Он: Она стала какой-то другой. Мне нравится, но боюсь говорить ей об этом. Мне просто нравится.
Он: Я ненавижу ее растянутые штаны и синюю футболку. Если к этому добавить отсутствие прически и макияжа, то мне уже страшно. Это «существо», я даже не решаюсь произнести ее имя, я буду лицезреть на кухне, в гостиной, в коридоре. Вечером почему-то должно появиться желание, но я сомневаюсь в своих способностях. Надеюсь, мои мысли никто не читает. Вечером будет футбол, я спасен.
Она: Он вообразил себя Микки Рурком – не бреется по три дня. Целоваться почти уже невозможно, а более нежные участки тела вообще протестуют против каких-либо прикосновений. Слава Богу, что нет бороды, а то пришлось бы давиться этим пучком лески.
Он: Секс в кромешной тьме меня уже не впечатляет. Я хочу смотреть, не просто смотреть, а разглядывать. Иногда я могу закрыть глаза на короткое время, с тем, чтобы опять открыть в самый интересный момент.
Она: Он настойчиво просит света. Ну что ему там разглядывать? Да и к тому же я стесняюсь, я же не Анджелина Джоли, в конце концов. Мне как-то не по себе. Да и зачем ему свет, если он все равно глаза закрывает.
Он: Она совершенно не умеет распоряжаться деньгами. Жаль, что этому нигде не обучают, я бы отправил ее на курсы. Лучше уж один раз заплатить.
Вчера принесла, я бы сказал, притащила эти свечи. Господи, романтики ей захотелось. Понасмотрятся фильмов.
Она: К сожалению за романтическую обстановку в спальне приходится отвечать мне. Вчера я купила свечи – цветные, толстые, с ароматом и еще пять в виде сердечек. Но ему, видите ли, показалось это напрасной тратой денег. Неудивительно, что мне так и хочется обозвать его чурбаном. Мне повезло, что я оптимистка. Я начала с одной зеленой свечи на кухне во время ужина, добавляя каждую неделю еще по одной. Через месяц горели все пять сердечек. Он даже их не заметил. Но эти свечи мне нужны, а не ему, ну и что, что дорого.
Он: Как можно восторгаться ей, когда она без макияжа? Здесь ничего уже сделать нельзя… У меня растет живот, ну и что, зато заработок хороший и характер неплохой, со мной жить можно.
Она: У него растет живот, зато меня упрекает в лишнем весе. Сдался мне этот живот, зарплата у него хорошая, характер неплохой – жить можно.
Но все-таки несправедливо. Я должна быть как Пенелопа Крус, а он Джорджем Клуни становиться не хочет.
Он: Я совершаю ритмичные движения, но ничего не чувствую. Совершенно ничего. Она тоже старается. Пробую представить Монику Беллучи – помогает, представляю дальше – помогает окончательно. Ей естественно об этом не говорю.
Но где-то нутром я ощущаю что-то не то. Как-то нехорошо получается, точнее бесперспективно. Это что теперь до конца половой жизни кого-нибудь представлять? А она что тогда – просто объект для фрикций? Надо что-то делать. Надо что-то делать. Может включить свет, у нее красивые плечи, потрясающе красивые, ни одной крапинки. Еще у нее красивые ногти, особенно когда она их красит темно-красным лаком.
Она: Интересно о чем он думает, когда так старается. Лицо такое, как будто штангу поднимает. Хорошо ему, наверно… О чем он думает?
Он: Я переживаю кризис среднего возраста. Мне плохо, ничего не хочется. Давай выключим свет и будет просто целоваться. В конце концов, у меня есть ты.
Она: Я не люблю свое тело, ну что это такое – здесь мало, там много. Порой ненавижу себя. Давай выключим свет и будем просто целоваться. В конце концов, у меня есть ты.
Он: Как она может смотреть это «Кривое зеркало». Ну что там может быть смешного. Меня раздражает ее смех. Над моими шутками она никогда так не смеется.
Мне срочно нужно найти какое-то интересное занятие, чтобы не поругаться с ней. Я не хочу испортить этот вечер. Этот чертов Петросян….
Она: 00:35. Дибров пригласил Канделаки, Губин задает вопросы (Дибров свою задачу уже выполнил). Потом Канделаки приглашает Диброва в гости, неудобно как-то про Губина забыла, опомнилась и его тоже пригласила. Это называется «Временно доступен», только мой муж недоступен. Я уже 20 минут как сплю. Завтра ночью будет «Познер». Они что там хотят, чтобы мы развелись. Чертов Дибров.
Он: Я хочу.
Она: Я проснулась, сварила кашу, отвела ребенка в детский сад, пришла с работы, по дороге забрала ребенка из детского сада, зашла в магазин, принесла четыре полных пакета еды домой, еле дотащила, приготовила ужин, помыла посуду, успокоила ребенка, уложила его спать, начала готовить на завтра. Он смотрел телевизор, потом читал. Я ничего уже не хочу, он конечно хочет. Поругались.
