я слышала их голоса и звуки шагов. Несколько раз пробегали дети, но я ни единого раза не слышала, чтобы кто-то смеялся.
Пока не было Райнера, рискнула даже выглянуть в окно, уверенная, что меня не заметят. То, что происходило на улице совсем не радовало глаз. Нищие старики сидели у порогов своих жилищ, взрослые мужчины и женщины в лохмотьях, мелькали мимо, а дети… Дети чаще всего были голыми. Из одежды на них были разве что набедренные повязки. Жуткая и пугающая нищета.
«Животных я и правда не видела», — вспомнилось мне, пока шла за оборотнем. Хотя, нет. Были куры и даже кошка, но на этом все. Но никаких лошадей. Видимо, те кто жили здесь, действительно не имели денег на подобное, а судя по запаху, наполнявшему воздух, даже питались не пойми, чем.
Таверна, куда привел нас Райнер, оказалась низким длинным строением с белыми стенами и крышей, расписанной красными узорами. Звуки флейты и барабанов доносились из раскрытых дверей. Я слышала смех и голоса, в большей степени мужские, но и женские переливы иногда пробивались, словно звон колокольчиков.
— Останешься здесь, — велел оборотень, когда мы подошли к входу. — Тебя никто не тронет, но на всякий случай не показывай лицо. Отвернись, сделай вид, будто кого-то ждешь или что-то рассматриваешь, а еще лучше отойди вон к тем кустам и встань так, чтобы подумали будто ты отливаешь.
— Отливаю? — я не поверила своим ушам. Что он предлагает мне сделать! Какой кошмар!
— В этой одежде со спины ты похожа, если не на мужчину, то на мальчика-подростка. Поэтому никто не удивится, увидев писающего мальчишку…
Я покраснела так, что, наверное, мое лицо стало светиться, словно горсть углей. Но мужчина не обратил на мое смущение внимания и лишь подтолкнул к кустам, шепнув: «Вернусь, позову. Я быстро!» — после чего вошел под крышу таверны, а я направилась туда, куда он меня отправил, одновременно злясь на саму себя за то, что предстоит сделать.
Встала спиной к входу шагах в десяти возле тех самый кустов и опустила руки, изображая характерное действие, при этом продолжая злиться и краснеть. За спиной послышались шаги. Кажется, кто-то вошел в таверну и на меня, как и предсказывал Райнер, никто внимания не обратил.
«Сколько мне так еще стоять?» — подумала я с тоской. Оборотень задерживался, и я позволила себе обернуться, но полотно света, падающее из раскрытых дверей, было пусто. Продолжала звучать музыка, я снова слышала голоса и смех, на этот раз определенно женский, а затем на пятне света четко проявилась высокая фигура, за ней следом еще одна, и я успела испугаться и даже хотела шмыгнуть в уже ставшие родными, кусты, когда услышала голос оборотня.
— Эмир! Что ты там стоишь, иди к нам! — позвал он.
«Эмир?» — повторила я про себя, затем поняла, что Райнер обратился ко мне другим, мужским именем. Стоило подыграть своему спутнику. Только вот как обращаться к нему я не знала, поэтому молча подошла, чуть опустив голову.
— Это твой брат? — мужчина, вышедший вместе с Райнером, покосился на меня.
— Он. Парнишке тринадцать лет, совсем зеленый! — сказал так, будто отмахнулся от меня. По-видимому, чтобы не привлекать внимание к моей особе.
— Пойдем. Ваши лошади там, в сарае, — больше не проявляя ко мне интереса, мужчина повел нас за собой. Он шел впереди, рядом с ним, отставая на какие-то полшага, оборотень, и я в хвосте, не знающая, что мне делать и что говорить. Впрочем, а данной ситуации стоило молчать и оставаться тенью, что я и делала.
Сарай, к которому нас привел незнакомый мужчина, располагался прямо за таверной на территории заведения. Высокие стены, крыша, покрытая соломой поверх красной черепицы. За дверью слышатся какие-то звуки, которые я сразу определила, как фырканье лошадей и оказалась права.
Мужчина открыл замок ключом, висевшим на его поясе, и Райнер нырнул в темноту сарая. Вышел он через несколько мгновений, ведя под уздцы двух тонконогих жеребцов, черных, как безлунная ночь. На спине каждого у седла были приторочены набитые сумки, о содержимом которых было не так трудно догадаться. Прежде чем уйти, Райнер достал из-за пояса небольшой мешочек и протянул его незнакомцу.
— Мы в расчете, — произнес и мужчина молчаливо кивнул в ответ, забрав плату.
Оборотень сунул мне в руки поводья и кивком головы указал на дорогу. Я молча взяла их и повела за собой скакуна. Мы ушли, не оглядываясь и уже на улице забрались в седла, причем Райнер помог мне сесть на коня, придержав за бедра и подсадив вверх. Сама я была не в состоянии проделать это, так что помощь мужчины оказалась весьма кстати. Я даже не обратила внимания на то, как ладони оборотня, скользнув по моим бедрам, задержались на какое-то мгновение. Слишком взволнована была.
— Куда мы теперь? — спросила тихо.
Райнер взлетел в седло и направил своего жеребца вперед.
— Следуй за мной, Эмир.
— Эмир? — спросила я.
— Тебе не нравится это имя? — хмыкнул мужчина. — Ну, что поделаешь, придется тебе пока побыть моим младшим и, судя по всему, глупым, братом. Когда покинем Фатр, станешь сама собой.
Спорить не стала и даже проигнорировала то, что мужчина назвал меня глупой. Все-равно, спорить с ним себе дороже. Нам еще долго быть вместе и не хочется ругаться из-за пустяков.
Я направила коня коленями, заставив следовать за жеребцом Райнера и мы поехали через улицу обратно к площади, на которой были не так давно, перед тем как посетить таверну.
— Что у нас в сумках? — рискнула спросить я, когда молчание стало угнетать.
— Еда, одежда и вода, — ответил мужчина, не оглядываясь. — Много воды. Бурдюки заняли почти все свободное место.
— А у тебя еще остались деньги с продажи моих украшений? — уточнила я и, нагнав всадника, поехала почти рядом. Райнер покосился на меня. Вопрос его заинтересовал.
— Да. Есть. Они еще пригодятся нам.
— Где? — я усмехнулась. — В бесплодных землях?
— Даже за бесплодными землями есть города и поселения, — бросил мужчина. — И там тоже надо платить за еду и воду.
Я открыла было рот, чтобы что-то добавить, когда странное ощущение паники и страха охватило меня. На какое-то мгновение я испуганно застыла в седле и мой жеребец, словно почувствовав страх всадника, тоже сбился с шага и замер. А затем мы услышали эти звуки. Странные, пугающие, жуткие. Словно кто-то кашлял там в темноте, как кашляют больные и даже умирающие люди. А потом эти шорохи. Так песок пересыпается в песочных часах или змея ползет по бархану. Вроде