд эльфки на себе. Уже зная ее манеру, он дождался, когда девушка расправится со вторым бутербродом, и осведомился:

– Ты что-то хочешь спросить?

– Нет, ничего. Просто… Вы знаете, мы с Махой ходили к гномам, – неохотно ответила Глиргвай. – Оружие у них покупали. И они показывали нам железную черепаху. Она показалась мне огромной, непонятной, мертвой грудой железа. И вот когда вы сейчас дрались, когда вы кинули на них свой… черный платок, мне вспомнилось – как у той черепахи вспыхнули глаза, и она поехала, грохоча и ослепляя… А из носа той черепахи, говорят, раньше лился огонь, – закончила эльфка.

Лайтонд поднял глаза, улыбнулся. Глиргвай вдруг увидела, что он на самом деле очень красив. И не так уж стар, как ей казалось. Кулумит подумал то же самое, невольно вспомнив Марфора до ранения. Но если красота его Синергиста была оружием – она призывала, пленяла и порабощала почти каждого, кто не успел отвести глаза, то красота Лайтонда была иной. Это была строгая красота темного северного неба, на котором неожиданно вспыхнули ярким кружевом цветы звезд [7].

– Да, я слышал о таком, – заметил Рингрин и отхлебнул из кружки. – Кулумит даже пытался сделать самобеглую повозку вроде той, что во дворце стоит в оружейной палате.

– Какая же магия их двигает, ту железную черепаху и самобеглую повозку? – заинтересовался Зигфрид. Оборотень одолел три бутерброда и теперь вытирал руки об штаны.

– Мелькор поил черепаху своей черной кровью, – ответил принц.

Рингрин достал трубку и принялся ее набивать.

– А я попытался заменить кровь Мелькора, которой сейчас нигде не достанешь, маслом, – мрачно сообщил Кулумит. – Ехать-то повозка ехала, но вонь была ужасная.

– Железная черепаха? – переспросил Лайтонд. – У нее были лапы?

– Нет, у нее были колеса, обмотанные железной лентой, – объяснила Глиргвай. – Так удобнее ездить. Дороги не нужны.

– Но и сцепление с почвой тогда выше, – задумчиво пробормотал Кулумит.

Рыжий эльф принялся собирать посуду. Зигфрид растянулся на лежанке. Глиргвай неторопливо, смакуя, допивала чай. Рингрин пустил к потолку несколько колечек дыма.

– Мы сейчас с Рином сходим в Рабин на разведку, – сказал Лайтонд. – Надо будет найти и снять домик, где-нибудь на окраине. Туда мы и переберемся сегодня же вечером, если все пойдет хорошо.

– Мне кажется, расплачиваться подарками этих чудищ рискованно, – заметил Рингрин. – Всегда можно случайно нарваться на родственников, которые вспомнят фамильное кольцо.

Принцу не хотелось думать о том, что сейчас творится в столице. О том, что падальщики безразлично назвали «грязью». Но все равно надо было считать варианты.

– У меня есть деньги, но надо будет зайти в банк, – сказал Лайтонд.

– Сегодня воскресенье, – напомнил Кулумит. – Банк может не работать.

– Только не банк гномов, – улыбнулся тот. – А вы пока…

Лайтонд порылся в своей сумке и вытащил потрепанную тоненькую книжечку. Он отдал ее Глиргвай.

– «Ниматэ, Тинкарабан и Разрушитель», – прочла озадаченная девушка вслух. – «Пьеса в двух актах».

– Когда мы вернемся, я желаю увидеть в вашем исполнении первый акт, – сообщил Лайтонд.

Он оглядел троицу, ожидая возражений. Больше всего эльф опасался скорого на язык Зигфрида. Но тот остался совершенно невозмутим. Оборотень приподнялся на локтях и заглянул через плечо сидевшей рядом с ним Глиргвай.

– А у вас буквы такие же, как у нас, – заметил он. – Ну, разве что произношение у меня будет не совсем…

Лайтонд сообразил, что бывшему химмельриттеру приходилось выполнять и более бессмысленные распоряжения начальства. Верховный маг Фейре из высоких искусств интересовался только Музыкой, но никак не театром. Но еще в Келенборонсте он знал, что в Рабине у них непременно будут дни, когда компанию надо будет чем-то занять, чтобы эльфы не перессорились и не передрались от скуки. Лайтонд стащил эту книжицу в опустевшей землянке Ваниэль – больше ничего подходящего ему под руку не подвернулось.