Он: Я прочитал «Одиночество в сети» за 18 часов. Два дня не мог заснуть. Предложил ей.
Она: Он подсунул мне какую-то книгу, я прочла, ничего особенного. Конечно, он захотел, чтобы я раскрепостилась в сексе. Начали с Януша Вишневского, закончили взаимными упреками. Поругались. Никакого секса не было. С ним я уже ничего не хочу.
Он: Я безошибочно определяю наступление ее месячных. Два дня – до, четыре – сам процесс, итого – 6 дней. Господи, но ведь это можно делать руками, да мало ли еще чем. Я научился делать это без нее, пока она в ванной. Чем все закончится?
Она: У меня болит низ живота, мне плохо, я хочу спать. Почему у мужиков нет месячных. Они бы вообще с кровати не вставали и закон какой-нибудь придумали, чтобы на работу не ходить. В этом я не сомневаюсь. Себя они любят… Я научилась делать это без него, пока я в ванной. У нас есть будущее?
Он: Она практически ничего не делает, не двигается, просто лежит.
Она: Я знаю все его действия наперед, это происходит уже на протяжении двадцати лет, только сейчас стало чуть реже. Сколько еще терпеть? Я так никогда ничего не почувствовала.
Он: У меня четкий, проверенный ритуал. Все работает.
Она: Его четкий, проверенный ритуал меня достал. Пусть хоть раз расслабится, я сама все сделаю.
Он: Вроде и не корыто, вроде и не разбито, а такое впечатление, что у разбитого корыта.
Она: Теперь я уже не плачу.
Он: Кто-то из нас двоих должен начать.
Она: Кто-то из нас двоих должен начать.
Он: Я попросил ее постричь волосы у гениталий.
Она: Он попросил меня постричь внизу. С чего бы это? Не иначе как где подсмотрел. Но я тоже не лыком сшита, подсмотрела там, где он подсмотрел. А там совсем без волос. Молчу, как будто ничего не знаю. Подстригла. Он доволен… Я не знаю, как сказать ему о том, чего я хочу. Прошло пять лет, он ни разу не догадался…
Он: Я попросил ее вновь отрастить лобковые волосы.
Она: Он попросил меня вновь отрастить лобковые волосы. Сказано – сделано. Мне даже понравилась эта игра. Как бы его попросить это сделать? Придумала…..
Он: Когда же она предложит новую позу?
Она: Сегодня я взяла его руку и показала как надо. Ну, когда он сам догадается?
Он: Сегодня она взяла мою руку и показала как надо. Я вроде что-то нащупал.
Учащенное дыхание, дышит, ноздри как у кинг-конга. Кричит, просто кричит
Она: Сегодня все довольны…
Он: Я вновь хочу целоваться с ней в метро. Я знаю, что это запрещено, я знаю, что это не прилично, но я хочу. Я хочу быть таким, каким я был 18 лет назад, но я боюсь это делать в метро. Только бы она согласилась.
Она: Я часто вижу сон: – мы едем в такси на заднем сиденье, он страстно целует меня, по-настоящему, в то время как водитель подглядывает за нами в свое почему-то огромное зеркало. Уже на этом моменте мне хорошо, дальше еще лучше. Конечно, я немного сопротивляюсь, говорю ему что-то про водителя. Но это только лишь сон. Как сказать ему об этом? Я боюсь. Только бы он согласился.
Он: Вчера я сделал ей массаж, просто так, для интереса. Такого я еще никогда ей не делал. Она водила мою руку…
Она: Сегодня я готова к самому страшному, взять «его» в руки, и…. Ему точно понравится!!!»
Этот диалог приведен только для того, чтобы не перечислять все формы и способы борьбы со скукой в этом параграфе. Каждый человек в паре может стать фантазером и придумать именно то, что будет лучше пресловутого отечественного автомобиля. Или посмотреть в Интернете советы и рекомендации по оживлению своих отношений.
Гораздо важнее понять, что в тот момент, когда люди начинают слышать друг друга, происходит изменение ситуации. От точки невозвращения пара отрывается. Сначала им приходится напрягать свой слух, улавливать нечеткие окончания, по отдельным словам понимать смысл. И это получается. Всего лишь одно слово и можно хвалить себя за свою сообразительность. Не важно, кто был первым. Важно, что один из партнеров задает себе вопрос: «Почему я не понимал этого раньше? Может быть, мне это говорили?». Говорили, уверяю, говорили достаточно громко. И только сейчас стало все понятно. Теперь где-то глубоко внутри каждый ощущает, что все теперь будет по-другому. Он слышит ее, она слышит его.